Идеальный вариант (сборник) - Райт Лариса - Страница 19
- Предыдущая
- 19/65
- Следующая
…Женщина резко перевернулась на другой бок, чтобы движением избавиться от наваждения, и сильно ударилась виском об изголовье кровати. И эта резкая физическая боль стала последней каплей, которой не хватало, чтобы края душевной раны разошлись и вся обида, все унижение, вся несправедливость бытия выплеснулись наружу громким, отчаянным плачем.
Нина рыдала долго, с наслаждением. До тех пор, пока не раздался озлобленный стук в стену. Подумала: «Могли хотя бы стучать с сочувствием. Но разве дождешься». Она встала с кровати и в ванной долго терла холодной водой заплаканные глаза. На кухне залпом выпила из бутылки пол-литра воды, взглянула на часы: шесть утра. За окном полноправно царила ночь, и только шкрябанье дворницкой лопаты говорило, что утро началось. «Пора вставать», – сказала себе женщина, вернулась в спальню, накрылась одеялом с головой и крепко уснула.
Назойливый звонок в дверь вытащил из сладкого забытья. Она услышала, как на лестнице зычно предлагают купить «отличную, вкусную картошку», и подумала, сможет ли теперь вообще ощутить вкус хоть какой-нибудь еды. И захочет ли когда-нибудь есть? И захочет ли когда-нибудь жить? И что делать? И как быть? И куда бежать? И у кого просить совета?
Нина резко села на постели. Она знала: таким, как она, самое место на кладбище. Поэтому быстро собралась и вышла из дома. Долго ехала в метро через весь город, потом ждала автобуса, затем тряслась в нем по пробкам пятьдесят минут вместо положенных пятнадцати и хвалила себя, что не купила цветы: «Сейчас в толпе ничего бы от них не осталось». Конечно, у ворот будет дороже. Но не приходить же к родителям с увядшим букетом.
Букет купила роскошный. Она всегда покупала папе большие, красивые букеты. Другие он не признавал, называл вениками и считал, что о человеке можно судить по тому, какие цветы он преподносит.
– Не о человеке, – пыталась переубедить жена, – а о его кошельке.
– Нет, дорогая, именно о человеке. Лучше купить одну великолепную, царственную розу, чем три жухлые хризантемки.
И Нине всегда хотелось оправдывать папины ожидания. Она положила букет на снежный холм и прислонилась к ограде. Родные лица смотрели счастливым прошлым с куска гранита. Дочь молчала, в который раз изучая знакомые черты, будто хотела найти нечто непознанное. Словно пыталась разгадать какую-то тайну.
Небо было пасмурным, дул сильный, пронизывающий ветер. Погода полностью соответствовала наступившему в жизни Нины унынию. И казалось, нет ему края. И мерещилось: не будет конца.
– Что мне делать? – всхлипнула она. – Что, папочка? – И плакала от безысходности.
Но казалось, что плачет от собственной глупости. Ждать ответа от памятника не слишком умно. Однако дождалась. Ветер стих. Накрапывающий дождь прекратился. Небо просветлело, и край выглянувшего солнца осветил могилу и холодные дорожки слез на щеках женщины. Нина, щурясь, смотрела вверх и не видела, что происходит подле нее. Просто почувствовала. Почувствовала, как в руку ткнулось что-то мокрое и очень холодное. Она испуганно вскрикнула, дернулась и наткнулась на нечто длинное, теплое и шершавое. Опустила глаза: ладонь преданно облизывала большая грязная дворняга.
– У меня ничего нет, – сказала женщина и, взглянув на портрет отца в последний раз, пошла прочь.
Уже практически у выхода с кладбища обнаружила, что пес продолжает следовать за ней. Решила: «За ворота не выйдет». Собака вышла. И шла практически в ногу, и проводила до остановки, и уселась ждать автобуса.
– Зря ты, – сказала Нина.
Подъехал автобус. Она встала в хвост длинной очереди, что пихалась, толкалась и норовила выдавить все внутренности. Женщина почти добралась до турникета, когда:
– Гражданочка, куда с собакой-то лезете?
– Тут людям места не хватает, а сюда еще и таких лошадей прут.
– А грязная-то какая! Постыдилась бы!
– А огромная! И без намордника! Здесь же дети!
Она завертела головой, пытаясь рассмотреть, чья же это все-таки собака. Но тут сосед справа – неопрятный, полный, болезненного вида мужчина – больно ткнул ее в бок и сказал:
– Слышь, собаку забери!
– Я?! – Нина испуганно замерла. – Какую собаку?
– Свою. Какую еще? Жучка там у тебя или Тузик, я почем знаю?!
– Но это не моя собака, – робко пискнула она, но писк утонул во всеобщем возмущенном ропоте:
– Устроила тут цирк!
– Ни стыда, ни совести.
– Женщина, у меня ребенок. Уберите пса, а то я его стукну.
Нина протиснулась к выходу и потянула вильнувшую хвостом собаку за шерсть:
– Пошли!
Та радостно спрыгнула с подножки. Автобус уехал.
– Иди! Иди домой!
Нахалка подошла ближе и села у ног женщины, шершавый язык снова лизнул ладонь.
– Домой, я тебе говорю! Ну, иди же!
Собака свернулась клубком в луже грязного снега и положила морду на Нинины сапоги.
– Издеваешься, да? – Женщина огляделась. Потом прищурилась хитро: – А если куплю тебе хот-дог, ты от меня отстанешь?
Она направилась к ближайшей палатке с сосисками. Собака с удовольствием сожрала три, но уходить и не думала – сидела рядом с Ниной и всем видом демонстрировала: куда ты, туда и я. Женщина поймала машину и жестом предложила собаке запрыгнуть в салон, предупреждая возмущение водителя обреченным: «Я заплачу». Псина влезла в машину так, будто проводила дни в разъездах. Она положила грязную морду на Нинины колени и уснула.
Дома новоиспеченная хозяйка вымыла животное, налила воды, приспособив под миску какую-то подходящую по размеру кастрюльку, и спросила:
– И что теперь с тобой делать? – В голове включился калькулятор. У Нины никогда не было собак, но считать деньги жизнь научила. Надо купить нормальные миски. И еще корм. А для псинки такого размера его надо много. Эта точно жрет, как лошадь. Еще, наверное, нужна специальная подстилка и всякие средства от блох. А врач? Или, как там его, ветеринар? Надо, наверное, сводить, проверить и сделать прививки.
– Во всяком случае, ты – не щенок: гадить и пакостить, надеюсь, не станешь? – обратилась она к собаке.
Но та, напившись, сладко храпела на полу, растянувшись во всю кухню.
– Думаешь, я смогу тебя обеспечить? – поделилась женщина опасениями. – Тебе многое надо, а у меня денег мало. Кажется, ты выбрала не ту могилу. Я, знаешь ли, звезд с неба не хватаю. На парное мясо, пожалуйста, не рассчитывай. Сама едва свожу концы с концами. А у меня еще, между прочим, внуки. Им помогать надо. Что мне говорить: «Извините, не привезла гостинцев, потому что купила собаке косточку?» Эх, собака, собака! По-моему, ты слишком большая для моих закромов.
Нина озадаченно рассматривала сопящую тушу. Надо было подумать об имени. Тузик и Жучка претили, иностранных слов она не знала, а наши никак не хотели приходить в голову. Она мысленно перебирала буквы, пытаясь составить из них нечто целое и удобоваримое, когда зазвонил телефон. В трубке вопросительно звенела Ларочка:
– М-а-ам!
– Да? Все хорошо? Как там Даша? А Гошка здоров? Не заразился?
– Дети как дети. Одна лежит, другой вокруг козлом скачет. Пока не заразился. И что будет, когда их трое станет, ума не приложу!
– А почему их должно стать трое? Вы хотите еще детей?
– Ага. Трое – это прекрасно.
– Конечно, когда есть, чем их всех кормить, во что одевать и на что.
– Ну, ма-а-ам! Эта твоя рациональность – такая скука!
– Конечно, трезвый взгляд на вещи гораздо скучнее неги алкогольного опьянения. Смотрите пока не превышайте промилле.
– Ма-а-ам, мы уже превысили.
– Вы… Что?!
– Ну, превысили уже… – хохотнула дочь.
– Ты? Ты уже?
– Четвертый месяц. Извини, вчера не рискнула сказать.
– Ты в своем уме? Дашка еще совсем малышка.
– Вот и прекрасно. Родим ей подружку. А может, и мальчик будет. Максимкой тогда назовем. Да нормально все будет. Знаешь, я хотела тебя попросить Гошку на неделю к себе брать.
– К себе? А школа?
– Переведем к тебе поближе. Там хорошая рядом, языковая.
- Предыдущая
- 19/65
- Следующая
