Обман и чудачества под видом науки - Гарднер Мартин - Страница 56

Кожибсков Институт общей семантики создали в 1938 году возле Чикакского университета за деньги производителя санузлов Корнелия Крэйна. Номер его здания с 1232 переименовали в 1234, чтобы серийный номер остался шестизначным. Кожибски — коренастый, плешивый, низкоголосый, одетый в армейский камуфляж. Кожибскивские занятия подобны телешоу. Важные места лекции выделены паузой, аудитория поддакивает-отнекивается, Коржибски помешался на фразе “et cetera”. Часто польским акценом обяъвляет: «Дело говорю» либо: «Детский сад». Играть аудиторией ему нравится. И студентам. Мода на коржибщину подобна зарисованной “Science and Sanity” «парандоидной семантоэпидемии» вследствие влияния лидера.

По Кожибскому, человек «анумный», когда психическое отражение слегка чуждо реальности. Коль отражение слишком искажено, человек является «безумным». Причина чему коверкающая действительность интенция по Аристотелю. К примеру, можно ли сказать, стул это либо не стул, устанавливается через то, как мы понятие «стул» определим. Но точная дефиниция недоступна. Стуловость и нестуловость различны континуально. Вот как это писал Уэллс в очерке “First and Last Things”:

«Вообразите кресло, табуретку, скамейку, ослон, а также детский, раскладной, электрический стулья, кресло пилота, кресло гинекологическое, кресла в театре, троны — всё разнообразие стульев, и поймёте, насколько терминология нестрога. Со всяким определением я смогу бороться».

Интенция, про которую речь, является признанием указанного факта. Стуловости не существует. Есть лишь стул №1, стул №2, стул №3 и так далее. Эту нумерацию Кожибски называет «индексированием». Но конкретный стул изменяется также во времени. Вследствие погоды, пользования, прочего становится другим. Что предусмотрено «датировкой». Говорим о стуле в 1952 году, стуле в 1953 году, так и далее. Анумницы же, наряду со многими безумцами, лечимы научением этому. Невротику, к примеру, ненавистны мамаши. Потому что с детства своей обижен. С аристотельской привычкой обобщает из-за наделения равным именем. Но без аристотелизма можно разлчать и маму №1, маму №2, маму №3 и прочие, на пациентову не похожие. Даже последняя не такая, какой была в его детство. Есть мама 1910 года, мама 1911 года, мама 1912 года, прочие. Так излечима мамофобия.

Естественно, спастись от интенции вторичной в первичную — неаристотелизм ещё не весь. Чтоб измерять уровень абстрагирования, Кожибски построил его «структурный дифференциал». Это мелкие дырявленые диски, соединённые передачами-стерженьками. «Семантические чётки», — названо журналом “Time”. Кто не знает эпистемологии, впечатляет.

Анумными Кожибски свои мыслетренажёры не находит. Наоборот, они писхиатру годны для разговаривания, наставления. Но то в случае лучшем. Кожибсинята терапевтическую ценность этого преувеличивают. Приводятся случаи семантического вылечивания клептомании, алкоголизма, гомосексуализма, неправильного чтения, заикания, мигрени, нимфомании, непотентности и множества другого. Одному стоматологу кажется, что научение семантике пациентов уравновешивает и ротовую кислотность понижает. Пломбы держатся дольше.

Почему неаристотельское мышление лечит, объясняется неврологически неграмотно. Зрительными буграми да мозговой корой. Первое направляет эмоциональные процессы, второе — когнитивные. До реагирования по-эмоциональному рекомендуется «семантическая пауза» — считать до десяти, пока не подключится кора. Кто такую привычку заимел, обучается «нейросемантической релаксации». При которой артериальное давление нормализуется, физическое здоровье налаживается.

Забавны притом и мышечно-релаксационные техники Кожибского, вдохновлённые снятием усиленности напряжения простыми рукопожатиями. Упражнения — напряжение, встряхивание какого-нибудь мускула. Как это расписано в: Schuchardt C., “The Technique of Semantic Relaxation”, издание Института общей семантики, 1943.

Современные философы, психиатры ссылаться на мысли Кожибского необходимости не видят. Расселовы технические сочинения, разрабатывающие тему, в которой Кожибски признался величайшим авторитетом, и слова не приводят. И дело не в ортодоксальной предвзятости. Просто вклада Кожибски не сделал³. Большинство кожибскистов это признают, однако величие книги тоже.

Не напрасно ли? Величие подтверждают учёные, философы редкие. По части синтеза логики, математики, гносеологии, природоведения “Science Sanity” превзойдена десятками. Беспорядочная каша современных ей представлений. Свежесть идей фальшива, симулируема неологизмами. Ранняя Кожибскова книга “The Manhood of Humanity” (1921), к примеру, растения называет «энерговладеющими», животных — «пространствовладюещими», человека — «времявладеющим»⁴. На русском языке говорится, что растения пользует энергия солнца; животные передвигаются, покоряя пространство; люди развиваются со временем, используя прошлый опыт. Аристотельщина банальнейшая.

Бесспорно, Кожибски смело внедрил идеи философии науки в психиатрию-неврологию. Здесь именно проявлена псевдонаучность. Уча больных общей семантике, результата ожидают одни кожибскята. Зато когда Коржисбски прав, оригинальности нет. Когда Коржибский оригинален, он анумный.

Вот уже чикагский Самойло Хаякава психически здоровее, разумнее Коржибского, хоть общей семантики держится. Незадолго до смещения центра коржибскизма в Лэйквиль (1946) с основателем и поссорился. Продолжая править Коржибскову периодику “Etc”, сотрудничая с Международным обществом общесемантиков, основанным в 1942 году, с лэйквильской группой не связанным. Книга Хаякавы “Language in Action” (1941, пересмотренное издание — 1949 года, “Language in Thought and Action”) — наилучшая среди малочисленной популяризации. На джазовой вечеринке Чикаго Хаякаву (по части хот-джаза доку) спросили, чем его с Коржибскивыми взгляды разнятся. Минутная пауза (наверно, намеренная), после чего был ответ: «Словами».

После Кожибскивой смерти (1950) секта стала забываться. Всё больше последователей, включая Хаякаву, признавали, что самое ценное, написанное Кожибски, лучше читать не у Кожибски. Немало любителей научной фантастики, калифорнийских особенно, кожибщину предали на пользу дианетики.

Правда, ван-Фогтовый пример оригинален. Это лос-анджелесский автор, очень плодовитый, популярный, сочиняющий про супергероев. Роман “The World of A” — о будущем, ориентирующемся на кожибщину. Недавно предложил уйти в подполье. Скоро США грозит очередная депрессия, коммунисты власть захватят, и кожибщина погибнет. Даже пытался формировать Общесемантическую церковь с её священными писаниями, но безуспешно. Нынче Фогтов энтузиазм убывает. Руководит уже калифорнийской секцией дианетики.

Что касается психодрамы, то лучшие годы также позади. Хотя даже тогда секта была немногочисленна. Суть её в импровизации пациента на сцене, демонстрации ситуации, связанной с его диагнозом. Техника близка к игротерапии, применяемой в психиатрии детской.

Психодраматические представления — на сцене бедной и на трёх уровнях — это символично. Занавесок и декораций нет. Только два столба на плане заднем и стол со стульями. Около восьмидесяти человек — оркестр, ещё балконы для сверхценных. Первый такой театр является венским, его Морено фундировал в 1922 году. Нынче руководство Психодраматического института засело в Бэконе, Нью-Йорк, а театры присутствуют и в больнице Бельвью на Манхэтене, больнице Святой Лизаветы на Вашингтоне, округе Колумбия.

Роли пациента разнообразны: матери пациента, папы, себя в детстве, Гамлета, бога. Если неврозы на почве любовного треугольника, можно вести сразу три персонажа. Внезапные реакции часто драматичны. Порою применяются цветные рампы. Когда нужно показать Сатану, свечение красное. Чтобы вообразить огни преисподней и лучше лечить.

Порой пациенту выпадает играть не самому, но с иными пациентами, лицедеями профессиональными — «вспомогательными эго». Если пациенту стыдно демонстрироваться, ситуация пациента проигрывается другими. Это «психодраматическое зеркало».