Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада - Хаггард Генри Райдер - Страница 39

• Предыдущая
• 39/198
• Следующая

— Ничего не поделаешь, надо рискнуть. Смотри, огонь погас.

Действительно, ночь снова стала непроглядной. Мне хотелось спать, и я ушел обратно в пещеру. Лео остался. Когда я проснулся, завтрак был уже готов.

— Я тороплюсь выйти пораньше, — объяснил мне Лео.

— Ты с ума сошел! Как мы будем ночевать на вершине?

— Не знаю, но я должен идти, Гораций.

— То есть, мы должны идти оба. А как же быть с яком?

— Возьмем его с собой.

Достигнув вершины, мы вырыли в снегу углубление и поставили палатку, в которую забрались сами и втащили яка. Уже темнело. Ледяной ветер пронизывал до костей. Если бы нас не согревало теплое тело животного, мы замерзли бы в своем шатре. Мы бодрствовали, ибо заснуть — значило умереть. Наконец среди немой тишины ночи я стал дремать.

— Посмотри по направлению красноватой звезды, — разбудил меня Лео.

Я взглянул и увидел на небе тот же свет, который мы видели накануне. Несколько ниже, над хребтом противоположных гор, показался огонь. Он поднялся выше, стал ярче, сильнее. За ним чернел какой-то столб, на вершине которого ясно вырисовывался египетский Символ жизни Crux ansata.

Потом он исчез. Пламя погасло. Затем огонь вспыхнул снова и взвился высоко-высоко. Черный символ мелькнул еще раз и опять исчез. В третий раз пламя загорелось, как молния, и осветило все. Сквозь черное отверстие символа прорвался и достиг нашего утеса яркий, как свет маяка, луч. Он окрасил в красный цвет снег вокруг нас и наши лица. Передо мною лежал мой компас. Было так светло, что я разглядел его стрелку и увидел выползшую из норы за добычей белую лисицу. Луч погас так же быстро, как появился. Исчез и символ со своим огненным покрывалом.

Мы молчали. Наконец Лео нарушил молчание:

— Помнишь, Гораций, как ее плащ упал на меня и как она послала нам на прощанье луч, который указал нам дорогу, чтобы мы могли бежать из Обители смерти? Теперь этот луч указывает нам путь к Обители жизни, к Аэше.

— Может быть, — отвечал я коротко.

Доказывать и спорить было трудно, но я чувствовал, что мы — действующие лица какой-то великой, предначертанной судьбою, драмы. Наши роли написаны, и мы должны их исполнить. Наш путь предопределен, и мы должны пройти его до неведомого конца. Нет больше места страху и сомнению, есть только место надежде. Видение стало действительностью. Посев дал жатву.

Утром поднялась метель. Мы сошли с вершины, рискуя жизнью. Снег слепил нам глаза. Но час наш еще не настал, и мы вернулись целы и невредимы в монастырь. Ку-ен обнял нас, а остальные монахи вознесли молитву спасшему нас Будде, ведь считали нас погибшими и не надеялись больше увидеть нас.

Бесконечно долго тянулась зима. У нас в руках был ключ от двери, которая находилась там, за горами, но мы не могли вложить его в скважину замка. Приходилось ждать, пока растают снега.

Но весна заглядывает даже в ледяные пустыни Центральной Азии. Потеплело. Пошел дождь. Монахи стали готовить плуг. Снег растаял. С гор потекли ручьи. Равнина почернела, а через неделю покрылась ковром цветов. Мы начали собираться в дальнейший путь.

— Куда вы пойдете? — уговаривал нас огорченный Ку-ен. — Разве вам здесь плохо? Все, что здесь есть — ваше. И зачем вы нас покидаете?

— Мы странники, — отвечали мы, — и когда видим перед собою горы, непременно хотим перейти их.

— Чего ищете вы за горами? — спросил Ку-ен строго. — Зачем вы скрываете от меня правду? Скрытность и ложь так похожи друг на друга.

— Святой отец, ты сделал нам признание там, в библиотеке…

— Зачем ты мучаешь меня, напоминая об этом? — поднял он руки, как бы защищаясь.

— Я далек от этой мысли, добродетельный друг, — ответил я. — Но твоя история очень напоминает нашу. Мы видели ту же жрицу.

— Говори! — заинтересовался лама.

Я рассказал ему все. Рассказывал долго, часа два, а Ку-ен сидел напротив меня, слушал и качал головой, как черепаха.

— Пусть светильник твоей мудрости озарит нашу тьму, — закончил я. — Не находишь ли ты, что все рассказанное чудесно, или ты, может быть, считаешь нас лжецами?

— Почему же мне не верить вам, о братья великой обители, называемой Светом? И что в вашем рассказе особенно чудесного? Вы только назвали истину, открытую нам уже много-много лет. Вы думаете, что эта женщина возродилась снова там? Вероятно, это так и есть, и женщина эта та же, из-за которой я согрешил в своей прошедшей жизни. Только она не бессмертна, как вы думаете. Бессмертия нет. Только гордыня и собственное величие удерживают ее от перехода в Нирвану. Но гордость ее будет унижена, прах и смерть коснутся ее чела. Грешная душа должна очиститься страданиями и разлукой. Если ты найдешь ее, брат Лео, то для того, чтобы снова потерять. А там придется подниматься вторично по той же лестнице. Останьтесь со мною, будем молиться вместе! Зачем вам биться о скалу? Зачем вливать воду в разбитый сосуд и вечно томиться жаждой, выливая воду на песок?

— Вода делает почву плодородной. Жизнь зарождается там, где пролита вода. Из семян печали вырастает радость, — ответил я Ку-ену.

— Любовь есть закон жизни, — горячо заговорил Лео. — Без любви нет жизни. Я ищу любви, чтобы жить. Я верю в силу рока и исполняю волю его.

— Ты замедляешь свое освобождение, брат. Что дала тебе эта жрица неправой веры в прошлом? Когда-то ты служил богине природы Изиде. Потом тебя соблазнила женщина, с которой ты бежал. Обманутая богиня, или ее служительница, убила тебя. Но служительница эта — женщина она или злой дух — не хотела умирать, потому что полюбила тебя. Она знала, что в твою последующую жизнь увидит тебя снова, ждала тебя, встретила и умерла, по крайней мере, казалось, что умерла. Теперь она возродилась, и вы снова встретитесь для новых страданий. О! Друзья мои, не ходите в горы, останьтесь со мною!

— Нет, — отвечал Лео, — мы поклялись идти и пойдем.

— Идите же, братья, но вспомните мои слова, когда пожнете посеянное. Вино, которое вы получите из собранного винограда ваших желаний, будет красное, как кровь, и вы не найдете в нем забвения и покоя. Ослепленные страстью, напрасно ждете вы радости от прекрасного зла. Лучше было бы вам жить одиноко, чтобы слиться с несказанным добром и вечной Нирваной. Вы улыбаетесь и не верите мне, но настанет день, когда вы скажете: «Брат Ку-ен, мудры были слова твои и безумны наши поступки».

Старец ушел, не убедив нас с Лео.

Мы почти не спали эту ночь. Ку-ен предсказал нам скорбь и кровь, если мы пойдем по ту сторону гор, но никакие страдания не могли остановить нас. Итак, Ку-ен думал, что Аэша — богиня древнего Египта, жрецом которой был Калликрат. Он изменил богине и бежал с дочерью фараона Аменартой. Тогда богиня, воплотившись в женский образ Аэши, настигла вероломного жреца и его возлюбленную в Коре и отомстила им. Но пущенная ею стрела поразила ее самое в следующем тысячелетии.

Я много думал, но не мог согласиться с мыслью, что Аэша богиня, а не женщина. Она, может быть, жрица, да. Но она все-таки женщина с живой надеждой и страстью. Правда, сама Аэша дала нам понять, что она когда-то была дочерью Неба. Старый шаман из Сибири тоже говорил о ее божественном происхождении… Но оставим это. Что-то ожидает нас за горами? Найдем ли мы там ее? С этими мыслями я заснул.

Рано утром следующего дня мы покинули монастырь. Монахи плакали, провожая нас. Мы ушли далеко в степь, а Ку-ен еще стоял, прислонившись к древней статуе Будды, и смотрел нам вслед. Только мысль о том, что мы встретимся в будущем, в последующем воплощении, утешала доброго старца. «Если же суждено вам вернуться живыми, — сказал он нам на прощание, — вы всегда будете желанными гостями в монастыре».

Мы пошли на северо-восток равниной, покрытой ковром цветов. За весь чудный день нам попались только несколько стад овец да диких ослов, которые спустились с гор на зеленые пастбища. К вечеру мы подстрелили антилопу, расположились под тамарисками, развели огонь и на ужин съели жаркое из мяса антилопы и попили чай.

• Предыдущая
• 39/198
• Следующая