Путь прилива - Суэнвик Майкл - Страница 3

• Предыдущая
• 3/60
• Следующая

— У вас есть его досье?

— Досье Грегорьяна, — сказал чиновник, а затем открыл чемоданчик и достал оттуда какую-то бумажку.

— А что у вас там еще? — с любопытством вытянул шею Чу.

— Ничего.

Чиновник продемонстрировал абсолютно пустой чемодан, а затем передал лейтенанту досье, напечатанное, по последней моде высоких миров, в формате «белый лотос» и свернутое до размеров носового платка.

— Благодарю вас.

Чу поднял руку с досье над головой, сделал еле уловимое движение кистью, и белый квадратик словно испарился. Затем он покрутил ладонью, давая чиновнику убедиться, что в ней ничего нет.

— А еще раз можно? — улыбнулся чиновник.

— Первая заповедь фокусника — ничего не делай «на бис», когда зритель знает заранее, чего следует ожидать, — нагловато сверкнул глазами офицер внутренней безопасности. — Однако, с вашего позволения, я хотел бы продемонстрировать нечто другое.

— А это что, как-нибудь относится к делу?

— Ну, — пожал плечами Чу, — во всяком случае, это будет довольно поучительно.

— Валяйте, — махнул рукой чиновник. — Не хотелось бы только тратить слишком много времени.

— Благодарю вас, — поклонился Чу, а затем открыл дверцу одной из развешанных по стенам клеток, сунул туда руку и поймал отчаянно вырывавшуюся дождевку. Взмахом другой руки он заставил оконные стекла потемнеть, салон погрузился в темноту.

— Этим фокусом я начинаю свои представления. Делается это следующим образом.

Лейтенант отвесил глубокий поклон и картинно выбросил руку вперед. Все его движения стали резкими, отчетливыми, театральными,

— Добро пожаловать, дорогие друзья, соотечественники и гости нашей планеты. Сегодня мне выпала приятная обязанность развлечь и, до некоторой степени, просветить вас своими фокусами и, как бы это получше выразиться, научным трепом. Вы согласны? — Он вопросительно приподнял бровь. — В каковом случае я толкну небольшую речь об изменчивости местных форм жизни, о бесчисленных уловках, позволяющих ей приспособиться к Великим приливам. В то время как флора и фауна Земли — включая, не в последнюю очередь, и нас с вами — неспособна выдержать наступление Океана, для местной биоты приливы — не более чем нормальное, регулярно повторяющееся явление. Бесчисленные зоны периодических затоплений, эволюция, хренолюция и вся такая мутотень. Иногда мне кажется, что природа похожа на фокусника — ну, скажем, на вашего покорного слугу, творящего чудеса с помощью небольшого набора несложных трюков. И все это сводится к простейшему наблюдению, что здешние животные по преимуществу диморфны, а попросту говоря — принимают в зависимости от сезона Великого года одну из двух резко отличающихся — и легко переходящих друг в друга — форм. Перехожу к демонстрации.

Дождевка уже успокоилась и мирно сидела на указательном пальце Чу. Лейтенант нежно гладил ее по голове. Длинный хвост птички свисал вниз, его перья почему-то напоминали слезы.

— Дождевка — типичный трансформант. Когда наступают перемены, когда Океан затапливает половину континента, она приспосабливается к этим переменам, принимая более подходящую для новых условий форму.

Резкое, неожиданное движение — и обе руки фокусника погрузились в аквариум. Отчаянно сопротивлявшаяся птица исчезла из глаз, скрытая взбаламученной водой. Чу вынул руки из аквариума. Чиновник обратил внимание, что рукава его карнавального балахона остались сухими.

Муть потихоньку осела; вместо исчезнувшей птицы по аквариуму возбужденно металась яркая, разноцветная рыбка с длинным вуалеобразным хвостом.

— Узрите! — возгласил Чу. — Перед вами рыба-воробей, птицеобразная в период Великого лета и рыбообразная Великой зимой. И таким чудесам на нашей планете несть числа.

— Ловкая работа, — иронически зааплодировал чиновник.

— А еще я показываю им фокусы с жидким гелием. Розы, разбивающиеся как стекло, и все такое прочее. Желаете?

— Спасибо, не надо. Вы, кажется, говорили, что демонстрация как-то там связана с делом.

— Самым непосредственным образом. — Глаза фокусника возбужденно блестели. — Я хотел показать вам, насколько трудно будет поймать Грегорьяна. Ведь он волшебник и к тому же местный уроженец. Он может изменять свою форму — и даже форму своего врага. Он умеет убивать мыслью. А главное — он понимает Приливные Земли, а вы не понимаете. Он может призывать таящиеся в этой земле силы, использовать их против врагов, против вас.

— А вы что, и вправду верите, что Грегорьян — волшебник? В смысле, что он и вправду обладает сверхъестественными способностями?

— Да, верим, хотя стараемся не говорить об этом вслух.

Фанатичная убежденность, звучавшая в голосе Чу, делала всякие споры бессмысленными.

— Ясно, — сказал чиновник. — Да, ясненько. Спасибо за разъяснение. А теперь, если вы не против, перейдем к делу.

— Да, сэр, конечно.

Не совсем по форме одетый лейтенант внутренней безопасности потрогал один свой карман, затем другой, на пухленьком, почти детском лице появилось искреннее огорчение.

— Прошу прощения, — смущенно пробормотал он. — Кажется, я оставил все материалы в камере хранения. Вы не могли бы немного подождать?

— Ради Бога, — великодушно согласился чиновник. Суетливое замешательство Чу доставляло ему искреннюю — и вряд ли уместную — радость.

Он снова взглянул в окно, на пробегающий внизу лес. Дирижабль пошел вверх, описал дугу, а затем начал снижаться. Чиновник вспомнил свое первое впечатление от такой же вот махины, так же вот снижавшейся над Порт-Ричмондом. Странным образом, этот допотопный, обвешанный якорями, складными крыльями и подъемниками корабль совсем не казался неуклюжим. Он спускался медленно и грациозно, оглашая окрестности ревом пропеллеров. Необъятное его брюхо обросло ракушками, а многочисленные гайдропы напоминали плети водорослей.

Несколькими минутами позже «Левиафан» пришвартовался к причальной башне, уныло торчавшей на самом краю маленького, насквозь пропыленного городишки. Одинокая фигура в ослепительно белой одежде ловко вскарабкалась по веревочной лестнице, и в ту же минуту дирижабль отчалил. Никто не сошел — да и у кого, собственно, могут быть дела в такой Богом и людьми забытой дыре.

Дверь салона открылась, и чиновник увидел невысокую стройную женщину в форме органов внутренней безопасности. Женщина подошла, предъявила удостоверение и отрекомендовалась:

— Лейтенант связи Эмилия Чу. Сэр, — добавила она встревоженно, — вам плохо?

Грегорьян поцеловал пожилую женщину и сбросил ее с обрыва. Мучительно долгое, как в замедленном кино или во сне, падение судорожно извивающегося тела в серую холодную воду, белое пятнышко пены, тут же стертое прибоем, — и все. Нет, не все — в стороне, у самой границы кадра, что-то темное и блестящее, похожее на выдру, пробило поверхность воды, торжествующе перевернулось в воздухе и снова исчезло, подняв фонтан брызг.

— Фокус, — пожала плечами настоящая Чу.

На экране появилось лицо Грегорьяна — тяжелое, матерое, самоуверенное. Губы беззвучно шевелились. Выполни свое предназначение. После пятого просмотра чиновник выключил звук, текстовка ролика прочно сидела в памяти. Отбрось свои слабости. Найди в себе отвагу жить вечно. Рекламный ролик закончился, пленка отмоталась назад, и все пошло по новой.

— Фокус? Как это?

— Птица не может мгновенно стать рыбой. Адаптация требует времени.

Лейтенант Чу закатала рукав и сунула руку в воду. Рыба-воробей метнулась в сторону, яркие плавники встревоженно затрепетали. Поднявшаяся со дна муть заволокла аквариум.

— Рыба-воробей живет в норе — там она и сидела, когда этот тип сунул дождевку в воду. Легкий нажим — и у птицы свернута шея. Остается затолкать несчастную тварь поглубже в песок, а перепуганная рыбка выскочит из норы сама, и вытаскивать не надо.

Она положила на стол маленькое, со слипшимися перышками тельце.

• Предыдущая
• 3/60
• Следующая