Уловка (Держи меня крепко, Прайм-тайм, Последнее интервью) - Браун Сандра - Страница 31

• Предыдущая
• 31/40
• Следующая

— Похоже, вы на пути к работе своей мечты на центральном телевидении, мисс Малоун.

Какая жалость, что вам не удалось достать сенсацию, на которую вы так рассчитывали. Меня ужасно расстраивает, что вам пришлось взвалить на себя столько всего, а теперь вы уходите с пустыми руками. Пожалуй, у меня есть для вас кое-что.

Она ожидала, что его ласки будут жесткими, оскорбительными, но поцелуй был мягким и настойчивым. Он использовал самую древнюю тактику: обезоружь врага, подари ему ложную уверенность в победе, обращайся с ним по-доброму, а потом убей. Несмотря на то, что Энди сразу это поняла, она была не в состоянии защищаться. Ее губы раскрылись ему навстречу подобно цветку, и он не потратил ни одного лишнего движения, чтобы испить ее нектар. Он медленно опустошал ее. Хватка на запястьях ослабла, его раскрытые ладони соединились с ее, пальцы переплелись.

Его язык скользнул между податливыми, нежными лепестками, он прижал Энди к двери плотнее, и теперь их бедра соприкасались. Найдя удобную позицию и не отрываясь от ее губ, он начал делать ритмические движения телом. Он хотел оскорбить, унизить ее. Но в какой-то момент смысл этих движений переменился. Они потеряли свою похабную брутальность, стали чувственными, исполненными желания. Это было уже не насилие, это была необходимость, страсть. Он хрипло прошептал ее имя так, будто слово вырвалось у него против воли.

Энди закружилась в водовороте сладостных ощущений, проклиная его за то, что одно его прикосновение лишает ее воли, разума. Но ей хотелось чувствовать его тело. Она желала, она любила его. Он поглотил все ее существо. Она могла думать только о нем. Лайон. Лайон. Лайон.

Лайон отпустил ее так же внезапно, как до этого обнял, отбросил, как если бы в руках у него вдруг оказалось нечто омерзительное. Он дышал как человек, только что пробежавший кросс.

— А теперь иди к Лесу и поделись с ним подробностями нашей последней встречи. Я уверен, он с нетерпением ждет от тебя подробного отчета.

Мучительная боль вскипела в ней, прорвавшись на поверхность в виде ужасной ярости.

— Ты… — она задохнулась от гнева. — Ты лицемерный упертый идиот. Ты думаешь..

— Лайон! Лайон!

Они услышали панику в голосе Трэйси и выскочили на площадку. Экономка, запыхавшись, уже поднялась по лестнице.

— Лайон, доктор Бэйкер попросил тебя прийти к отцу, быстро. Он…

Ветер развевал ее волосы и мгновенно осушал ручьем катящиеся из глаз слезы. Она ехала по шоссе, опустив ветровое стекло. Сердце у Энди разрывалось от боли. Беспорядочными вспышками возвращались назад события последнего часа — растерянность, отчаяние. Картинка медленно проявлялась.

Они с Лайоном сбежали вниз по лестнице. Он зашел в отцовскую спальню, а Энди осталась с рыдающей Грэйси. Из комнаты вышел врач и на их немой вопрос только грустно покачал головой. Спустя примерно полчаса, оттуда же появился Лайон, он не плакал, но выглядел осунувшимся. На нее он не посмотрел. Он вообще, казалось, ничего не видит. К нему подошел доктор, они тихо о чем-то посовещались. Потом приехала «Скорая», и Энди с ужасом наблюдала, как безжизненное тело Майкла Рэтлифа укладывают на носилки. Лайон сел в свой «Эльдорадо» и отправился следом.

Она уехала, когда Грэйси немного пришла в себя и приступила к скорбным, но необходимым приготовлениям. Лайон не останется один, у него будет ее поддержка и утешение. Это хорошо, Энди приехала в мотель, когда небо уже подернулось фиолетовой дымкой заката. Съемочная группа, судя по всему, ушла в город ужинать. Она заселилась в снятый для нее номер, комната до боли напоминала ту, в которой она жила еще несколько дней назад. Энди закрыла дверь на ключ, сняла телефонную трубку и свернулась в калачик на кровати. Следующие восемь часов она провела в беспокойной дреме, то и дело просыпаясь.

«Генерал Рэтлиф, последний оставшийся в живых генерал Второй мировой войны, обладатель многочисленных наград за отвагу, жил в уединении на своем ранчо возле Кервила, штат Техас, со времен своей ранней отставки. Майкл Рэтлиф тихо умер у себя дома после продолжительной болезни. Закрытая церемония погребения состоится на ранчо завтра».

Энди смотрела на ведущего утренних новостей, бесстрастно зачитывающего текст. Она задавалась вопросом, когда Лайон официально объявил о смерти своего отца.

«Президент выразил свои соболезнования по поводу его кончины…»

Энди послушала, как президент США говорит о заслугах и медалях отставного генерала. Человек, о котором он рассказывал, был скорее схемой, картинкой из учебника, он ничем не походил на старого джентльмена, которого она знала. Только вчера она говорила с ним о его сыне, о том, как она любит его. Он взял ее руку и крепко сжал между своими хрупкими сухими ладонями, как бы благословив это чувство, их союз с Лайоном.

— Открывай!

Энди подпрыгнула, когда Лес вдруг забарабанил в дверь.

— Погоди… минутку.

Откладывать этот разговор не имело смысла. Она подхватила халат с изножья кровати и торопливо натянула на себя, мысленно представив, что это броня. Энди подошла к двери и открыла ее.

— Когда ты узнала? — без всяких отступлений выпалил Лес.

— Вчера вечером. Он умер, как раз когда я собиралась уезжать. — Она знала, что ложь на сей раз ей не поможет.

— И ты не посчитала нужным мне об этом сказать? — взревел он.

— Что в этом хорошего?

— Что хорошего? Какого черта, Энди? Хочется вправить тебе мозги.

Она проигнорировала его истерику. Подойдя к креслу, она уселась в него с ногами, положив подбородок на колени. Энди вспомнила, как генерал посмотрел на нее в последний раз. Он знал, что умирает. Это было его безмолвное «прощай».

— Энди, какого хрена с тобой происходит?

Когда грубый, бесчувственный вопрос Леса наконец дошел до ее сознания, она подняла на босса пустые глаза и с трудом фокусировалась на его лице.

— Лес, человек, которым я восхищалась, умер. Как ты вообще можешь спрашивать, что со мной происходит?

Он перевел взгляд на зашторенное наглухо окно.

— Я знаю, он тебе нравился. Но пойми, сегодня он — новость, а мы люди, которые делают новости. Ведущий этой передачи сейчас не плакал, так ведь? Энди, ты понимаешь, что мы сидим на золотой жиле?

Она покачала головой. Лес подошел к окну и раздвинул занавески. Солнечный свет залил комнату, ослепил Энди, она прикрыла глаза рукой.

— Что ты… золотая жила?

— Начни наконец думать, Андреа! Мы единственные обладатели пленки, где генерал Рэтлиф дает интервью впервые с тех пор, как стал чертовым отшельником. Теперь он мертв, а у нас под задницами многочасовые записи разговоров с ним. Ты понимаешь, что это значит?

Опустив ноги на пол, она встала и подошла к окну. Занимался прекрасный солнечный день. Но для Лайона он не будет прекрасным, у него впереди похороны.

— Энди?

— Что?

— Ты меня слушаешь?

Она запустила пальцы в свои спутанные волосы.

— Ты спросил, понимаю ли я, что могут значить пленки с интервью.

Лес выругался себе под нос.

— Ладно, давай я объясню тебе по буквам. Возможно, ты от меня что-то скрываешь, возможно, ты все-таки выяснила кое-что о настоящих причинах его ранней отставки — и я тебе этого, наверное, никогда не прощу. Но я намерен продать пленки центральному телевидению за чертову прорву денег — больше первоначальной договоренности. Это наш пропуск в мир больших возможностей, с тобой или без тебя, но я его получу.

— Постой, Лес. — Одну ладонь она выставила чуть вперед, а другой терла пульсирующий от головной боли лоб. Почему он приставал к ней с этим сейчас? — Мы ведь еще даже ничего не смонтировали, не наложили музыку…

— К чертям, это не наша забота. Пусть сделают с ними, что им вздумается. Они хотят пустить интервью в эфир сегодня вечером. Я уже звонил продюсеру: они там все писают кипятком от возбуждения. Нам нужно сегодня послать пленки в Нью-Йорк авиапочтой. Думаю, нам придется доехать до Сан-Антонио, чтобы устроить это. — Он уже взялся за дверную ручку.

• Предыдущая
• 31/40
• Следующая