Женщина с глазами кошки - Полянская Алла - Страница 26

• Предыдущая
• 26/66
• Следующая

— Машину? Но мы обе не умеем водить!

— Глупости, Роза, все умеют водить.

— А мы — нет. У нас никогда не было машины. Откуда бы…

— Ах да, конечно, — на минуту задумывается старуха. — Ладно, все можно решить. Питер будет учить ее вождению, а пока он же и повозит ее в школу и обратно.

День мы убили в магазинах. В другое время я бы, наверное, этому радовалась, но не сейчас.

— Какая странная девочка! Ты совсем не радуешься новым вещам?

— Она просто еще не привыкла, — пытается тетя Роза как-то разрядить обстановку. — Вика, ну что с тобой? Софья Михайловна от всего сердца так много делает для нас!

— Спасибо.

Да у нее вместо сердца — копилка! Такая, знаете, глиняная копилка в виде свинки. Бросишь туда копейку — зазвенит, вот и все движения души.

— Твою старую одежду я приказала Саре выбросить.

Я озираюсь по комнате. Книжки на месте, а где мои куклы?

— Где куклы?

— Какие куклы? — Старуха поднимает брови. — А, эти уродцы… Наверное, Сара выбросила.

— Куда?

— Вика, что случилось?

Тетя Роза пытается успокоить меня, но напрасно. Мои куклы — уродцы? И их выбросили, как мусор?

— Сара, куда ты подевала кукол нашей юной леди? — Старуха язвительно ухмыляется.

— Выбросила, как вы и приказали, миссис Левин. Мусорщики недавно уехали.

Горничная смотрит на меня насмешливо и презрительно, а я знаю: им обеим, и старухе и негритянке, доставило удовольствие причинить мне боль, а потому не будет им пощады. Я сделаю все, чтобы отравить им жизнь.

— Такой большой девочке куклы ни к чему, но если хочешь, поезжай завтра в магазин и купи себе новых, хоть десяток.

— Вика, пожалуйста…

Нет, тетушка, мое терпение лопнуло. Старуха сделала это специально, и мы обе это знаем. И она знает, что мы знаем.

— Она это специально сделала, — я прижимаюсь к тете Розе. — Ты же знаешь это?

— Да.

Ночь чужая и холодная, и мне неуютно. Мне везде здесь неуютно…

— Главное, чему вам нужно научиться, юная леди, так это улыбаться. — Старуха придирчиво разглядывает меня. — А так — все отлично. Думаю, в школе тебе понравится. И не надо никому рассказывать, откуда ты приехала.

— Я им скажу, если спросят, что прилетела с Марса.

— Поверь мне, так будет даже лучше.

Нет, я не буду играть по твоим правилам, старая дрянь! Я просто сделаю вид. А когда ты перестанешь шпионить за мной, берегись, я ударю в самое больное место. Но сначала выясню, где оно, твое больное место, я это умею, ведь тоже слежу за тобой, миссис Левин. И твоя служанка тоже получит свое, дай только время.

В школу меня отвез Питер. Молодой, темнокожий и гибкий, он кажется мне инопланетянином. Шофер молча ведет машину, я сижу на заднем сиденье, смотрю в окно и иногда ловлю на себе его взгляд в зеркале заднего вида. Но он молчит — и я молчу. Машина тормозит — большой светлый дом, толпа подростков… Черт подери, как это могло со мной случиться? Снова в школу, словно мне ее было мало.

— Приехали, мэм. После уроков я буду ждать вас здесь, на этом самом месте.

Я молча открываю дверь и выхожу из машины. Молчал всю дорогу, теперь я буду молчать.

— Удачи…

Хлопаю дверцей и ухожу. Плевать мне на твои пожелания, ты такой же, как Сара. Я вас всех одинаково ненавижу и достану со временем. Попомните вы Вику!

— Ты новенькая? Как тебя зовут? — подходит ко мне кудрявая блондинка с густо подведенными глазами. На ней такая же клетчатая юбка, как на мне, и кружевная белая блуза. Девчонка тонкая, длинноногая и похожа на куклу Барби.

— Меня зовут Хеттер Дан. А ты…

— Виктория Величко.

Я уже привыкла к так называемому американскому английскому.

— Прекрасно, Тори. Я видела тебя здесь на той неделе. Тебя привозила бабушка, да? Откуда ты приехала?

— С Марса.

Мне совершенно не хочется говорить с этой девчонкой, она раздражает меня, как раздражает школа и тот факт, что меня вынудили снова сесть за парту. Я не собираюсь заводить себе здесь подруг. На меня напало то упрямство, когда я все делаю наоборот, даже во вред себе, просто чтобы досадить окружающим.

— С Марса? О! А в каком это штате?

Сначала я думала, что она шутит. Я тогда еще не знала, что образование в здешних школах совсем не такое всестороннее, как в наших.

— В Техасе.

— О! Как интересно! Идем скорее, познакомлю тебя с другими.

— Думаю, не стоит, как-то само уладится.

Я иду в класс, тощая девочка семенит рядом и болтает без умолку, но я не слушаю. Мне хочется взять автомат и стрелять в толпу, которая катится по школьному коридору. Стрелять, пока не щелкнет пустой рожок.

— Какие у тебя предметы?

— Не знаю. Вот расписание…

— О! Химия? Ее ведет мистер Беннет. Тогда тебе наверх. Встретимся на следующем уроке, на английской литературе у мисс Хелм. Пока, Тори!

Так я из Вики стала Тори.

Наука в их американской школе была просто детским садом, а соученики — невоспитанными дикарями. После первого же урока я поняла, что мне тут будет скучно. В моей школе все предметы преподавали основательней и шире, а спрашивали более строго. Одна учительница химии Софья Яковлевна стоила всего учительского коллектива школы имени Рузвельта, в которую меня заставила ходить старая сука миссис Левин.

— …Какая-то она странная…

— Это ее личное дело, но я согласна, странная.

Одноклассники говорят обо мне. Я стою в кабинке туалета и слушаю, как мне перемывают кости.

— Ты заметила, она ни с кем не общается.

— А вчера едва не ударила Пегги, когда та у нее что-то спросила.

— А ты заметила, что…

Разговор утянулся за дверь, я вымыла руки и пошла следом.

— Мисс Величко, пожалуйста, зайдите ко мне, — зовет меня Диана Броуди, психолог. Толстая, в очках, улыбается, как крокодил.

Захожу.

— Я наблюдала за вами два месяца…

Неужели я здесь только два месяца? Мне кажется, что прошли годы.

— И считаю, вам нужна помощь. Не хотите об этом поговорить?

— О чем?

— Вы никак не адаптируетесь, потому что не прилагаете никаких усилий. Вам следует…

Никто не будет мне указывать, что мне следует, а чего не следует делать. А тем более — такая толстая уродина. Поэтому я абстрагируюсь от нее. Я это умею — не слышать, что мне говорят. Словно в голове у меня переключатель: щелк! — и все, я наедине с собой, а весь мир пусть выклевывает себе печень, пытаясь достучаться до меня. Я ни о чем не хочу говорить, тем более с Дианой Броуди. Я и сама в состоянии разобраться, каким макаром из имени Маргарет получается Пегги, с какого перепугу психолог лезет ко мне с вопросами и почему я кажусь всем странной. Только я не хочу ни с кем об этом говорить. И ни о чем вообще. Я ушла от всех и хлопнула дверью.

— Тори, ты понимаешь меня?

— Да.

— Тогда давай договоримся: ты будешь приходить ко мне каждый вторник после уроков.

— Зачем?

— Чтобы я могла помочь тебе адаптироваться.

— Это лишнее, у меня все в порядке.

Я беру сумку с книгами, иду к двери и слышу:

— Думаю, твоя бабушка будет недовольна…

— Миссис Левин не моя бабушка.

В машине я молчу. Это теперь у нас с Питером такая игра — молчать. Мы просто время от времени встречаемся взглядом в зеркале заднего вида, но все время молчим. И только утром, высадив меня у школы, он говорит мне «Удачи!», а я упрямо хлопаю дверцей машины.

Но сегодня что-то изменилось, Питер вдруг открывает рот.

— Миссис Левин сегодня очень сердита, мэм.

Я молчу. Миссис Левин всегда сердита, мне плевать на это.

— Сара сказала, что звонила какая-то Диана Броуди. Мэм, вы меня слышите? Сара сказала…

— И что с того?

— Думаю, дома вас ждут неприятности.

— Например, какие? Меня будут бить, посадят на хлеб и воду или запрут в подвале вместе со скелетами других бедных родственников?

— Что вы! — Питер даже притормозил, и машина остановилась. — Нет, как вы… А, понял, это такая шутка. Просто я решил, что вы должны знать.

• Предыдущая
• 26/66
• Следующая