Приключения инспектора Бел Амора. Вперед, конюшня! - Штерн Борис Гедальевич - Страница 94
- Предыдущая
- 94/128
- Следующая
— Никаких экспериментов с продуктами, никаких изысков, никаких экзотических блюд, а только то, к чему привыкли дома: картошка, гречневая каша, суп-глазенап, антрекот из дрессуры.
Берем с собой даже собственное «Боржоми»; разведка полагает, что ею придется и зубы чистить, чтобы не подхватить местных кишечно-желудочных заболеваний.
ОТЛИЧНЫЕ НОВОСТИ С ФУТБОЛЬНЫХ ПОЛИГОНОВ.
НАКОНЕЦ-ТО ВЕЗУХА!
Пока мы выигрывали свои матчи, жлобы, башибузуки, оборвары и воблы так потрепали друг друга, что мы даже вышли на второе место, хотя первого нам было не видать при любом раскладе. И вот вчера случилась ВЕЗУХА. У башибузуков (Барнаульский шлакобетонный завод) на заводе были волнения, забастовки, потом переворот, арестовали директора. Завод занимает всю планетную систему двойной звезды Барнауль. Оказывается, этот шлакобетонный директор гнал шлак налево, бетон — направо, а деньги — себе в карман. Там чуть ли не гражданская война, футбольную команду не на что содержать, башибузуки отказались от участия в чемпионате. Я им сочувствую. Кроме того: жлобы и воблы в последнем матче так избивали друг друга на полигоне, что вышли за всякие рамки обычной футбольной драки. С каждой стороны было удалено по полкоманды, игру пришлось прервать, но тут стали драться тренеры, массажисты, запасные. Матч пришлось прекратить вообще. Жлобы, как хозяева полигона, сняты с соревнований, а воблам засчитано техническое поражение. Я всем сочувствую, но потираю руки.
Мы еще на втором месте, но нам надо выиграть у воблов — и мы выходим в одну восьмую финала. Сомнений нет — Посторонний Наблюдатель требовал появления Лобана и сейчас повернул Фортуну (кем она ему приходится?) лицом к нам.
ЧЕРНАЯ ТЕТРАДЬ.
К ПРОБЛЕМЕ -«СВОИХ ЛЮДЕЙ».
В самом начале ПРОГЛОДА я приехал на «Маракканпу» и, встретив фройлен фон Дюнкеркдорфф, вдруг подумал: чем черт не шутит, почему бы и нет? Я в двух словах рассказал ей о своем новом назначении и предложил перейти ко мне в секретари. Я недальновидно описал ей новую работу как спокойную, легкую и высокооплачиваемую. Она согласилась. Первые два пункта этого предсказания оправдались лишь в первые два дня, но фройлен никогда не жалела о своем переходе из конюшни футбольной в конюшню научную.
Ворона ведала у нас также ЖЕНСКИМ ВОПРОСОМ. Тысячи женщин и девушек работали на объектах ПРОГЛОДА в качестве секретарей, референтов, обслуживающего персонала, прочее. Было создано несколько текстильных комбинатов для производства фуфаек.
Фройлен проводила набор женщин на комбинаты. Самая массовая профессия была «швея-мотористка», но нужны были и такие невиданные профессии как ткачихи-токари, слесаря-челночиицы, портнихи-литейщицы, вязальщицы-мотальщицы диффузионной ткани. Мужчины поначалу очень неохотно приходили к нам (потом уже, на поздней стадии Проекта, пошли косяком). Всех еще надо было обучить этим профессиям, а для этого нашим академикам Тутту и Капельцыну пришлось по вечерам готовить учителей. Везде висели объявления: «Требуются». ПРОГЛОД, хотя и был прожором, но создал сотни тысяч рабочих мест, а платили мы хорошо и аккуратно. Большинство женщин жило в общежитиях. Заботу об их специфических бытовых нуждах тоже взвалила на себя фройлен фон Дюнкеркдорфф. Она стала для них кем-то вроде матери-настоятельницы женского моластыря. К ее просьбам мы относились с полным вниманием. На вопрос дяди Сэма «Что еще нужно для женщин?», она обычно отвечала: «Мужчин».
Кстати, я устроил на работу и бабу Валю с тетей Катей. Я спросил их, не хотят ли они стать швеями-мотористками на лентопротяжном стане Мебиуса. Они дали согласие и не пожалели. Тетя Катя стала швеей-бригадиром и сейчас уже вот-вот выйдет на пенсию, а баба Валя — царство ей небесное.
Вскоре я взял к себе и дядю Сэма, уговаривать сю не пришлось, он сразу согласился; хотел перетянуть к себе Войновича, но разговор у нас не получился.
— Я не хочу в это дело ввязываться,- сказал Войнович.- Я слышал о красном смещении. Не понимаю, при чем тут футбольные тренеры по имени Лобан, Бел Амор или Войнович?
— Конюшню расформируют, а ты сгниешь под забором.
— Не пропаду. Как-нибудь проживу без вашего ПРОЖОРА.
— ПРОГЛОДА,- поправил я.- А жрать что будешь?
— Тошнотники меня прокормят.
— И пропоят.
— И это тоже.
— В шмен де фер?
— А хоть бы и в шмен де фер. Хочешь совет? — спросил Войнович.
— Знаю я твой совет.
Мы налили и выпили.
Я не знал, что к тому времени уже было принято политическое решение и что Войнович уже продался — вернее, уже продан — Приобскому Ханту. А я, как всегда, остался с дураками,- я ведь слышал разговор Войновича с Лобаном:
— Касанидис плачет. Просится обратно в команду.
— Решай как знаешь.
Вот Войнович и принял решение — какой гад! — забрал с собой тех десятерых (и одиннадцатого Касанидиса!), с которыми делился ужином, в Приобское Хантство! А я-то думал, что он отдает ужин врагам! Хоть бы предупредил, намекнул… Наша молодежная конюшня в лапах у ханта! Я как чувствовал, что Войнович и есть тот самый Посторонний Наблюдатель! " Что еще я сделал в этом направлении (в приобщении к Проекту своих людишек)? По совету мудрого Лон Дайка (мне это в голову не пришло бы) я назначил Гуго Амбала бригадиром группы математического обеспечения ПРОГЛОДА, за что черепно-мозговые математики поначалу обзывали его (и меня) «сволочью», хотя Гуго им и слова кривого не сказал, разве что будил по утрам: «Подъем, становись, смирно!», а дальше математики вольны были делать все, что им угодно.
Хуго Верстак был назначен бригадиром жо… желто-головой группы молекулярного анализа с теми же полномочиями утреннего будильника и тоже по согласованию с Лон Дайком. Представляю возмущенное выражение ихних желтоголовых лиц и негодующее сжимание-разжимание ихних межъягодичных впадин (научного названия этой анатомической впадины я до сих пор не знаю — век живи, век учись), когда Верстак будил их по утрам.
Все эти меры принесли прекрасные дисциплинирующие результаты. Более того, поближе к окончанию ПРОГЛОДА математики и молекулярщики души не чаяли в своих бригадирах.
И, наконец, я пристроил к делу Сан Саныч-сана, дворника Пентагона и Витю-электрика и очень этим горжусь. Об этой опупее я расскажу в своем месте.
БЕЛАЯ ТЕТРАДЬ.
СИМФОНИЧЕСКИЙ КОНЦЕРТ.
Оказывается, Лобан не забыл о своей большой музыкальной идее. Дядя Сэм написал заявку в ФУФЛО на Большой Симфонический оркестр под управлением самого Вячеслава Рыбакова. Председатель Сури'Нам удивился, но заявку одобрил и подписал. Оркестр не заставил себя долго ждать и перед решающим матчем с воблами в полном составе со всеми причиндалами заявился на «Маракканну».
— Вечерняя тренировка отменяется! Всем на Бетховена!
— Ур-ра!
Ну и вечерочек был! Концерт давали во втором ангаре Среднего полигона там акустика получше, чем в «Грандопера». Гром небесный! Грохоту было! «Бам-ба-ба-бам! Бамба-ба-бам!.» Ребята благодарно спали.
— Почему они спали? — ревниво спросил Лобана Вячеслав Рыбаков, когда концерт закончился.
— Они очень устают после тренировок.
— Бедные мальчики.
Рыбаков понял и не обиделся. Потом он о чем-то шептался с дядей Сэмом. Я спросил Рафу: — О чем ты говорил с маэстро? Он что, тоже хотел получить наличманом?
— Что вы! Маэстро очень, очень культурный человек! С ним расплатятся из фонда ФУФЛА по культурным расценкам.
Маэстро попросил билетик на матч с воблами.
— Всего один билетик? Выдай ему билеты на весь оркестр.
Потом Лобан, Рыбаков и я поужинали. Маэстро, оказывается, любит кисленькое и красненькое винцо. Я нажимал на «Соломона», Лобан — на беседу с маэстро. Я прислушивался. Они выяснили, что в сущности тренер и дирижер родственные профессии. Дирижер так же тренирует музыкантов, как тренер дирижирует футболистами. Значит, мы — коллеги. Я выпил с маэстро на брудершафт. Лобан пригласил Славика на очередной матч — посидеть рядом с ним на тренерской скамейке. Маэстро чуть не заплакал от счастья и подарил Лобану на счастье свою дирижерскую палочку из эбенового дерева. Я ее подержал в руках. Гм. Такая гладкая тяжелая палочка. Струмент дирижера. Никогда не думал, что дирижерская палочка такая увесистая. Лобану палочка тоже очень понравилась, он засунул ее за голенище.
- Предыдущая
- 94/128
- Следующая
