На берегах Ахерона. Смертельные сны о вечном (СИ) - Узланер Михаил Борисович "muzlaner" - Страница 21

  А вот и собственный опыт. Некая среда, похожая на жидкость, битком набитая спящими(или мёртвыми) людьми. Я среди них. Люди, напоминающие скорее бездушных зомби, находятся как бы в состоянии анабиоза: вяло и бесцельно болтаются в вязком океане из лилового киселя.

   Но вот где-то вдалеке забрезжил яркий свет. Лиловый океан из полумёртвых тел оживился: стоны и судороги усилились. Я тоже почувствовал, как должно появиться нечто очень важное для меня, что вытащит из этого океана забытья и безвременья. Вижу невдалеке плывёт яркий клубок света. Про себя называю его "пузырём жизни". Внутри пузыря, действительно, пульсирует жизнь. Из него слышен шум Земли: шелест волн, гомон городов, крики птиц и животных и проч. Все эти звуки слились в мощную и гармоничную мелодию.

   В тех местах, где проплывал пузырь жизни, человек оживал и затягивался вовнутрь этой бьющей жизнью сферы, растворяясь в звуках и красках бытия.

   Но вот пузырь проплывает мимо меня. Вижу родственников, умерших в этом году, в разные годы их жизни - детьми, молодыми и старыми. Чувствую, как пузырь жизни уходит из них - они очень быстро стареют и погружаются в "спячку". Вижу черно-белые кадры похожие на старую хронику, слышу потрескивание старенького кинопроектора. Лента показывает маленькую девочку лет 7 с волнистыми распущенными волосами. Девочка ведёт за руку мальчика лет пяти. Я уверен, что это я. Пузырь проходит сквозь меня, я дышу его воздухом и возвращаюсь к жизни. Мимо меня пролетают картины моей жизни: я совсем маленький, затем молодой, но вот очень быстро старею, и уже снова в спячке - пузырь плывёт дальше.

   Мелькает мысль: поскольку пузырь хаотически блуждает, то он может скоро вернуться и возвратить меня к жизни, но может прийти и через тысячи лет, или вообще никогда не появиться.

  Вряд ли сие печальное место стремится ушедший из жизни. Это место скорее похоже на Чистилище или Преисподнюю. Здесь нет геенны огненной, пылающего озера огня, горящих котлов и чертей с рогами. Но по описанию адовых миров Даниилом Андреевым в "Розе Мира" сие место похоже на одно из самых верхних слоёв Ада. Д. Андреев описывает самый крупный слой Ада, куда попадают большинство "ввергнутых в Ад" как огромный концлагерь типа нацистских лагерей смерти с бесконечным бараками, колючей проволокой, тяжёлой и ненужной работой. Там царит вечная тоска и безысходность. Сюда попадают грешники, совершенно лишённые духовности и всю свою жизнь посвятившие погоней с мнимыми ценностями материального мира: житейское попечение, слава, богатство и т.д.

   По атмосфере тоски и безысходности очень похоже на то, что испытал я в этом "лиловом море" отчаяния.

   Видение Адовых миров во сне - отдельная большая тема, к которую мы коснёмся в дальнейшем изложении.

30. Белая комната

   Мама умерла. В этом сне, у нее был лечащий врач, даже два: один молодой, второй постарше. Второй - какое-то светило и, по сюжету сна, пока мама не умерла, я была у него в ассистентках. Больница вся из белого слепящего камня и зеркального металла.

   Мне было страшно одиноко. Подойдя к окну, какое-то время смотрела на дорогу, затем решительно собралась и поехала в сияющую больницу, где гуру от кардиологии обещал, что мама будет жива. Дальше - длинное блуждание по лабиринту с белыми стенами, похоже на компьютерные игры. Смутно помню, что быстро прорвалась на верхний уровень. Сияющий коридор. У огромного окна стоят оба кардиолога: старый и молодой. Тот, что молодой пытается меня увести в сторону, запугать и не дать поговорить со 'светилом' . Но я заявляю, что не боюсь ничего, и как будто прорываюсь сквозь невидимую стену к старому кардиологу.

Это существо намного выше рангом, чем его помощник. То, что раньше я приняла за ослепительно-белые халаты (или накидки), оказалось неким аналогом крыльев. Было ощущение, что это белое сияние исходит из них, а мы воспринимаем это как одежду. Сложно описать точнее. Его помощник все еще пытается меня увести. Главный же коротко командует.

   - Оставьте нас!

   В синих глазах молодого мелькнул ужас, но он покорно уходит.

  - Вы хотели поговорить? - интересуется старый. Я пытаюсь уловить его взгляд, почему-то это важно. С трудом мне это удается. У этого существа зеленоватые глаза, мутные, и взгляд завораживает, сознание начинает 'плыть'. Чем-то он мне напомнил змею.

  - Вы обещали... - начала я.

  - Ну-ну, - вдруг дружелюбно ухмыльнулся он, но от этой улыбки стало не по себе, - не в коридоре же говорить? Пойдемте ко мне в кабинет.

   В стене появляется огромное зеркало, по поверхности которого пробегает рябь, а само оно испускает мириады голубоватых искр, синеватое сияние завораживает. Прохожу сквозь зеркало и, чуть не взвыв от ужаса, понимаю, что попала в абсолютно белую комнату. Старый кардиолог здесь, с видимым превосходством наблюдает за мной. Громадным усилием воли сдерживаю животный ужас, осматриваюсь. Помещение тесноватое, стена во все окно, посередине - круглый низкий столик, два кресла. Мы садимся, и 'светило' с преувеличенной любезностью интересуется, какие к нему претензии.

   - Вы обещали, что мама будет жива, я выполнила все условия. Вы обманули меня.

   - Не обманул. Мама сама так захотела.

   - Не верю! Она хотела жить.

   - Хотела. Но не так.

   - Я бы все сделала...

   - Ничего бы вы не сделали. Это не в ваших силах. (с некоторым удивлением) Вы и так сделали больше возможного.

  От стены отделилась лиловатая тень, похожая на маму.

  - Мама! - крикнула я. - Мама, ты хотела умереть?

  Как только я сказала это, мама обрела тело, плотность и способность говорить, но без эмоций, как очень уставший человек.

   - Я не хотела умирать. Я очень тебя люблю. И хочу жить.

  'Кардиолог' нервно дернулся в своем кресле. Из пола выросла коричневатая плотная тень - Тот, кто гасит свет/люцифаг/. В этот момент, меня насквозь прошила сильная боль, и от меня отделился светящийся сгусток, который, подлетев к маме, превратился в мой дубль, с крыльями, забрызганными кровью. В руке засверкал знакомый золотой стержень. Кардиолог резво вскочил на ноги. Люцифаг попытался окутать маму своим коричневым ореолом, но я, взмахнув стержнем, разбила его. Люцифаг прогудел:

  - Видите? Я не могу.

  - Уходи! - нервно бросил ему кардиолог.

  Комната стала прежней.

  - Что же вы хотите от меня?

   Этот вопрос поставил меня в тупик. Действительно, что? Маму он не вернет, умерших не воскресит. То, что я работала его ассистенткой, тоже не получит компенсации. В белой комнате он может запереть меня, и надолго. Но мне не это страшно, а то, что он останется безнаказанным. Я смотрю в потолок. И вдруг чувствую, что поднимаюсь над креслом, лечу вверх, просачиваюсь сквозь потолок, пролетаю так несколько уровней и оказываюсь на крыше здания, в огромном круглом помещении, покрытом прозрачным куполом. Это зимний сад или оранжерея: незнакомые растения, странный дурманящий запах, какие-то крошечные водоемы, заросшие лотосом и лилиями. По саду разлит мягкий золотистый свет солнца. Но мне эти райские красоты не интересны.

  - А я так верила тебе, так верила! - бормочу я. Солнечный свет уплотняется, и передо мной появляется принципиально новое существо. Оно не имеет ни контуров, ни тела, это сгусток света, но мыслящий, и даже с эмоциями. Рядом с ним хочется упасть на колени и рыдать то ли от счастья, то ли от своих грехов, но я быстро гашу в себе такие порывы.

  - Вера сама по себе ничего не решает, - мягко говорит существо, - и даже дела ничего не решают.

  - А что, что решает? Почему другие живут, а моя мама, такая добрая и светлая, страдала и мертва?!

  - Есть законы Вселенной...

  - Мне все равно! Если ты не можешь вернуть мне маму (а ты не можешь), к черту Вселенную с такими законами.

  - Это правда. Не могу. На Земле лишь часть мозаики. Осколок. Нет ни добра, ни зла, есть лишь мысль и действие, больше ничего. Из этого и состоит Вселенная.