И все-таки это судьба (сборник) - Райт Лариса - Страница 23
- Предыдущая
- 23/57
- Следующая
– Сестры Финеевы, – говорит она просто, чтобы сказать что-нибудь.
– Эти девочки? – Конечно, бабушка удивляется. Она в курсе всего, что так или иначе связано с Дининой жизнью. И память у нее великолепная. Все, что Дина рассказывает, запоминает и может потом обсудить и через месяц, и через год. Вот и теперь: – Ты же говорила, что они слабенькие и не концертные.
– Подтянулись. – Дина пытается контролировать цвет своего лица. – Ба, давай в «Эрудит», а?
– Давай! – соглашается бабушка. – Неси!
Дина в коридоре достает из своего портфеля листок и ручку, кладет на кухонный стол:
– Вот, очки записывать, пойду за игрой.
Когда она возвращается, бабушка пристально рассматривает что-то на обратной стороне листа, который принесла внучка.
– Как это понимать? – спрашивает она с чувством оскорбленного достоинства.
– Что? – недоумевает Дина и тут же вспыхивает. Она дала бабушке программу концерта. Естественно, никаких Финеевых там и в помине нет.
– Ты вообще была на собрании? – Бабушка отбрасывает листок.
– Да, – мнется Дина, – но не совсем.
– ???
– Концерт Ольга вела, а я только к собранию успела, с отстающим учеником надо было позаниматься.
– Не хочешь говорить – не надо. – Бабушка обиженно поджимает губы. – Что-то мне расхотелось играть.
– Бабуль, да я уже все сказала.
– Если бы это было все, ты бы сказала сразу.
Бабушка, конечно, права. Но как признаться другому человеку в том, в чем боишься признаться даже себе? Как сказать, что впервые за долгие годы Дине понравился не вымышленный герой, не красивая сказка, а реальный мужчина из плоти и крови? Да и потом, нечего ведь рассказывать. Понравился и понравился. Она ведь не знает о нем ничего. Хотя и того, что знает, предостаточно для того, чтобы с мечтаниями завязать. У человека есть дочь и, скорее всего, жена. Только этого бабушке знать не хватает. Начнет переживать, пить свои капли и, естественно, причитать:
– Не для того я тебя растила…
Хотя она и без того уже причитает:
– Не для того я тебя, Диночка, растила, чтобы ты мне на старости лет не доверяла.
– Ну вот и приехали! Бабуль, что ты такое говоришь?
– Правду. – Бабушка всхлипывает и театральным жестом прикладывает к глазам кружевной платочек. – Прав, прав был Тургенев – детям никогда не понять отцов.
– Как и отцам детей, – вздыхает Дина.
– Дина! – Бабушка взмахивает сухим платком. – Когда, когда я тебя не понимала, моя дорогая?
Примеров сколько угодно. Те времена, когда бабушка и внучка были одной командой, давно ушли. Конечно, Дина бабушку обожает, да и та во внучке души не чает, все ее обиды и упреки исключительно от переживаний. Дина все понимает, но не может избавиться от усталости из-за этих упреков. Конечно, она давно выросла. Ей хочется самостоятельности, а бабушка слишком ответственна, чтобы приподнять крыло и выпустить пташку. Раньше бабушка была безусловным авторитетом. Дина и сейчас не сомневается в том, что ей досталось лучшее воспитание. Ее одноклассницы уже и замуж сбегать успели, и развестись не по одному разу, и детей нарожали, а интересы у них остались как в школе: что, где, почем и как провести выходные. Последнее предполагает только варианты прогулок по паркам или торговым центрам. Ну, иногда, может быть, в зоопарк детишек сводят или в цирк поразвлечься. Вся жизнь – одно веселье, и никакого интеллектуального развития. Скучная жизнь, серая. А у Дины, хоть и одинокая, зато насыщенная. Она то на фотовыставке, то в галерее, то в консерватории. Вместо сериалов балеты смотрит по каналу «Культура», а вместо журналов о звездах читает классику. И еще говорят, жизнь у нее пустая. Что за ерунда. Это у них бульон, а у нее гуща событий. И все это сделала бабушка. Уберегла от танцулек, тусовок, клубных вечеринок и дурных компаний. Дина, правда, была покладистая. Она и сама старалась уберечься. Как цветок, впитывала все то, чем ее поливали с детства: хорошая литература, манеры, музыка, живопись, архитектура. Искусство – смысл жизни. А пьянки, гулянки, вечеринки, алкоголь и обжимания по подъездам к искусству отношения не имели и проплыли мимо Дины, не захлестнув волной. Даже брызгами не обдали. Думать надо было не о мальчиках, а об учебе. И мечтать не о Генке из соседнего подъезда, а о романтике под алыми парусами. Не полагалось краситься, носить мини-юбки и вообще заботиться о внешности. Внешнее – показное, а настоящее, нужное, цельное только внутри. Для Дины все эти установки были неоспоримыми догмами. И лишь в последнее время она начала сбиваться с пути. Бабушка и сама подталкивала ее к этому своими рассуждениями о странном и непонятном мире, в котором не ценятся важные вещи.
– У тебя такая душа! – восклицала она, глядя на внучку, и добавляла, разводя руками: – Не понимаю!
Не понимала она мужчин, которые проходили мимо, даже не пытаясь познакомиться. Не понимала и Дину, которой эти знакомства казались ненужными.
– У нас все было просто, – говорила бабушка. – И у нас с дедом, и у твоих родителей. Встретились, влюбились, поженились. Сразу как-то друг к другу приладились, из одного теста были испечены. Неужели интеллигент весь повывелся, а, Динуля? Ведь в приличном месте работаешь. И умная, и образованная, и добрая. Куда только мужчины смотрят?
Дина тоже удивлялась. Удивлялась долго и искренне. Просто считала, что не судьба, что еще не встретила, не нашла, не разглядела. Но чем дальше продолжалась жизнь, чем больше вращалась Дина в обществе, тем яснее понимала:
– На внешность они смотрят, бабуль.
– Вот еще! – сразу хмурилась та. – С лица воду не пить. Вон мать красавица была. А толку? И потом, ты что, урод какой?
Уродом Дина, конечно, не была, но и красавицей ее никак нельзя было назвать. А теперь еще и фигура поплывшая, и седина в волосах, и взгляд потухший. Какому мужчине такое понравится? Разве что сказочному. Хотя и ему навряд ли. Принцы из сказок сплошь все влюблялись в красавиц. Что-то нигде не написано: «Она была дурнушкой, но он любил ее всем сердцем». Вот девушки чудовищ любили, а чтобы наоборот… Дина не чудовище, но полюбить ее с первого взгляда нельзя. Можно только как в фильме «Влюблен по собственному желанию». Да и там ведь героиня не просто бьет интеллектом, она и худеть начинает, и хвостик свой распускает дурацкий, и реснички подкрашивает.
– Ба, – вопросы понимания Дина решает оставить без комментариев, – а у тебя есть хна?
– Чего?
– Ну, эта штука для волос красящая.
– И отродясь не было. – Бабушка задирает нос и выпячивает грудь вперед. – Я тебе сто раз говорила, что благородную седину скрывать нечего.
Дина разглядывает бабушку. У той даже к восьмидесяти годам сохранились и стать, и воля, и следы былой красоты. Бабушка не красит ногтей, губ, и волос, но от всего ее облика веет гордостью и каким-то врожденным стилем. А вот Дине этого, увы, не передалось. Нет в ней ни уверенности, ни умения себя подать. И седина у нее не благородная, а крысиная.
– Бабуль, это не тебе, а мне надо покраситься.
– Тебе что? – Бабушка смотрит на внучку удивленной молчаливой рыбой, беспомощно открывая и закрывая рот.
– Да, надо. И не стоит сейчас говорить о красоте души. Давай вспомним Чехова. «В человеке все должно быть прекрасно…» Или Пушкина. Как там? «Быть можно дельным человеком…»
– Дина! – Бабушка придает голосу особую торжественность. Она встает из-за стола, опираясь на трость, и теперь нависает над внучкой мощной скалой. Бабушка тоже отнюдь не худенькая и, поднявшись, заполняет собой все пространство маленькой кухни. – Либо ты все, все мне рассказываешь, либо я тебе не помощник.
– Ладно, – сдается Дина. – Я кое с кем познакомилась, и послезавтра будет что-то вроде свидания.
– Свидание? – радостный всплеск рук. Бабушка почти плюхается назад на стул и, даже не заметив, как он скрипнул и пошатнулся, радостно ждет продолжения.
– Ну, не совсем. Просто мы снова увидимся, и мне бы хотелось хорошо выглядеть.
- Предыдущая
- 23/57
- Следующая
