Аквамариновая звезда - Леванова Татьяна Сергеевна - Страница 18

• Предыдущая
• 18/54
• Следующая

—    Да, — услышала она снова голос Черной Мя.

И оказалась внутри темно-вишневого шара. Она перебирала ногами, трогала руками закругленные стенки, и вдруг они покрылись крохотными капельками влаги. Капельки набухли и вдруг брызнули сотнями тоненьких струек. Маша взвизгнула, когда вода потекла ей за шиворот, и одна из струек угодила прямо в приоткрытый рот. Это была русалочья вода. Маше хотелось пить, она жадно принялась глотать эту воду...

—    Да ну? — рассмеялась Черная Мя.

Красный цвет вокруг девочки посветлел.

Стало жарко. В лицо пахнуло жаром и дымом. В горле запершило от пепла. Девочка стояла на земле, выжженной пожаром, и с тревогой пыталась определить, насколько быстро подбирается к ней стена огня.

—    Это не реальность, — с упреком произнесла Черная Мя.

Но дышать становилось все труднее. Маша села на землю и закрыла голову руками, стараясь дышать глубоко и редко.

—    Хватит!

Загорелся свет. Маша опустила руки. Щурясь, она разглядывала комнату, в которой находилась. Ее окружали зеркала. Прямо перед ней у фотоаппарата изваянием застыла Черная Мя — нелепая вытянутая фигура, короткие лапки, маленькая голова на конце длиннющей шеи. Золотые глаза широко распахнутые, недоверчивые.

—    Что же это было, душа моя? — спросила девочку Агри Рина, нервно дернув ухом.

—    Я не знаю... Как вы это делаете? — в тон ей спросила Маша. Ей казалось, что ноздри у нее полны пепла, а во рту навеки поселился вкус русалочьей воды.

—    Внешний вид на троечку, для конфетных фантиков потянет, — Агри Рина скрестила руки на груди. — Странно, что тебя вообще позвали на эту работу. Да, для образа девочки-соседки лучше не придумаешь, но на одном образе карьеру не сделать. Однако есть у тебя одна особенность, и я не знаю, хорошо это или плохо... Но это сделало возможной нашу встречу.

—    Мне б попить, — попросила Маша, которая из всех рассуждений Черной Мя поняла только то, что ее опять хотят обидеть, как утром, за завтраком.

К ней по воздуху поплыл высокий стакан с водой. Девочка протянула руки. Стакан растаял.

—    Вот, так я и думала, — кивнула Агри Рина. —Ты принимаешь любую реальность, и оттого у тебя всегда правильные и искренние чувства. Интересно знать, почему ты так легко принимаешь даже самое невероятное?

—    Что, летающие стаканы? — поразилась Маша. — Невероятно будет, если вы перестанете надо мной издеваться и дадите попить и умыться.

Черная Мя сама принесла девочке настоящий стакан с водой и, пока та пила, спросила:

—    Почему тебя не удивили ни пузыри, ни летающие стаканы?

—    Удивили, — призналась Маша. — Но я же не знаю, какие в вашем мире технологии. Видала и покруче чудеса.

—    Да? — Агри Рина задумалась. — Тогда попробуем более сложный уровень.

Она забрала у Маши стакан, поставила его на столик в углу и вновь заняла свое место у фотоаппарата на треноге. Погас свет. Вспыхнул прожектор. Солнце. Горячее, огромное. Гладкая поверхность моря. Маша протянула руку, чтобы дотронуться до воды. По ладони скользнуло что-то липкое и студенистое. Из-под пальцев вывернулась медуза. Отчего-то она была разноцветной, словно на нее налипли конфетти, эдакий клоунский мухомор. Еще одна медуза, и еще, и еще, вода просто кишела ими. Маша поняла, что медленно погружается под воду, когда вода накрыла ее с головой, медузы окружили девочку и, не переставая двигаться, завертелись, как огромная переливающаяся всеми цветами радуги спираль.

—    Хватит! — Маша замолотила кулаками по воде и спирали. Взметнулись брызги, но они не долетели до Агри Рины, которая моментально зажгла свет и теперь спокойно наблюдала за девочкой.

—    Полегчало? Что тебя напугало, хотела бы я знать?

—    Великая спираль, — ответила Маша, обхватив себя руками. — Мне не выбраться. Каждый раз новый мир. Я тону в них.

Черная Мя повернула фотоаппарат объективом вниз. Подошла к Маше и, изогнувшись, словно змея, взглянула ей в глаза. Маша с трудом удержалась, чтобы не щелкнуть пальцами и не попытаться стать прозрачной и невидимой.

—    Я вижу много снов. Вижу, как ты оказываешься в самых разных условиях и мгновенно принимаешь их как должное; как ты за несколько секунд учишь язык, который слышишь впервые. Я ничего не понимаю.

—    Это не сны, — призналась Маша. — * ° Я сквозняк. Я путешествую по самым разным мирам и должна моментально приспосабливаться, чтобы все правильно пони- мать.

—    Чтобы объективно оценить ситуацию... — кивнула Черная Мя, сказав своими словами то, что пыталась объяснить девочка. — Так вот почему ты моментально привыкаешь к любой реальности. Это как несколько миров в одном мире, так? Ну погоди, я знаю, что мне с тобой делать.?

Свет снова погас. Потом зажегся. Маше казалось, что прошло две секунды, но, когда она встретилась взглядом с Агри Риной, она поняла, что в ней что-то изменилось. Черная Мя стояла во весь рост, глаза сверкали, они казались огромными, почти во всю мордочку, но самое главное, шерстка ее волновалась, словно трава на ветру, между шерстинками вспыхивали голубые искорки.

—    Отличная работа, — наконец произнесла Агри Рина, — неожиданный результат. Мне еще предстоит все немного систематизировать, но по окончании я сообщу Морене и предоставлю отснятый материал. Можешь идти ужинать.

—    Еще рано, — удивилась Маша. Она не чувствовала усталости, ей казалось, что прошло совсем немного времени, и только ощущение быстрого, сумбурного, легкого сна немного смущало ее. Вспоминались хрустящие на зубах листья, разноцветные перья, сотни лиловых огоньков... Когда это было?

—    Уже очень поздно, — покачала головой Агри Рина. — И вот что. Не покидай этот мир. Мы с тобой должны еще встретиться.

Черная Мя оказалась права насчет того, что уже очень поздно. Когда девочка вышла в коридор, по нему гуляли лишь длинные тени от тусклых голубых светильников. Постоянный дневной гул затих. Безлюдные лестницы послушно довезли ее до кафе. Там уже погасли огни, лишь одна свеча горела в простой ребристой раковине, распахнутой, как ладошка, на столе, где стоял остывший Машин ужин. Девочка поела, затем долго, растягивая удовольствие, пила горячую коралловую воду с привкусом корицы, имбиря и карамели. До нее доносился шум города и прибой. Если просунуть голову между крупными завитками на решетке, были видны светящиеся зеленоватые улицы, огни ракушек, переливающиеся разноцветные окна понадводников. Наконец ужин был съеден, огонек свечи начал захлебываться в луже пахнущего рыбьим жиром парафина, и Маша собралась идти в комнату. У нее портилось настроение при одной мысли об этом, ведь там уже спали девочки. Как приятно было посидеть в одиночестве, без их компании, без непонятных шуточек и колкостей и постоянного ожидания подлостей. Страшно даже представить себе, что они приготовят для нее завтра утром.

Однако делать было нечего. Со стороны ночного океана дул прохладный бриз. На плетеных стульях и столах кафе нельзя было уснуть даже при большом желании. Девочка, подсвечивая себе путь фонариком колокольцев, начала подниматься по легко- ступам к окну. Но на подоконнике сидели и шепотом ссорились две девочки, и Маше пришлось замереть, чтобы они ее не заметили.

—    Зря ждешь, в темноте она не пойдет по легкоступам, — шепотом говорила одна, та, что пониже.?

—    Она не знает другой дороги, — спорила высокая девочка. По шепоту нельзя было догадаться, кто это был.

—    Вы уже замедузили ее травить! — возмущалась маленькая. — Сколько мне покрывать вас и заметать следы?

—    Тебе-то что?! — огрызнулась высокая.

—    Если вы не прекратите, пострадаю я! Не советую забывать об этом! Морена нажалуется, она обещала, и меня уволят!

«Наверное, это Лилия, — подумала Маша. — Хотя Морена в принципе могла сказать такое любой из девчонок, например Каре, чтобы приструнить ее».

—    А что сразу я-то?! — возмутилась высокая. — Клей в туфли ей Кара налила.

—    Иголка, милая! Я говорю про иголку! Это уже нечто! Что будет в другой раз, кислота на простынях? У вас, девчонки, совсем уже крыша едет!

• Предыдущая
• 18/54
• Следующая