Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник) - Хаггард Генри Райдер - Страница 101

• Предыдущая
• 101/131
• Следующая

Что касается его ревности, я могу легко оправдаться. В своих записках он несколько раз упоминает о том, что Нилепта совершенно завладела мной, и оба мы стали относиться к нему холоднее. Нилепта и теперь имеет недостатки, как всякая другая женщина, она бывает временами слишком требовательна, но в общем наше мнимое охлаждение к нему — плод его фантазии.

Он жаловался, что я не хотел прийти повидать его, когда он был болен, но доктора решительно запретили мне это. Когда я прочитал эти слова в его записках, они больно укололи меня, потому что я глубоко любил Квотермейна, уважал его, как отца, и никогда не допустил бы мысли, чтобы мой брак с Нилептой мог отодвинуть на задний план мою привязанность к старому другу. Теперь все это прошло, и маленькие слабости делают еще дороже для меня незабвенный образ усопшего друга!

Квотермейн умер. Капитан Гуд в нашем присутствии прочитал над ним службу. Затем останки друга при огромном стечении народа были преданы сожжению. Когда я шел в длинной и пышной процессии за его телом, то подумал, что если бы Квотермейн увидел эту церемонию, то был бы возмущен, потому что ненавидел тщеславие и роскошь.

Но я не мог ничего поделать с этим!

За несколько минут до заката солнца, на третью ночь после смерти, его принесли и положили на медный пол храма, перед алтарем. Когда последний луч заходящего солнца упал на его лицо и озарил бледное благородное чело усопшего, зазвучали трубы, пол раздвинулся, и труп Квотермейна упал в огонь. Никогда нам не увидеть его, даже если мы проживем еще сто лет. Он был талантливым человеком, настоящим джентльменом, вернейшим другом и искуснейшим стрелком во всей Африке!

Так закончилась замечательная, полная приключений жизнь охотника Аллана Квотермейна.

Время шло. У нас все было хорошо. Капитан Гуд занялся устройством флота на озере возле Милозиса и других окрестных озерах, и с помощью его мы надеемся увеличить торговлю и производство страны и покорить беспокойные и воинственные племена, обитающие по берегам озер. Бедный Гуд! Он начал немного забывать трагическую смерть красавицы королевы Зорайи. Но это был тяжелый удар для него, потому что он серьезно привязался к ней. Надеюсь, что со временем он женится и выкинет совсем из головы свою несчастную любовь. Нилепта подыскала ему невесту: дочь Насты (он был вдовцом), красивую девушку, с царственным видом, но слишком похожую на своего отца и очень надменную.

Что касается меня, то я чувствую себя очень хорошо в моем положении короля-супруга, лучше даже, чем мог ожидать. Несмотря на тяжесть груза ответственности, я надеюсь сделать что-нибудь доброе и намереваюсь довести до конца два дела. Во-первых, объединить племена, составляющие народ Цу-венди, под началом королевы и уничтожить власть жрецов. Первая реформа положит конец гражданским войнам, которые в течение столетий опустошали страну, вторая — устранит источник политической опасности и проложит путь новой, истинной религии. Я надеюсь увидеть крест Христов на золотом куполе храма. Если я не увижу этого, то увидят мои наследники!

Еще об одной вещи я позабочусь. Считаю необходимым воспретить доступ иностранцам в страну Цу-венди, и не потому, что я негостеприимен, а потому, что священный долг обязывает меня беречь великодушный и сердечный народ от нашествия варваров. Что станется с моим храбрым войском, если пришельцы вздумают стрелять в нас из револьверов и ружей? Я не желаю вводить здесь порох, телеграфное сообщение, паровые машины, газеты, поскольку твердо уверен, что эти нововведения несут с собой бедствия. Я не хочу наводнять прекрасную страну толпами спекулянтов, туристов, политиков, учителей, которые принесут с собой суету и ненависть остального мира, отдать ее на растерзание жадным аферистам, которые похожи на крабов — этих чудовищ подземной реки, терзающих труп прекрасного лебедя. Я не желаю развить в стране жадность, пьянство, новые болезни и общую деморализацию — эти первые признаки цивилизации у неиспорченного народа. Если Провидению угодно будет присоединить страну Цу-венди к остальному миру — это другое дело, но я не хочу брать на себя ответственность, и капитан Гуд одобряет мое решение. Прощайте!

Генри Куртис. 15 декабря 18…

Р. S. Совершенно забыл сказать, что девять месяцев назад Нилепта, которая, по-моему, еще больше похорошела, подарила мне сына и наследника. Это прелестный кудрявый мальчик, настоящий голубоглазый англичанин, и, хотя он должен наследовать трон Цу-венди, я надеюсь сделать из него прежде всего джентльмена и честного человека, что, по моему мнению, выше и дороже, чем наследовать королевский престол, и составляет величайшее счастье, какое человек может обрести на земле.

Мы считали умершим моего родного брата Генри Куртиса, как вдруг я получил рукопись, адресованную мне рукой брата. На конверте была почтовая марка Адена, и рукопись благополучно дошла до меня 20 декабря текущего года, через два года после ее отправления из Центральной Африки. Удивительную историю прочитал я в этих записках! Конечно, мне приятно было узнать, что Генри и капитан Гуд благоденствуют на чужбине, но для меня и для своих друзей — они давно умерли, потому что мы потеряли всякую надежду увидеть их.

Они порвали всякую связь со старой Англией, со своим домом, с родными, и, может быть, по-своему, правы и поступают мудро.

Но я никак не могу понять, каким образом они переслали рукопись! Предполагаю, что маленький француз Альфонс благополучно совершил свое путешествие.

Я наводил справки о нем в Марселе и других местах, стараясь отыскать, но безуспешно. Быть может, он умер и письмо было отослано кем-то другим или обвенчался со своей Анетой и, боясь полиции, предпочитает жить инкогнито. Мне это неизвестно. Я долго надеялся разыскать его, но должен сознаться, что моя надежда слабеет с каждым днем. Большим препятствием является то, что в своих записках мистер Квотермейн нигде не упоминает его фамилии. Он говорит об «Альфонсе», а в мире так много Альфонсов! Письма капитана Гуда, которые мой брат Генри, по его словам, послал вместе с рукописью, не дошли по назначению. Предполагаю, что они потеряны или уничтожены.

Чудная, чудная была ночь! Воздух не колыхался; черные клубы дыма из труб почтового парохода «Занзибар» низко стлались над поверхностью моря, точно широкие страусовые перья, и одно за другим исчезали при свете звезд. Бенита Беатриса Клиффорд (это было полное имя девушки, которую назвали Бенитой в честь матери, а Беатрисой в честь единственной сестры отца) стояла, опершись на перила, и мысленно говорила себе, что по такому морю даже ребенок мог бы пуститься в берестяном челне и благополучно доплыть до гавани.

Но вот высокий, куривший сигару, молодой человек, лет тридцати, подошел к ней. Она немного подвинулась, желая дать ему место возле себя, и это движение могло бы многое сказать об их дружеских или даже еще более близких отношениях. С секунду он колебался, и выражение сомнения, даже печали показалось на его лице; словно он считал, что многое зависело от того, примет ли он это безмолвное приглашение или откажется от него, и не знал, как поступить.

И действительно, многое зависело от этого, а именно судьба обоих.

Едва он сделал шаг вперед, Бенита заговорила низким приятным голосом:

— Вы идете в курительную комнату или в салон танцевать, мистер Сеймур? Один из офицеров сказал мне, что затеваются танцы. Море до того спокойно, что мы можем вообразить себя на берегу!

— Нет, — ответил он. — В курительной комнате слишком душно, а дни, когда я танцевал, уже прошли. Я просто собирался походить после обеда, а потом сесть в кресло и заснуть. — Голос его оживился. — Как вы узнали, что это я? Вы не повернулись ко мне.

• Предыдущая
• 101/131
• Следующая