Звездные приключения Нуми и Ники. В 2 книгах - Дилов Любен - Страница 52

• Предыдущая
• 52/70
• Следующая

Девочка с Пирры не умела лгать.

— Да. Там люди тоже работают, и учатся, и творят искусство, и ищут истину, и мечтают побывать на других планетах.

Дети опять захлопали, будто никогда не считали землян своими заклятыми врагами. Но их вожак и поэт-патриот быстро подошли к трибуне и подали Нуми Руки, приглашая ее сойти вниз.

— Уходите сейчас же! — сказал ей вожак.

— Разве мы сделали что-нибудь плохое?

— Сейчас же, сейчас же, сейчас же, — пропел поэт.

— Иначе вас накажет наш бог! — добавил вожак. Глаза Нуми налились слезами, она всхлипнула:

— Нас прогоняют!

— Значит так! Когда говорят они, все должны одобрять, а сами?.. Пошли, Нуми, мы им мешаем быть счастливыми! — рассердился Ники и крикнул шеренге равнодушных детей: — Эй, вы, олухи царя небесного! Счастливо оставаться! Ауфвидерзеен! Гудбай! До свиданья!

Дети и ему похлопали, хотя не поняли ни слова. Ники стало жалко ребят, у которых все бедра посинели от хлопков, и он добавил:

— И поменьше слушайте своего господа! Мой мудрый дед говорил: «Кто согласен во всем, быстро станет дураком!» Переведи им, Нуми.

По правде говоря, это были слова самого Николая Буяновского с планеты Земля, по которым вы можете судить, что он мог выражаться в рифму не хуже патриота с надсаженным пупком. Ники даже пожал новые аплодисменты, как только Нуми перевела его слова.

Не хлопали только мальчики и девочки постарше. Они проводили гостей задумчивыми взглядами, и это вселило в наших друзей крохотную надежду. Потому что, хотя за плечами у них не было долгой и нелегкой жизни, они знали: человек становится хорошим не потому, что бьет своих врагов и не потому, что соглашается с друзьями, а потому что мыслит.

Как только ребята перешли вброд ручеек, к ним подлетели две райские птицы и радостно закивали: «Вот и вы, вот и вы!» Откуда-то примчался клетчатый поросенок, высунув коварный язык. Ники был еще сердит и хотел было отогнать непрошеную свиту, но птицы отступили на безопасное расстояние и снова закивали: «Гонишь? Ничего, ничего! Вас тоже прогнали!»

— Будь у меня сейчас ружье. — сказал он, — я бы сначала истребил этих гадов, а потом построил бы в одну шеренгу всех истинокопателей…

— Кто это? — безучастно спросила Нуми. — У вас, кажется, нет такого слова.

— Ну, этих штукарей, которые будто бы стремятся к истине, а сами не дают человеку рта открыть…

— Буф-ф, Ники, — вздохнула Нуми, — когда ты перестанешь, наконец, думать про ружья и убийство? У себя на Земле делайте, что хотите, но так вести себя в космосе — недостойно.

— Значит, эти здесь тебе больше нравятся, да? Ну, и оставайся с ними! А я возвращаюсь на Землю!

И Ники прибавил шагу, будто был готов тут же отправиться на родную планету. Но Нуми не обратила внимания на его резкость — должно быть, поняла, что он не говорит всерьез. Она задумчиво сказала:

— Мы сделали ошибку. Надо было остаться и посмотреть, как этот их бог прогонит нас.

Красавцы-слухари согласились на расстоянии: «Да, да! Сделали ошибку».

— Какие вы красивые, — с грустью сказала им девочка. — Будь вы хоть чуточку умнее…

«Да, будь мы чуточку умнее», — кивнули птицы, а клетчатый поросенок показал свой необыкновенный язык.

Остановившись у куста с лиловыми колокольчиками и оранжевыми шариками плодов, Нуми погладила его по ветке.

— А ты — чудесное растение, но я так и не поняла, для чего ты существуешь!

«И ты ли? И ты ли?» — нежным звоном ответил ей куст.

Нуми прощалась с цветами, густо усыпавшими поляну, что-то шептала им на своем языке — может, боялась, что земной мальчик будет смеяться над ней. И он, конечно же, так и сделал:

— Если будешь прощаться с каждым, то и до завтра не управишься!

Но Нуми не стала обижаться:

— Мне грустно, что их некому здесь любить. Им самим тоже, наверное, грустно. Тебе не кажется, что они невеселы?

Ники совсем так не казалось, и он уже собирался намекнуть, что это идиотические представления, но вдруг тоже почувствовал какую-то грусть при виде неземной красоты планеты. Кажется, он уже испытывал подобное чувство.

— Вот видишь, — тихонько сказала пирранская девочка. — Настоящая красота всегда вызывает грусть.

Ники не знал, совпадение это или она опять прочла его мысли, но на всякий случай решил возразить:

— Не совсем так. Грустно, когда смотришь на чужую красоту. А когда сам ее создаешь, она тебя радует. Лучше зови Мало и поехали!

— Я уже позвала, — все так же грустно ответила Нуми. — И как жалко, что совсем ничегошеньки нельзя забрать с собой из этой красоты! Хочешь, останемся? Давай скажем Мало…

Мальчик вспыхнул.

— Ты и впрямь чокнутая! Или наелась плодов тили-тили?

— А что, это — шальная мысль? — спросила девочка с радостью; она решила, что у нее уже умеют рождаться шальные мысли, как у Ники Буяна.

— Не шальная, а глупая! Идиотская! Что мы тут станем делать?

— А куда нам деваться? У нас уже нет никого из близких, а здесь так красиво! Будем жить, как Адам и Ева в твоей сказке.

И Нуми улеглась в цветы и мечтательно уставилась на небо, словно желая показать, как именно они с Ники будут жить на Райской планете. Ники с беспокойством смотрел на нее. Верно, лучшей Евы нельзя себе представить, и все-таки придется объяснять этой двумозглой девчонке, что ее предложение — чистая глупость.

— Слушай, красная девица пирранская, — заговорил он весело, изо всех сил стараясь прикрыть свою злость. — Я бы остался, будь здесь для нас какое-нибудь дело. Ну, скажем, если б мы стали обрабатывать здесь землю, строить дом, выращивать полезных животных, воспитывать детей и так далее. Но для этого нужны инструменты. Иначе мы с тобой начнем жить как эти самые истинокопатели, очень скоро отупеем и станем такими, как они. Ты, наверное, не поняла, в чем смысл легенды. Вспомни: сначала бог изгнал Адама и Еву из рая, а уже потом родилось человечество. Значит, в раю, где все получаешь даром, ничего родиться не может. Человек тогда стал человеком, когда научился строить, выращивать растения, рисовать, петь и вообще делать то, чего не могут делать животные.

— Но раньше ты рассказывал совсем по-другому, — не сдавалась Нуми. — Будто бог изгнал их из-за познания.

Николай никогда раньше не задумывался о смысле библейской легенды, рассказывающей о происхождении человечества, но сейчас принялся горячо защищаться:

— Правильно, из-за познания. Но скажи мне, для чего оно служит? Разве не для того, чтобы что-то делать? Как только Адам и Ева съели яблоко познания, они сразу же поняли, что это познание надо как-то использовать. И если хочешь знать, никакой бог их ниоткуда не выгонял! Они сами наплевали на его скучный рай и сами сбежали из него, чтобы создать новый мир для себя и для своих будущих детей!

— Эй, Ники, — радостно сказала девочка, — у тебя сказка стала еще лучше! Я никак не могла понять, почему можно прогнать человека за то, что он захотел что-то узнать… — Она помолчала и вдруг захлопала в ладоши. — Знаешь, у меня есть идея! Давай скажем Мало, чтобы он отвез нас на Пирру или на Землю, возьмем инструменты, а потом пускай он нам найдет какую-нибудь безлюдную планету, и мы создадим на ней новое человечество. Лучше, чем на Земле и на Пирре. Ну что, это шальная мысль?

— Еще какая! — засмеялся Ники. — Скажи об этом Мало!

А что же всеведущий Малогалоталотим? Разве он не посмеялся над верой ребят в то, что они могут создать новый мир?

Нет, он не посмеялся и даже ничего не ответил девочке, когда она попробовала внушить ему свою идею; он только легко опустился над планетой, стараясь не помять цветы принял ребят в свою утробу и понес их в новые дали Вселенной.

Каждый, кому приходилось ездить по свету, знает, что даже самое интересное путешествие постепенно становится в тягость, если в конце его нет заманчивой цели. Вот почему Нуми и Ники ничуть не огорчились, что их прогнали с Райской планеты; им было к чему стремиться. И потому сразу же после вылета они устроились в зрачке Мало и стали ждать, что он им покажет, исполнится ли их желание.

• Предыдущая
• 52/70
• Следующая