Уловка (Держи меня крепко, Прайм-тайм, Последнее интервью) - Браун Сандра - Страница 28

• Предыдущая
• 28/40
• Следующая

— Лес, у тебя паранойя, — сказала она, пытаясь выдать свою тревогу за нетерпение. Лес не должен узнать, не должен даже предположить. — Что может быть не так?

— Не знаю, — медленно выговорил он, рассматривая ее с врачебной дотошностью. — Но я намерен это выяснить. Почему, например, ты выглядела так, будто увидела привидение, когда спускалась по лестнице? Это на тебя не похоже. Я польщен, что ты рада меня видеть, но что-то…

— Лес, серьезно, ты сходишь с ума. Как только я приехала сюда, ты стал говорить как долбаный Шерлок Холмс, выискивая какие-то несуществующие тайны.

— Какое совпадение. Значит, это я начал вести себя как псих, как только ты очутилась в Техасе.

От ответа ее спас Джеф, выскочивший из кухни.

— Эй, Лес. Грэйси сказала, что ты приехал. Что за сенсация заставила тебя оторваться от той кучи мусора, которую ты называешь рабочим столом?

Лес разразился тирадой с обоснованием причин своего неожиданного появления, но Энди знала, что он лжет. Он был здесь по одной-единственной причине. Проверить, что с ней стряслось. Она с облегчением узнала, что Лайон не будет с ними завтракать. Он уже уехал работать на ранчо к тому времени, как они с Лесом и Джефом зашли в столовую, чтобы присоединиться к ребятам за столом. Наслаждаясь восхитительным завтраком, приготовленным Грэйси, они обсуждали запланированные на день съемки.

— Мы должны закончить завтра к полудню, — сказала Энди. — Часть у реки снимем утром. Это последний эпизод. Джеф, у нас достаточно перебивок?

Лес дал пару рекомендаций и предложил просмотреть готовые записи. Когда они уже допивали последние глотки кофе, в комнату въехал генерал. Он завтракал в своей комнате. Как всегда, Майкл Рэтлиф выглядел безупречно, но Энди не нравился цвет его кожи. Лицо приобрело какой-то восковой налет, который ее встревожил. Она представила его Лесу, тот ответил очень вежливо и спокойно. Она оставила их знакомиться, пока съемочная группа устанавливает технику в гостиной, а сама отправилась наверх переодеваться к интервью и накладывать грим. Спустя полчаса они готовы были приступить к делу. Она прочла уже половину подводки, когда Лес прервал ее.

— Минутку, минутку.

Джеф выругался и поднял глаза от объектива.

— Генерал, простите, но вы не выглядите как военный, — сказал Лес. — Разве у вас нет формы?

— Мы уже обсудили это с генералом, Лес, — мягко вклинилась Энди. — Ему не хочется надевать ее.

— Почему? — Прямота была одним из его достоинств — или пороков.

— Например, потому что этим костюмам уже больше сорока лет, и он не надевал их с тех пор, как вышел в отставку.

— Тогда, может, ему просто держать ее в руках? Или можем хотя бы повесить китель на задний план.

— Генерал? — обратилась к нему Энди. — Вы не возражаете?

— Думаю, нет. — Он одарил ее усталой улыбкой и похлопал по руке. — Если хотите повесить форму позади меня, я не против.

— Отлично. — Лес хлопнул в ладоши. — Где Грэйси?

— Я все принесу.

Когда они начинали съемку, Энди радовалась, что в комнате нет Лайона. Она даже не подозревала, что он уже вернулся в дом, пока не услышала его голос. Проклиная Леса за то, что он вспомнил о мундире, она смотрела вслед вышедшему из комнаты Лайону.

Джил, пользуясь перерывом, стал поправлять микрофон генерала — он поднял его выше, на ворот рубашки. Сегодня его голос был слабее, чем раньше. Звукооператор как раз закончил свои приготовления, когда Лайон вернулся в гостиную, держа в руках мундир отца. От него исходил легкий запах нафталина, но он был отглажен и выглядел вполне прилично. Она поймала взгляд Лайона, когда он вешал китель позади них, куда ему показал Лес. Энди безмолвно просила его понять, зачем она вела себя так с того момента, как приехал Лес. Но его глаза были подобны зеркалам: она видела там только собственное жалкое отражение, а не душу мужчины, которого любила. Она говорила, что любит его? Где-нибудь там, в эти страстные сумбурные часы прошлой ночью она говорила ему про любовь? Может, если бы она открыла ему тайну своего сердца, он не смотрел бы на нее сейчас с такой ненавистью. Лайон кивнул головой в сторону Леса:

— Проследите, чтобы он не утомил отца. Понятно, мисс Малоун? — процедил он.

Потом он вернулся назад, за пределы съемочной площадки, а Лес, пытаясь сгладить неловкость, принялся болтать о том, как форма сразу привнесла нужную атмосферу и как заиграл кадр. Кое-как она провела интервью. Как только все закончилось, она поднялась в свою комнату, чтобы переодеться. Льняной костюм для съемки стал казаться ей неудобным и сковывающим движения. Надев сарафан, она осознала, что причина давления была не снаружи, а внутри. Ей казалось, будто ее сжимает в зубах какой-то огромный зверь, и она чувствовала, как жизнь медленно вытекает из нее. Энди стояла и смотрела на великолепный пейзаж за окном. Женщина, приехавшая в этот дом пару дней назад и так же глядевшая за окно, была кем-то другим, она больше не ощущала с ней родства. Ее не стало. Вместо нее появилась новая Энди Малоун, человек, родившийся всего пару часов назад. И новая Энди не хотела возвращаться в свою старую жизнь. Жизнь, полную одиночества, пустых номеров в мотелях, ужинов наедине с собой. Ее мечта блистать в софитах центрального телевидения померкла, не выдержав конкуренции с теплотой и любовью Лайона. Амбиции больше не были достоянием, они стали бременем, которое ей не терпелось сбросить.

— Грош цена твоим расстройствам, — весело заявил Лес, даже не потрудившись постучать, перед тем как войти в комнату. Он подошел к окну, взял Энди за руку и повел ее к кровати. Она безвольно присела на краешек, и Лес начал массировать ее шею своими огромными ручищами.

— Неужели больше, чем грош?

— Гораздо больше.

— Значит, хорошо.

— Нет, не так уж это хорошо.

— Не хочешь мне рассказывать?

— Когда-нибудь, возможно. Только не сейчас.

— Знаешь, у меня просто сердце разрывается.

Она повернула голову, чтобы посмотреть, как у Леса разрывается сердце.

— Отчего же?

— Оттого, что ты мне больше не доверяешь. Черт возьми, Энди, я думал, что мы одна команда. В конце концов, мы столько вместе пережили. Гибель Роберта. Все. — Он говорил, продолжая массировать ей шею. — Это из-за Роберта? Ты все еще скучаешь по нему?

Она покачала головой:

— Нет, ничего подобного, Лес. — И тут она спросила то, о чем никогда не решалась заговорить: — Ты знал, что он изменял мне?

Его руки на минуту замерли.

— Да, — вздохнул он. — Только я не знал, что это известно тебе. Это было единственное, из-за чего мы ссорились с Робертом. Когда я об этом узнал, я разругался с ним так, что чертям стало тошно.

— Ты не должен был его винить. Это не только его вина. — Энди помолчала. — У нас все было не так уж гладко.

— Может быть, он был для тебя просто неподходящим парнем? — Лес снова замер.

Энди взглянула на Леса: в его голубых глазах стоял немой вопрос. Она отрицательно покачала головой:

— Нет, Лес.

Он пожал плечами и продолжил мять большими пальцами позвонки у основания шеи.

— Стоило сделать попытку. Я всегда был к тебе неравнодушен. С другой стороны, вдруг ты выглядишь в постели как смертный грех.

— Спасибо, друг, — засмеялась она.

— Знаешь, ты не была бы разочарована. Мы начали бы с желе-джакузи.

Она снова засмеялась, обрадованная тем, что общение потекло в привычном русле. Эти шуточки были ей знакомы. С этим она может справиться, а о Лайоне и боли в сердце подумает позже.

— Желе-джакузи?

— Только не говори, что ни разу не пробовала! — Его руки оказались у нее на плечах, и он наклонился, чтобы носом пощекотать ей шею. — Сейчас я тебе расскажу.

— Уж будь так добр, — с притворной холодностью сказала Энди.

— Смотри, сначала все раздеваются догола. Потом наполняешь ванную липким желе до краев. — Теперь она искренне хохотала одновременно над его словами и оттого, как его губы щекотали ей шею. — Лично я предпочитаю зеленое, потому что этот цвет отлично сочетается с моими рыжими волосами, но некоторые предпочитают…

• Предыдущая
• 28/40
• Следующая