Женщина с глазами кошки - Полянская Алла - Страница 9

• Предыдущая
• 9/66
• Следующая

— А ты умеешь убедить.

— Как же иначе.

Мы устроились очень даже неплохо — после того как упали на землю, сорвавшись с лиан, перенесших нас через пропасть. Я тогда нехило стукнулась ребрами и вывихнула плечо, а Эд потерял сознание. Но не потеряли рюкзаки, а значит, наши шансы выжить все еще высоки. Я сама вправила себе вывих — старинным, варварским способом и, отдохнув, теперь занялась царапинами Эда. И вот такая мне благодарность — тот визжит и бледнеет, как девчонка. Главное, мы все-таки нашли подходящее место для ночлега — небольшой водопад, а за ним — пещерка. Пришлось, правда, прикончить какую-то полосатую гадину, жившую там, но это уже мелочи. Мы помылись, я достала инструменты и собираюсь его починить, а этот трус сопротивляется медицине, как дикарь.

— Что за штука у тебя в руках? — спрашивает любопытный журналист.

— Вот эта? С блестящей головкой? Зонд. Я введу его в рану, чтобы определить, где находится пуля и не распалась ли она на части, а потом разрежу кожу, ткани, выну ее и почищу рану. А затем все зашью и введу тебе антибиотик. Надеюсь, ты родился под счастливой звездой и воспаление не начнется, потому что антибиотиков у нас маловато. Собственно, рана пустяковая, и условия для работы у меня более-менее, иной раз приходилось делать гораздо более сложные операции в условиях гораздо худших, и кое-кто из пациентов все же выживал. Еще вопросы?

— А по-другому нельзя?

— Можно. Лопатка у нас маленькая, но грунт здесь мягкий, так что если сейчас начнешь рыть яму, то…

— Я не о том.

— А я как раз об этом. Ты что, мешком ударенный? Пойми простую вещь: в здешнем климате, в таком нездоровом месте, как джунгли, любая царапина может стать причиной смерти. А уж такое ранение — тем более. Не дрожи, я сделаю тебе укол обезболивающего.

Эд покорно укладывается на простыню, которую я расстелила на полу пещеры. Солнце освещает наше убежище сквозь поток водопада, и нужно ловить момент — кто знает, сколько продлится такое естественное освещение моей операционной.

— Не дергайся, если не хочешь, чтобы я тебя случайно зарезала. И предупреждаю: вздумаешь кричать, стукну тебя по голове.

— А клятва Гиппократа?

— Я должна сохранить тебе жизнь, так что подобные меры приемлемы.

Пуля засела не очень глубоко, а калибр небольшой, что само по себе странно. Никогда бы не подумала, что здешние миротворцы пользуются револьверами. Хотя все может быть, оружейных магазинов здесь нет, пользуются тем, что достанут. По крайней мере, пока я допускаю такую версию, а там поглядим. Ну вот, Эд все-таки потерял сознание. Бедный мальчик, такой цивилизованный… Ничего, это пройдет.

— Все?

— Ага. Как себя чувствуешь?

— Так, словно меня резали ножом.

Я устраиваю его удобнее и ввожу антибиотик. Хорошо, что есть какой-то запас, хватит на несколько дней, а там, надеюсь, организм парня справится сам. Пока побудем на месте, тут, во всяком случае, есть вода.

— Тори…

— Чего тебе?

— Спасибо.

— Не за что. Это мой долг.

— Ты спасла меня… там.

— Я сама себя спасла. Ты же привел по моим следам незнамо кого! Что я должна была делать? Эд, вот чем ты думал, скажи мне. Объявил себя знатоком местных особенностей — так чего тебя понесло в джунгли? Вроде ведь хотел вернуться в самолет.

— Я и вернулся. Ну, почти вернулся… Знаешь, я был ужасно зол на тебя и неприятно удивлен твоим поступком. Мне казалось, ты… необычная женщина. И когда ты заявила, что собираешься идти одна, я сначала не поверил, а потом это меня возмутило. Понимаешь, поскольку так все случилось и мы все вместе оказались в том самолете, я считал, что мы и должны держаться все вместе. А ты… Да я просто ушам своим не поверил! Мы там сидели, строили планы, а ты, оказывается, имела свой собственный план. Когда ты развернулась и исчезла, я пошел к самолету и всю дорогу злился на тебя. Но все-таки решил сначала осмотреться, сделал круг и приблизился к самолету с другой стороны. А там уже были те люди, в камуфляжной форме, но не солдаты. Я подумал, что это либо повстанцы-террористы, либо люди наркокартеля. Раздался выстрел, потом женский крик. Я бросился бежать, но меня заметили и подняли стрельбу. Я думал, что уже оторвался от них, как вдруг кто-то прыгнул на меня сверху. С дерева, что ли? Он замахнулся ножом, но я уклонился, а потом ударил его, и тип упал. Может, я убил его — не знаю. Они все невысокие и не очень сильны. Я надеялся, что смогу убежать, ломанулся в джунгли. А потом заметил, где шла ты, пробивая дорогу, и мне показалось, что это хорошая мысль — идти твоей тропой, потому что я решил догнать тебя. Я ведь сразу и не понял, что ранен… Черт, ты была права, а я оказался дураком. Послушал бы тебя — остался бы цел.

— Ты и так почти цел. Как думаешь, кто за тобой охотился?

— Не знаю. Может, и правда наркокартель?

Может, и наркокартель. Или террористы, кто знает. Я пока не стану делиться своими догадками. И так уже прокололась, дав понять, что у меня есть определенный опыт и навыки. Устроили, значит, стрельбу? А почему я ее не слышала? Собственно, если калибр оружия был небольшой, вокруг меня орали джунгли, а отошла я уже порядочно… Ладно, пока объяснение принимается. А вот насчет остального еще подумаю. Возможно, все было так, как говорит Эд, а может, он сплел мне первую попавшуюся сказочку, которая пришла в голову. Я сначала должна поразмыслить.

— Есть будешь?

— Нет.

— А придется.

— Тогда зачем спросила?

— Просто так, из вежливости.

Эдвард не находится с ответом, а я достаю из его сумки сэндвичи. Их надо съесть первым делом, пока не испортились. Еще пищевого отравления нам не хватало.

— Интересно, ее можно пить? — Эд оборачивается на поток водопада.

— Полагаю, если прокипятить, то вполне.

— А зачем ты разжигаешь костер?

— Собираюсь стерилизовать инструменты, чтобы снова были готовы к употреблению. Вот случится еще что-то, я открою контейнер и воспользуюсь ими, не надо тратить время на стерилизацию. Иногда судьбу живого организма решают минуты, а то и секунды.

— Лучше бы в них не было больше надобности.

— Согласна. Но я всегда предполагаю худшее.

У нашей пещеры один существенный недостаток: из-за шума воды мы не слышим, что творится снаружи. С другой стороны, пещера не видна из джунглей, нас можно обнаружить, только если знаешь, что она здесь есть. Я на нее наткнулась совершенно случайно. Конечно, надежда на то, что совсем никто о ней не знает, весьма призрачная, если нашла я, мог найти и кто-то другой, но нам все равно больше некуда деваться, потому что скоро станет совсем темно.

Я заканчиваю возиться с инструментами и прячу контейнер в рюкзак. Их мне подарила тетя Роза, когда я поступила в университет. Она ужасно мной гордилась — как же, столько усилий на меня потратила, и оказалось, не зря!

— Почему у тебя такая странная фамилия — Величко? Ты русская?

— Ну да, наверное, русская.

— Ты точно не знаешь? Как такое возможно?

— Ну, если не в курсе, кто твой отец…

— А имя? Тори — это Виктория?

— Виктория, да. На родине я была Викой, здесь стала Тори.

— А куда ты летела?

— Идиотский вопрос, ты не находишь? Самолет следовал в Ла-Пас, ты тоже летел туда, как и остальные. Это же не автобус, промежуточных остановок нет.

— Вообще-то я не о том. Зачем тебе нужно было в Ла-Пас?

— Работать в тамошнем консульстве, потом — в госпитале при миссии ООН.

— В Африке ты тоже так работала?

— Почти так. Эд, ты переполнен вопросами.

— Извини. Я журналист, интересоваться миром — моя работа.

Я думала, интересоваться миром — естественное состояние человека, но для некоторых это работа. Есть работа — интересуются миром, нет — жуют жвачку. Я мало понимаю янки, хотя и прожила среди них большой кусок жизни. Они были мне чужими, и я была среди них чужая, так и осталось.

С первой минуты, как только мы с тетей Розой сошли с трапа самолета, я чувствовала себя чужой на их земле. Их улыбки, манера говорить, их чистенькие бумажные домики с обязательными газонами и постоянные судебные иски друг к другу — все это раздражало меня ужасно. Я не смогла ассимилироваться среди них. Просто не захотела. Именно потому и занимаюсь тем, чем занимаюсь, а не врачую локти и коленки, ушибленные при игре в гольф. Все эти шумные, уверенные в своей богоизбранности цивилизованные граждане… Короче, мне лучше без них. Не потому, что они плохие — просто слишком другие. Или я слишком другая.

• Предыдущая
• 9/66
• Следующая