Вакуумные цветы - Суэнвик Майкл - Страница 26

• Предыдущая
• 26/66
• Следующая

Потом комбины подпрыгнули, разбежались и сбились в небольшие кучки. Человек двадцать бросились на деревянный мост. Самураи приготовились их встретить.

И тут во время этой неразберихи маленькая оранжевая фигурка устремилась через ручей. Самураи смотрели в другую сторону и ничего не заметили. Комбин вмиг оказался возле Констанции и вырвал заколдованное яблоко из ее рук. Никто не успел оглянуться, как он уже вернулся к своим.

— Это же был ребенок! — воскликнула Ребел.

— Поймайте его! — приказал Уайет, и трое самураев перепрыгнули ручей.

Пока они бежали к ребенку, тот уже успел запихнуть яблоко в рот и проглотить. Один из самураев схватил мальчика на руки и под охраной своих товарищей понес на другую половину комнаты. Комбины не сопротивлялись. Они отвернулись, и вид у них снова стал тупой, как у стада баранов. Но красные линии взаимодействия соединяли ребенка с половиной присутствующих комбинов.

— Слишком поздно, — сказал Уайет, когда самурай принес ребенка. — Он уже проглотил.

— Но это же ребенок, — повторила Ребел.

— Это тело ребенка. Комбины всегда включают в инженерные бригады несколько детей для выполнения таких работ, где крупное тело является помехой.

— Ужасно!

— Согласен. — Уайет улыбнулся Констанции. — А вы? По-прежнему не видите ничего преступного в том, что пять миллиардов человеческих умов обладают одной на всех индивидуальностью?

— Нельзя впадать в антропоцентризм, — неуверенно проговорила Констанция. Она была бледна.

— Прекрасно сказано. — Уайет повернулся к маленькому комбину. — Зачем ты это сделал?

— Нам было интересно, — сказал ребенок. — Мы хотели узнать, может ли нам пригодиться эта новая технология. Мы всегда ищем новую информацию, новые идеи, новые направления мысли, в этом смысле мы действительно шпионы, как вы нас называете. Но только в этом смысле: любознательность — наше природное качество.

— Вот видите! — вставила Констанция.

— Но самое главное, что мы страдаем от разлуки с настоящим Комбином. — Из-за вспышек красных линий взаимодействия над вживленным под кожу датчиком Ребел не могла видеть лица ребенка, но его голос звучал совершенно бесстрастно. — Здесь всего пятьсот комбинов, а мы привыкли к ментальной стимуляции миллиардов. Находясь в таких суровых условиях, мы жадно хватаемся за решение любых новых задач. — Он помолчал. — Вы бы сказали, что нам скучно.

Уайет повернулся к экрану, где застыло изображение Фрибоя.

— Через сколько времени действует твоя отрава?

Фрибой пожал плечами:

— Быстро. Через минуту-две. В матрицу заколдованного яблока заложен усилитель восприятия. Но, по правде сказать, опыт может закончиться неудачно. Яблоко содержит дозу для взрослых. Не знаю, что будет с ребенком. Этот выглядит таким щупленьким.

Констанция протянула к мальчику руку, самурай оттолкнул ее.

— Но у нас еще есть время. Если засунуть ему в рот несколько пальцев…

— Ну зачем же, зачем, — осуждающим голосом произнес Уайет. — Зачем же впадать в антропоцентризм? Просто посидим и подождем. Это может быть интересно.

Ребенок смирно стоял между двумя охранниками. Вдруг он оцепенел. Глаза широко раскрылись.

— Ой! — произнес мальчик. Он поднял руку к лицу, рука судорожно задергалась. — Кажется…

Ребенок закричал.

Когда прибыли юристы, комбин все еще бился на земле. Констанция склонилась над ребенком, которого держали за руки и за ноги четыре самурая. Направленные лучи то гасли, то вновь вспыхивали и машинально хлестали воздух, как неистово дрыгающиеся лапки и усики умирающего насекомого. Наконец всякая радиосвязь с ребенком прервалась, остальные комбины медленно поднялись на ноги, каждое лицо по-своему выражало общий ужас.

— Интересно, почему это яблоко так хорошо сработало? — задумчиво пробормотал Уайет себе под нос. — У них есть защита против внедрения нежелательных психопрограмм. Видимо, это что-то новое. Совершенно другой подход.

— Не шевелись, деточка. Сейчас мы постараемся, чтобы тебя вырвало, и тебе станет лучше, — говорила Констанция.

Ребенок отворачивался от нее.

— Я… — заговорил он. — Я видел сосну, я видел луну, я видел сосну на луне, я видел луну на сосне.

Он медленно вращал широко раскрытыми глазами, подчиняясь какому-то внутреннему ритму.

Я видел павлина хвост огневой, Я видел кометы лик грозовой, Я видел облако…

— Отведите его к врачу, — приказал Уайет. — Сделайте все, что можно, чтобы он так не маялся, но, прежде чем он придет в себя, выведите из строя его имплантированную рацию. Нельзя, чтобы он снова подключился к своим.

— Нельзя отключать рацию, — возразила Констанция. — Он один из комбинов. Его место среди них.

— Ну так как? — Уайет повернулся к юристам. — Имею я на это право или нет?

Юрист в желтой раскраске пожевал губу:

— Сложный вопрос.

— Если нечто выглядит как утка, плавает как утка и крякает как утка, то это утка, — сказал юрист в ярко-красной раскраске. — Это существо выглядит как человек и пользуется местоимением первого лица единственного числа. Следовательно, это человек, а не комбин.

— Спасибо, — сказал Уайет. Он показал на изображение Фрибоя. — Этот шутник торгует в орхидее опасными галлюциногенами. По какой статье его можно привлечь к ответственности?

— Ни по какой, — ответил юрист в красной раскраске. — У нас нет закона, запрещающего давать людям возможность вредить самим себе.

— Погодите, этот вопрос связан с предполагаемым общественным согласием, — сказал юрист в желтой раскраске. — Препараты, действие которых приводит к нарушению общественного согласия, подпадают под статью «предсказуемые культурные изменения» Закона о…

— Хорошо, — одобрил Уайет. — На время переезда приговариваю вас к принудительным работам в качестве осведомителя. Стойте на месте. Сейчас за вами придут программисты. — У Фрибоя отвисла челюсть. — Я приставлю вас к Мурфилдз. Вы будете за ней следить и докладывать мне обо всем каждый день в это время. — Он повернулся к Ребел и протянул ей руку:

— Думаю, мы неплохо поработали, а? Пошли?

Этой ночью они занимались любовью, потом Ребел заснула, и ей приснилось, что она идет по пустынным коридорам старинного замка. Было прохладно, в воздухе стоял запах сирени. Легкий ветер перебирал ее волосы, холодил бедра и живот. Вдруг она подошла вплотную к богато украшенному викторианскому зеркалу. Сила тяжести была здесь в полтора раза выше нормальной, и Ребел тянуло вниз, лицо казалось старым и изможденным. Она осторожно протянула руку к зеркалу.

Отражение просунуло ладонь сквозь жидкую поверхность стекла и схватило Ребел за кисть.

Она пыталась вырваться, но отражение держало ее мертвой хваткой. Длинные красные ногти больно вонзились в ее плоть. За зеркалом широко улыбалась Эвкрейша. Это была маленькая полногрудая женщина, но под гладкой смуглой кожей вырисовывались мускулы.

— Не уходи, голубушка. Нам надо о многом поговорить.

— Нам не о чем говорить!

Слова испуганной Ребел гулко отскочили от стен, прокатились эхом по коридору и замерли.

Эвкрейша прижала лицо к стеклу, и зеркало выгнулось там, где были ее нос и губы, но не поддалось, поверхностное натяжение выдержало. На ее коже играли серебристые блики.

— Еще как есть! Если ты оставишь все, как сейчас, мои воспоминания уничтожат тебя.

За Эвкрейшей была видна комната с белыми стенами, операционная, в лотках лежали хромированные инструменты.

— Подойди ближе, душечка.

Она рывком притянула Ребел к зеркалу, вплотную к, стеклу. Их груди слились, соски мягко соприкасались.

— Я хочу тебе помочь, — зашептала Эвкрейша. — Посмотри на меня.

Ребел впервые посмотрела в глаза этой женщины. Вместо глаз зияли пустые глазницы. Сквозь них были видны кости затылка.

• Предыдущая
• 26/66
• Следующая