Тайпи. Ому (сборник) - Мелвилл Герман - Страница 32

• Предыдущая
• 32/74
• Следующая

Пекарь страдал из-за своего доброго и чувствительного сердца. Шутники, зная о его слабости, постоянно втравливали его в разговоры с самыми раздражительными старыми моряками.

Например, во время завтрака матросы молча жуют сухари. Они только что проснулись, они угрюмы и небриты. И вот Жулик Джек подсаживается к Каболке с жестяной кружкой в руках.

– Невкусная пища здесь, – говорит он. – По крайней мере, для тех, кто жил в Лондоне и знал лучшие времена. Вот что бы, Каболка, у тебя было на завтрак?

– На завтрак! – восклицает Каболка.

– Чего этот парень взволновался? – свирепо рычит старый морской волк.

– Ничего, просто так, – отвечает Джек. – Каболка, говори потише.

– Ну, так вот, – горячо принимается рассказывать тот, – я пошел бы к матушке Молли, которая печет замечательные сдобные лепешки, устроился бы у камина и попросил четверть пинты чего-нибудь.

– А потом?

– А потом, Джекки… а потом… я подозвал бы Бетти, служанку. Бетти, сказал бы я ей, ты сегодня очаровательна; дай мне яичницу с копченой грудинкой, пинту эля, три горяченькие лепешки, масла и ломтик чеширского сыра…

– Бифштекс из акулы, черт побери! – рычит Черный Дан.

И парня хватают и щедро награждают тумаками на палубе.

Я всегда старался по возможности помочь бедному Каболке, поэтому он очень любил меня.

Мы все дальше уходили на юг и приближались к Таити, и мягкая безоблачная погода стала постепенно меняться. В этих спокойных водах ветер иногда дует с бешеной силой, хотя даже самый жестокий шторм в тропических широтах Тихого океана совершенно не похож на бурю в воющей Северной Атлантике. Вскоре мы уже боролись с волнами, а свирепый пассат дул нам прямо в лицо.

Старший помощник не приказал убрать ни одного паруса; корабль то зарывался носом между волнами, то взлетал на гребень. Его старый корпус стонал, потертые снасти натягивались, но корабль держался и несся вперед подобно скаковой лошади…

Как-то днем наверху послышался оглушительный треск, заставивший матросов разбежаться во все стороны. Грот-брам-стеньга сломалась и удерживалась такелажем, при каждом крене раскачиваясь из стороны в сторону. Рей висел на волоске, изорванный в клочья парус бился на ветру, незакрепленные тросы извивались в воздухе.

– Полундра!

Рей, просвистев, упал в море, исчез под водой и снова вынырнул. Затем на него обрушилась огромная волна, и больше мы его не видели.

Пока дул этот свежий ветерок, Балтимора, наш старый черный кок, был в полном отчаянии. Дело в том, что камбуз размещался по левому борту на баке. Корабль захлестывало волнами, и вода то и дело переливалась через поручни бака. В такие дни Балтимора всегда облачался в свой «штормовой костюм» – зюйдвестку и огромные, хорошо смазанные сапоги.

Старик так боялся, чтобы его не смыло за борт, что привязывал к поясу тонкий трос и обматывал его вокруг себя. Второй конец он закреплял за рым, и волна не могла причинить ему вреда.

Однажды вечером, когда кок готовил ужин, корабль накрыла чудовищная волна. Подгнивший фальшборт на носу с треском проломился; волна ударила в камбуз, сорвала его с места, покрутила и понесла к шпилю, где он и сел на мель. Вода рекой разлилась по палубе, увлекая за собой горшки, сковороды и котлы – и Балтимору…

Ударившись в гакаборт, волна спала и выбросила на ахтерлюк тонувшего повара, который все еще держал в зубах погасшую трубку. Те, кто был на палубе, во все горло хохотали над его бедствиями.

На следующее утро ветер стих; мы исправили, как могли, все повреждения и снова спокойно шли своим курсом.

Только сломанный фальшборт починить не удалось – нам нечем было его заменить. Теперь, когда поднимался ветер, наше судно двигалось вперед, зачерпывая воду расщепленным носом, но по-прежнему гордо взбираясь на гребни волн.

Иногда Джермин, будучи не вполне трезвым, расхаживал по палубе, приставив инструмент к глазу и поворачиваясь во все стороны в поисках солнца, которое пребывало в этот момент у него прямо над головой. Было совершенно непонятно, как ему удавалось при этом определять широту и долготу, но он делал вид, что время от времени вычисляет их с помощью наблюдений за луной, а не по лагу и компасу – устанавливая с помощью инструментов угловое расстояние между луной и какой-нибудь звездой. Однако эта операция требует участия двух человек, которые производят наблюдения одновременно, поэтому Джермин обычно звал на помощь доктора. Сколько веселых минут доставляли нам их манипуляции! Старший помощник с трудом мог даже навести инструмент на звезду, когда же это ему удавалось, я не мог понять, как он отличает небесные тела от астральных, вращавшихся в его мозгу…

Однако он вел судно дальше и дальше, и наконец, в один из дней, матрос, посланный наверх чинить дыру в парусе, подкинул в воздух шапку и закричал:

– Земля!

Действительно, впереди была земля. Это оказался один из островов, входящих в состав архипелага Паумоту (иногда эти острова называют Коралловыми), – пожалуй, самого замечательного во всем Тихом океане. До Таити оставались сутки пути.

Архипелаг Паумоту состоит из огромного количества островов, большей частью маленьких, низких и покрытых зеленью. Многие из них имеют форму полумесяца; другие по очертаниям напоминают подкову. Последние представляют собой лишь узкие кольцеобразные полоски земли, окружающие тихую лагуну, которая соединяется с морем одним-единственным проходом. Некоторые лагуны, имеющие, предположительно, подземные каналы, на вид кажутся совершенно замкнутыми; в таких случаях окаймляющий их остров напоминает сплошной изумрудный пояс. Другие лагуны окружены множеством маленьких зеленых островков, расположенных очень близко один от другого.

По всему архипелагу Паумоту тут и там виднеется множество отдельных голых коралловых образований, только что выступивших над поверхностью океана.

Хлебные деревья встречаются здесь в незначительном количестве. Во многих местах не растут даже кокосовые пальмы. Некоторые из островов совершенно необитаемы, другие могут прокормить лишь одну семью; ни один из них не имеет многочисленного населения. Туземцы во многом похожи на таитян; их язык также очень близок к таитянскому. Жители юго-восточной части Паумоту пользуются дурной славой людоедов.

Несколько лет назад миссионеры обосновались на подветренных островах, где туземцы отнеслись к ним дружелюбно. Многие из них формально являются теперь христианами.

Коралловые острова посещают главным образом искатели жемчуга, добирающиеся до них на маленьких шхунах с экипажем всего в пять-шесть человек. Раковины находят в лагунах и около рифов; за полдюжины гвоздей в день и даже за еще меньшую плату нанимают туземцев, и те ныряют за жемчугом.

Кое-где добывают также много кокосового масла. Некоторые из необитаемых островов покрыты густыми рощами кокосовых пальм; никем не собираемые орехи, из года в год падавшие с деревьев, валяются на земле в невообразимых количествах. Два-три человека, снабженные необходимыми приспособлениями, могут за неделю-другую выжать достаточно масла, чтобы полностью загрузить большую мореходную пирогу.

…Ветер стих, и наступил вечер, прежде чем мы успели приблизиться к острову. Он был маленький и круглый, с ровной поверхностью, без единого дерева и возвышался над водой всего на каких-нибудь четыре фута. За ним виднелся еще один остров побольше, над которым разгорался тропический закат, окрашивая багрянцем западную часть неба.

В воздухе стоял аромат тысяч цветущих кустов. Вдыхая его, один больной, у которого недавно обнаружились признаки цинги, стал кричать от боли, и его увели с палубы.

Мы медленно двигались на расстоянии меньше одного кабельтова от берега, окаймленного лентой сверкающей пены. Внутри приютилась тихая голубая лагуна. Возможно, мы были первыми людьми, посетившими эти места…

На следующее утро с первыми проблесками зари мы увидели горы Таити. В ясную погоду их можно различить за девяносто миль.

• Предыдущая
• 32/74
• Следующая