Без семьи (др. перевод) - Мало Гектор - Страница 30

• Предыдущая
• 30/53
• Следующая

Решив обрезать их, я вынул ножницы Этьеннеты.

– Я обрежу себе панталоны, – сказал я, – а ты, Маттиа, поиграй в это время на скрипке. Я хочу послушать, как ты играешь.

– С удовольствием, – ответил Маттиа и, взяв скрипку, заиграл.

Сначала я был больше занят своими панталонами, чем игрой Маттиа. Но через несколько минут я отложил ножницы и стал внимательно слушать. Маттиа играл почти так же хорошо, как Витали.

– Кто выучил тебя играть на скрипке? – спросил я, похвалив его игру.

– Никто. Я играю то, что слышу.

– Так я поучу тебя потом.

– Ты, должно быть, знаешь все, Реми?

– Да ведь я же хозяин труппы.

Мне тоже захотелось похвалиться своей игрой и показать Маттиа, что и я музыкант.

Я взял арфу и, чтобы сильнее поразить его, запел свою неаполитанскую песенку.

Когда я закончил, Маттиа, как это всегда водится между артистами, тоже похвалил меня.

Но нельзя же нам было только сидеть и расхваливать друг друга; нужно было подумать о том, чтобы заработать денег на ужин и на ночлег.

Я завязал мешок, и Маттиа понес его.

Мы решили остановиться в первой же деревне и дать представление «труппы Реми».

– Выучи меня твоей песенке, – сказал Маттиа. – Мы будем петь ее вместе и, мне кажется, я сумею сыграть ее на скрипке. Это будет хорошо.

– Конечно, очень хорошо, и если наша публика будет не совсем бесчувственна, то наверняка раскошелится.

К счастью, нам не пришлось жаловаться на бесчувствие публики. Войдя в деревню, мы увидели, что в одном доме ворота отворены, и подошли к ним. Во дворе было множество расфранченных людей. У мужчин в петлицах, а у женщин на груди были приколоты букеты цветов. Нетрудно было догадаться, что тут празднуют свадьбу.

Мне пришло в голову, что, может быть, новобрачные и гости будут не прочь потанцевать под музыку, и я вошел на двор в сопровождении Маттиа и Капи.

Сняв шляпу и стараясь поклониться так же величественно, как кланялся Витали, я обратился с этим вопросом к толстому парню, который первым попался мне навстречу.

Багровое лицо его было очень кротко и добродушно, высокие тугие воротнички доходили ему до ушей.

Не ответив нам ничего, он засунул два пальца в рот и свистнул так пронзительно, что Капи испугался.

– Эй! – крикнул он, когда шум затих, и все оглянулись. – Вот музыканты! Не поплясать ли нам?

– Да, да! – закричали все.

– Приглашайте дам! Музыканты, кадриль!

Желающие танцевать пары быстро заняли середину двора, а бедные, спокойно щипавшие траву гуси в ужасе бросились бежать.

– Умеешь ты играть кадриль? – тихонько и далеко не уверенно спросил я у Маттиа.

– Умею.

И он заиграл на скрипке начало первой фигуры. К счастью, и я знал эту кадриль. Мы были спасены.

Из сарая вытащили телегу, положили на нее доски, и мы взобрались на эту эстраду.

Несмотря на то, что я и Маттиа никогда не играли вместе, дело пошло у нас довольно хорошо. Впрочем, и играли мы для простой и невзыскательной публики.

– А умеет кто-нибудь из вас играть на трубе? – спросил какой-то рыжий толстяк.

– Да, я умею, – ответил Маттиа, – но у меня нет трубы.

– Я сейчас принесу. Положим, и скрипка ничего себе, да только уж больно писклява.

Скоро принесли трубу, и мы снова принялись играть кадрили, польки и вальсы.

Так играли мы до позднего вечера, а танцующие все не уставали и не давали нам отдохнуть. Я еще кое-как выносил это, но слабый Маттиа побледнел и едва держался на ногах. Однако он все-таки продолжал изо всех сил дуть в трубу. К счастью, новобрачная заметила его бледность и сказала:

– Довольно! Вон тот маленький мальчик совсем измучился. Теперь вынимайте кошельки: нужно заплатить музыкантам.

– Если угодно, наш кассир соберет деньги! – сказал я и бросил Капи свою шляпу.

Он подхватил ее и стал обходить публику. Когда ему клали деньги, он так мило раскланивался, что все со смехом хлопали в ладоши. И ему давали, не скупясь; я шел за ним и видел, как падали в шляпу серебряные монеты. А новобрачные положили целых пять франков.

Какое счастье! Но это было еще не все. Нас накормили ужином и позволили лечь спать на сеновале. На другой день, когда мы уходили из этого гостеприимного дома, у нас был капитал в двадцать восемь франков.

– Мы собрали столько денег благодаря тебе, Маттиа, – сказал я, – один я не смог бы заменить целый оркестр.

С двадцатью восемью франками в кармане мы считали себя богачами, и когда пришли в небольшой городок, я решил сделать кое-какие необходимые покупки. У торговца старым железом и медью я купил за три франка трубу; она, конечно, была старая и некрасивая, но играть на ней было можно, и этого было вполне достаточно. Потом я купил красных тесемок, которыми хотел обвязать крест-накрест наши чулки, и старый солдатский ранец для Маттиа, чтобы нам можно было разделить наше имущество пополам: гораздо удобнее носить все время понемногу, чем таскать поочередно тяжелый мешок.

В этом городке мы тоже дали представление и, когда уходили из него, у нас было уже целых тридцать франков. А с Маттиа мы так подружились, как будто были родными братьями.

– Как я рад, что попал в труппу, хозяин которой никогда не дерется, – смеясь говорил Маттиа.

– Значит, ты доволен?

– Еще бы! Первый раз в жизни я не мечтаю попасть в больницу!

Мы пошли дальше по дороге в Шаванон, давали представления в городах и деревнях, понемногу собирали деньги и откладывали их.

Хорошо бы купить какой-нибудь подарок матушке Барберен! Но что же купить ей? Долго думать над этим не приходилось. Я знал, какой подарок понравится ей больше всего и пригодится не на время, а на всю жизнь. Следовало бы купить ей корову взамен нашей Рыжки. Как бы обрадовалась матушка Барберен, если бы я сделал ей такой подарок! И как радовался бы я сам!

Нужно будет купить корову, не доходя до Шаванона, и Маттиа приведет ее на двор к матушке Барберен. Мужа ее, конечно, не будет дома. «Госпожа Барберен, – скажет Маттиа, – я привел вам корову». – «Корову? Ты ошибся, мальчик», – со вздохом скажет она. – «Нет, не ошибся. Ведь вы госпожа Барберен? Так вам мне и велели отдать ее». А тут я вбегу и обниму матушку Барберен. А потом она испечет нам оладий и блинов, которые мы втроем и съедим. Барберен уже не придет и не заберет приготовленного для них масла для приготовления супа, как тогда, в последний день Масленицы…

Да, было бы очень хорошо купить корову. Но для этого нужно много денег. Сколько она может стоить? Наверное, очень дорого.

Я не рассчитывал покупать большую и толстую корову. Толстые коровы стоят дороже, а для больших нужно много корма, что было бы неудобно для матушки Барберен.

Прежде всего нужно было узнать, сколько может стоить корова, какая мне нужна.

Это было нетрудно. Останавливаясь на постоялых дворах, мы часто встречались там с мясниками и гуртовщиками; у них можно было узнать цену коров. Но когда я попробовал обратиться к одному из них, лицо которого мне понравилось, он громко расхохотался и позвал хозяина.

– Знаете, что спрашивал у меня вот этот мальчуган? – сказал он. – Он хочет знать, сколько может стоить корова, не очень толстая и не очень большая, но очень хорошая. Может быть, от нее потребуется и еще что-нибудь?

Он снова громко расхохотался, засмеялся и хозяин. Но это не смутило меня.

– А еще нужно, чтобы она давала хорошее молоко и не очень много ела.

– И ты, наверное, хочешь водить ее с собой по большим дорогам, как собаку?

Наконец, вдоволь нашутившись и нахохотавшись, он заговорил серьезно.

– У меня есть как раз такая корова, – сказал он. – Она дает много молока, густого как сливки, а ест очень и очень мало. Я могу уступить ее тебе за сто пятьдесят франков.

Разговорить его было сложно, но еще труднее оказалось заставить его замолчать. Мы едва отделались от него и легли спать.

Сто пятьдесят франков! Положим, мы накопили уже довольно много денег, но до полутораста франков было еще далеко. Удастся ли нам набрать столько? А если и удастся, то на это понадобится много времени.

• Предыдущая
• 30/53
• Следующая