Вакуумные цветы - Суэнвик Майкл - Страница 28

• Предыдущая
• 28/66
• Следующая

— Чарли, ты помнишь Землю? Ты помнишь, как ты жил на Земле?

— Я жил… — Ребенок замолчал и проглотил слюну. — Ничего не происходило. Тепло. Никаких мыслей. Много мыслей. Все не настоящее.

— Какие у тебя были мысли?

Чарли надолго закрыл глаза. Потом забубнил на одной ноте:

— Повернуть шестую решетку поднять вторую снова поворот изменение направления кавычки открываются комбины в принципе согласны но с оговорками кавычки закрываются изменение направления поднимите пузырек с кровью орла изменение направления при помощи ключа Аллена установите потенциометр на красную линию переадресовать корабль в Санфриско опознавательный знак зеленый сигнал зеленый изменение направления впрыскивание керосина на участке между станциями номер семнадцать и номер двенадцать изменение направления выемка грунта на железной дороге…

— Хватит!

Чарли послушно смолк.

— В чем дело? — спросила Ребел.

На лице Уайета было написано отвращение.

— Чушь какая-то. Обрывки, надерганные отовсюду. От этого ребенка ничего не добьешься, потому что он никогда ничего не знал. У него за всю жизнь не было ни одной полной мысли. Он только перерабатывал непрерывный поток слов.

Констанция, скрестив руки на груди, свирепо взирала на Уайета:

— Он привык быть частицей океана мысли. Вы вырвали его из естественной среды. Конечно, вы от него ничего не добьетесь… Посмотрите на него! Он страдает. Переделать его по подобию человека в отдельную личность — значит отбросить назад в развитии.

— Да неужели?

— Да, именно так. И оставьте эти свои снисходительные улыбочки! Путь эволюции — путь от простого к сложному. И мы все проходим этот путь, от мелкого и примитивного к макрокосмическому. От одноклеточных растений к огромным, растущим на кометах дубам. От амебы через рыб к человекообразным обезьянам. От простого восприятия через чувствительность к разуму и затем макроразуму. Вы видите тенденцию? Все формы жизни приближаются к божеству.

— Прекрасная теория, но, отдавая ей должное, замечу, что в ней намешано слишком много дерьма.

Мальчик покрылся потом. Констанция вытерла ему лоб. Он начал тяжело дышать, и она приложила мокрую ткань к его горлу. Жидкость всасывалась через кожу, и дыхание наладилось.

— Вы…

В дверях происходило какое-то движение.

— Сэр? — Два самурая ввели высокого комбина. — Он сказал, что должен поговорить с вами лично.

— У вас один из нас, — произнес комбин. — Отдайте его нам.

Уайет сделал шаг в сторону и положил руку мальчику на плечо. Глядя на Констанцию, Уайет спросил:

— Чарли! Ты хочешь вернуться?

Чарли вздрогнул. Его глаза перескакивали с одного предмета на другой, избегая Констанцию. Тело задергалось в судорогах.

— В его состоянии он не может дать осмысленный… — начала Констанция.

— А зачем? — спросила комбина Ребел. — Я хочу сказать, что теперь вам от него никакой пользы. Зачем он вам?

— Эксперименты. Вскрытие.

Констанция раскрыла рот и вновь закрыла. Голос комбина раздавался во внезапно наступившей тишине:

— Нам также нужна хорошая исследовательская лаборатория, кабинет врача и некоторое количество введенного нам препарата. Нам понадобится большое количество проб ткани. Оборудование для исследований должно подходить для всестороннего изучения остаточного действия на мозг химических веществ. Разумеется, Земля оплатит ваши расходы.

— А шел бы ты знаешь куда? — Лицо Уайета выражало суровость.

Прежде чем комбин успел ответить, Чарли наклонился вперед, закрыл лицо руками, которые все не могли успокоиться, и заплакал. Ребел осторожно подсела к нему и обняла за плечи. Мальчик прильнул к ней, спрятав лицо где-то между ее плечом и шеей. Маленькие руки больно сдавили Ребел.

— Мы не вполне понимаем, что вы хотите сказать, — проговорил комбин.

— Сейчас поймете, — сказал Уайет. — Во-первых, мальчик нам нравится, и мы оставим его у себя. Во-вторых, наши средства ограниченны, и у нас нет лишнего лабораторного оборудования, независимо от того, сколько вы за него заплатите. И в-третьих… — Он обратился к стоящему рядом самураю:

— Ящики с заколдованными яблоками здесь? Уничтожьте их.

И тут взорвался пол.

— Че-ерт! — воскликнул Фрибой и шлепнулся на спину. Его ударило по голове чем-то твердым.

Комната вдруг наполнилась едким черным дымом. Вырвавшийся из пола кабель выгнулся под воздействием напряжения и, подобно гигантской змее, рванулся вперед. По полу рассыпались искры. Уайет выбросил вперед руку, указывая на Ребел и Чарли.

— Трис! — крикнул Уайет. — Забери их отсюда.

Из отверстия в полу полезли оранжевые фигуры.

Маленький комбин оказался тяжелым. Трис быстро вел их по длинным коридорам, вокруг шипело и взлетало на воздух электрическое оборудование. Свет погас.

— Что происходит? — громко спросила Ребел.

Руки мальчика по-прежнему крепко обнимали ее. Он уткнулся лицом ей в плечо.

— Перебой в подаче энергии. Уайет разрушил компьютеры. Через минуту свет зажжется.

Наверху что-то грохнуло. В воздухе противно запахло какой-то химией.

— Нет, я спрашиваю…

Трис зло усмехнулся:

— А, вы хотите знать, что вообще происходит. Комбины захватили наши компьютерные системы. Не стоит беспокоиться. Мы этого ждали.

Вспыхнул свет. Позади в вестибюле обрушилась стена, и они вновь оказались в темноте. Мимо пробежал взвод самураев.

— Что?

— Сворачивайте сюда. — По коридору пронесся порыв ветра, и Ребел чуть не упала. — Комбины всегда стараются подчинить себе компьютерные системы. Это у них в крови. Но наши системы построены так, чтобы в случае захвата их можно было разрушить. В шератоне есть ручные выключатели. Мы можем разрушить систему, как только ее захватят, а потом восстановить.

Они вступили в оранжерею, по стене плыло голографическое изображение предгрозового неба. Пока Трис шарил в соседней кладовой, Ребел тупо смотрела на стоящий посреди комнаты проектор. У основания проектора росли ноготки. Охранник вернулся с двумя метлами и вручил одну Ребел. Еще он принес винтовку и две палки, одну из которых тоже протянул Ребел:

— Вы донесете ребенка?

— Постараюсь.

Чарли так вцепился в нее, что Ребел вряд ли смогла бы высвободиться. Она забралась в седло.

— Поехали.

Трис поднял винтовку и вышиб окно.

Они ворвались во тьму. Почти сразу же на них отовсюду устремились наблюдательные камеры.

— Вот же, мать твою! — прохрипел Трис и поднял ружье.

Прежде чем камеры приблизились, Трис разбил их все, кроме двух. Одна бросилась ему прямо в лицо, и он изо всех сил ударил винтовкой по ее усеянной объективами физиономии. В воздухе мелькнули осколки камеры и спасительного оружия.

Последняя камера направилась к Ребел. Она взмахнула палкой и чуть не вылетела из седла. Камера качнулась, и тут на секунду стало темно: это опять рушились компьютеры в шератоне. Огни колеса засветились снова, однако, прежде чем комбины успели перепрограммировать камеру, ее швырнуло в окно шератона. Изуродованная камера со звоном упала на пол. Затем и окно, и комната завертелись и уплыли прочь.

— Вперед! — заорал Трис, и Ребел вновь ухватилась за ручку помела и до отказа открыла сопло двигателя.

Они с ревом уносились вдаль.

— Куда мы? — повернув голову, прокричала Ребел.

Трис подъехал поближе к ней. Теперь, когда опасность миновала, к нему вернулась былая невозмутимость.

— Куда хотите, только не в шератон. И не в резервуарные поселки. Там опасно. Но это — заранее выигранный бой, даже если комбины еще этого не понимают. Нужно лишь затаиться на несколько часов, а потом можно будет спокойно вернуться домой.

Они подплыли к краю орхидеи, и Ребел, легко нажимая на тормоз, начала глушить скорость, пока помело не перешло на черепаший шаг. Впереди виднелся привязанный к стеблю белый флажок.

• Предыдущая
• 28/66
• Следующая