Полые холмы - Стюарт Мэри - Страница 44
- Предыдущая
- 44/102
- Следующая
Мы еще некоторое время провели с ним в беседе. Я рассказал ему, что знал, об Артуре, а он слушал спокойно и с глубоким вниманием. Из его слов я мог понять, что в это последнее время он волей или неволей, быть может, и сам того не сознавая, все надежды стал возлагать на своего первенца. Я открыл ему, где находится мальчик, и, к моему облегчению, он ничего на это не возразил, наоборот, задав еще несколько вопросов и обдумав мои ответы, одобрительно кивнул.
– Эктор – добрый человек. Я бы и сам мог о нем вспомнить, да только я все перебирал королевские дворы, а такие, как он, мне в голову не приходили. Да, да, это верный выбор... Галава – хорошее место и безопасное... И клянусь Светом, пусть только заключенные мною на севере договоры останутся в силе, а уж я позабочусь, чтобы Галаве не грозила опасность. И что ты рассказываешь о положении мальчика и о воспитании – все это очень правильно. Если кровь и воспитание сказываются, он вырастет отличным воином и будет способен внушать к себе доверие и преданность. Надо позаботиться, чтобы в распоряжении Эктора был лучший учитель рубки и фехтования, какой есть в стране.
Я, верно, выразил видом своим несогласие, потому что он поспешил с улыбкой меня успокоить.
– Не бойся, я тоже умею хранить тайны. В конце-то концов, если наукам его будет обучать самый блестящий учитель в стране, то и королю ведь нельзя отставать. Каким образом думаешь ты попасть в Галаву, Мерлин, и чтобы пол-Британии не потянулось туда вслед за тобой, уповая на твои чары и снадобья?
Я ответил неопределенно. Мой публичный въезд в Лондон успел сослужить свою службу: повсюду, должно быть, уже шли разговоры, что принц Артур жив и благоденствует. Как и когда я исчезну опять, я еще не придумал; сейчас все мысли у меня были заняты тем, что король, по счастью, согласился с моими планами и не собирается взять Артура из-под моей опеки. Мне показалось, что он, как и прежде, рад возможности переложить эти заботы на мои плечи, и стоит мне скрыться с глаз в далекой Галаве, как король забудет меня с той же легкостью, что и добрые жители Маридунума.
Об этом шла речь напоследок. Если раньше не объявится нужда, сказал Утер, он призовет к себе мальчика, только когда тот вырастет лет до четырнадцати и будет уже способен возглавить воинский отряд, и тогда он публично признает его своим сыном и наследником.
– При условии все же, что не будет другого, – добавил король, на минуту опять сделав прежнее каменное лицо. И жестом отпустил меня для разговора с Гандаром.
Гандар ждал меня в отведенном мне дворцовом покое. Пока я был у короля, мой слуга Стилико внес доставленную с корабля поклажу, разобрал и привел в порядок. Я показал Гандару, какие снадобья привез из дальних странствий, и, обсудив с ним болезнь короля, предложил, чтобы он прислал ко мне помощника, который сможет научиться у меня до моего отъезда, как их готовить и применять. Если у него не найдется человека, на которого можно положиться в соблюдении тайны, я готов был отдать ему на время моего Стилико.
Он посмотрел на меня с удивлением, и я объяснил, что Стилико обнаружил настоящий талант к приготовлению зелий из сушеных корешков и трав, вывезенных мною из Пергама. Правда, он не умел читать, но я сделал на банках наклейки со знаками и на первое время допустил его только к неядовитым растениям. Он выказал себя надежным и при всем своем живом нраве на диво старательным юношей. Впоследствии я узнал, что у него на родине знают толк в гранах и снадобьях, у них там ни один сеньор не надкусит яблоко, пока его не отведал особо для того приставленный слуга. Я радовался, что мне достался такой ценный помощник, и многому его обучил. Расстаться с ним теперь мне было бы жаль, и я с облегчением услышал, что у Гандара есть доверенный ученик и он пришлет его, как только мне будет удобно.
Я, не откладывая, приступил к работе. Для Стилико по моей просьбе было приспособлено отдельное помещение, там была угольная плита, стол и разные необходимые сосуды и принадлежности. Комнаты наши были рядом и сообщались, но на дверном проеме я распорядился повесить двойной занавес: Стилико никак не мог примириться с британским летом и выдерживал у себя в комнате невыносимую, вулканическую жару.
Три дня ушло у меня на поиски состава, сулившего королю выздоровление. Я сразу дал знать Гандару. Он прибыл сам, запыхавшись в спешке, а вместо ожидаемого мною ученика привел с собой девушку, совсем еще молоденькую, в которой я, к недоумению своему, узнал побочную дочь короля Моргаузу. Лет тринадцати-четырнадцати, не более, но рослая для своего возраста, она была, как и утверждала молва, на диво хороша собой. В эти лета в девочках, бывает, проглядывает будущая красота, но красота Моргаузы была не будущая, а настоящая, и даже я, совсем не знаток женщин, понимал, что такие сводят мужчин с ума. Ее стан был по-детски легок, но грудь полная, высокая, и шея округлая, как лилейный стебель. Длинные волосы розовато-золотистой завесой ниспадали поверх золотисто-зеленого платья. Большие, запомнившиеся мне глаза были тоже золотисто-зеленые, влажные и прозрачные, как вода, струящаяся по зеленому мху, углы маленького рта приподнимались в улыбке, обнажая мелкие, кошачьи зубки. Она низко присела, приветствуя меня:
– Принц Мерлин.
Голос жеманный, тоненький, едва слышный. Я увидел, как Стилико обернулся от стола и так и застыл с выпученными глазами.
Я протянул ей руку.
– Мне говорили, что ты выросла красавицей, Моргауза. Счастлив будет тот, кто получит тебя в жены. Ты еще не сговорена ни за кого? Что же это зевают мужчины Лондона?
Улыбка ее стала шире, распустившись двумя ямочками в углах рта. Она не промолвила ни слова. Стилико, перехватив мой взгляд, снова согнулся над работой, однако, как мне показалось, без надлежащей сосредоточенности.
– Уф-ф! – произнес, обмахиваясь, Гандар. По всему лицу у него уже выступили капельки пота. – Неужели для твоей работы необходима эта парилка?
– Мой слуга родом из более благословенного края, чем наш. В Сицилии разводят саламандр.
– Более благословенным ты это называешь? Я бы и часа не выдержал, умер.
– Я велю ему перенести все в мою комнату, – предложил я.
– Ради меня – нет нужды, – ответил Гандар. – Я ухожу. Я пришел, только чтобы представить тебе моего ученика и помощника, который будет ходить за королем. Не смотри так изумленно. Тебе трудно поверить, я понимаю, но это дитя уже теперь неплохо разбирается в целебных снадобьях. У нее была, я слышал, нянюшка в Бретани, из тамошних знахарок, она обучила ее собирать, высушивать и варить травы, и, переехав сюда, она рвалась учиться дальше. Да только войсковые лекаря для нее неподходящая компания.
– Ты меня удивил, – сухо признался я. Юная Моргауза подошла к столу, где работал Стилико, и грациозно склонила к нему головку. Розовато-золотистая прядь задела его руку. Он, как ослепший, налепил на две банки неверные наклейки, потом спохватился и стал их отдирать.
– И вот теперь, – продолжал Гандар, – услышав, что король нуждается в лечении, она вызвалась ходить за ним. Не беспокойся, дело она знает. Король согласился. Несмотря на юный возраст, она умеет держать язык за зубами, да и кто лучше родной дочери сможет за ним смотреть и хранить его тайну?
Я сказал, что это, пожалуй, справедливо. Сам Гандар, хоть и числился главным лекарем короля, был также главой всех войсковых лекарских команд. До этой последней раны король мало нуждался в его услугах, теперь же при первом признаке начала боевых действий место Гандара при войске. Родная дочь Утера, да еще владеющая искусством врачевания, – что может быть лучше на этот случай?
– Пусть обучится здесь, чему сможет. Я согласен и даже рад. – Я обратился к ней: – Моргауза, я составил лекарство, которое, мне кажется, должно помочь королю. Вот здесь я записал рецепт, ты сможешь разобрать его? Прекрасно. У Стилико есть все составные снадобья, если только он правильно пометил банки... Я теперь оставлю вас, он тебе покажет, как смешивать лекарство. Только дай ему полчаса, чтобы он перенес приборы из этой бани...
- Предыдущая
- 44/102
- Следующая
