Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада - Хаггард Генри Райдер - Страница 33

• Предыдущая
• 33/198
• Следующая

Теперь новый ужас охватил нас. Как перейдем мы пропасть без доски, которую уронил Джон?.. Оставалось одно — попытаться перепрыгнуть ее или погибнуть здесь! Расстояние было невелико, около 12 футов, я думаю, а Лео перепрыгивал расстояние в 20 футов, когда был еще учеником колледжа. Но какая разница! Оба мы теперь измучены, разбиты и едва ли в силах прыгать через пропасть. Когда я сказал об этом Лео, он ответил мне, что нам нужно выбрать одно из двух: или верную смерть в этой комнате, или рискованный прыжок в воздухе. Чтобы решиться прыгнуть через пропасть, нужно дождаться лучей света, которые проникали сюда при закате солнца. Мы поползли на верхушку громадного камня и легли на нем, ожидая света, так как лампа наша, в которой кончалось масло, должна была скоро погаснуть. В этот момент она, действительно, погасла.

Внизу в комнате мы слышали рев ветра издалека и теперь, лежа на этом камне, были в его власти. Яростно налетал он на нас, носясь в пропасти и вокруг нас, словно тысячи грешников в аду. Час за часом лежали мы так в непроглядной темноте, никакое воображение романиста не может представить себе всего ужаса этого места, диких ночных голосов, когда мы лежали над бездной и смотрели в ее бездонную глубину. К счастью, ветер был теплый, и мы не озябли. Вдруг произошло что-то необыкновенное, что сильно подействовало на наши нервы.

Читатель помнит, что, когда Аэша стояла на скале, ветер сорвал с нее темный плащ и унес его куда-то в темноту. Пока мы лежали на камне, этот плащ вынырнул из мрака, словно воспоминание об умершей Аэше, упал на Лео и покрыл его с ног до головы. Сначала мы не могли представить себе, что это такое, но скоро поняли, в чем дело, и впервые в жизни бедный Лео не выдержал и зарыдал. Несомненно, этот плащ висел где-нибудь на утесе и был унесен оттуда сильными порывами ветра. Странное и трогательное явление!

Скоро появились лучи света, прорезавшие окружающую нас темноту.

— Теперь или никогда! — сказал Лео.

Мы встали, взглянули вниз и мысленно приготовились к смерти.

— Кто идет первым? — спросил я.

— Иди ты, старый дружище! — ответил Лео. — Я посижу на камне. Прыгай выше… и помоги нам Бог!

Я кивнул головой, повернулся, обнял его и поцеловал в лоб. Этого я не делал никогда с самого детства моего мальчика. Мне захотелось проститься с Лео, которого я любил больше, чем сына.

— Прощай, дорогой мальчик! — сказал я. — Надеюсь, что мы встретимся, что бы ни случилось!

Я не ожидал, что останусь жив.

Затем я отошел к краю скалы, переждал порыв ветра, разбежался и прыгнул.

О, какой леденящий ужас охватил меня, когда я понял, что прыжок мой короток! Моя нога не коснулась скалы, только руки и туловище дотронулись до неё. С воплем ухватился я за утес, но рука моя соскользнула, — и я повис в воздухе над бездной, кое-как ухватившись за колеблющийся камень обеими руками. Несмотря на свою силу, я не мог ничего поделать. Мне предстояло висеть так с минуту и упасть в пропасть. Ужасное положение!

Лео вскрикнул, и я видел, как он прыгнул в воздух, словно серна. Это был великолепный прыжок, сделанный в минуту отчаяния и ужаса.

Легко перепрыгнув через пропасть, он очутился на скале и бросился вниз лицом на нее. Я чувствовал, как мой камень закачался под его тяжестью, а другой обломок скалы потерял равновесие, державшее его здесь в течение целых столетий, и с шумом покатился в комнату, где умер Нут, навеки заградив проход в пещеру Огня.

Затем я почувствовал, что Лео схватил меня за руку.

— Не держись так крепко, свободнее! — сказал он спокойно. — Я попытаюсь вытащить тебя или свалимся вместе в пропасть!

Я опустил сначала правую руку, потом левую и всей тяжестью повис на руках Лео. Ужаснейшая минута! Он был очень силен, но мог ли он поднять меня на скалу?

Несколько секунд качался я взад и вперед, пока он собирался с силами, потом я слышал, как хрустнули его крепкие мускулы и почувствовал, что меня подняли, как ребенка, и положили на утес.

Долго мы лежали, покрытые холодным потом, на скале, радом, дрожа, как листья.

Затем свет угас. Около получаса мы лежали молча, затем поползли дальше в темноте. Порывы ветра ослабели, и мы добрались до входа в первую пещеру, до тоннеля. Новое затруднение предстояло нам. Масла не было, лампы разбились, у нас не было ни капли воды, чтоб утолить жажду. Как мы пойдем дальше? Нужно довериться своим чувствам и ползти в темноте, и мы ползли, боясь, что ослабеем и умрем от истощения. Что это за ужасный тоннель! Он был усеян острыми обломками скал, мы спотыкались о них, ушибались и скоро уже ползли, израненные и окровавленные. Мы держались за стену тоннеля, пока ползли, несколько раз возвращались назад и снова ползли, совсем растерянные, в окружавшем нас мраке. Так двигались мы час за часом, останавливаясь на несколько минут, чтобы отдохнуть и набраться сил. Один раз мы упали, заснули и проспали, я думаю, несколько часов, зато когда проснулись, почувствовали, что несколько окрепли и кровь из ран и царапин запеклась на коже. Снова потащились мы вперед и начали уже отчаиваться, как вдруг увидели дневной свет и очутились у выхода из тоннеля.

Было раннее утро. Свежий воздух повеял нам в лицо, мы увидели ясное небо, которое не надеялись уже видеть. Оказалось, что мы провели целую ночь в тоннеле.

— Еще усилие, Лео! — пробормотал я. — И мы доберемся до того места, где остался Биллали. Иди, соберись с силами!

Лео, совершенно выбившийся из сил, встал, и кое-как, поддерживая друг друга, мы отправились дальше. На руках и коленях доползли мы до рощицы, где Аэша приказала Биллали ожидать нашего возвращения. Не успели мы пройти сорок ярдов, как из-за деревьев вдруг выскочил немой слуга и побежал к нам, чтобы разглядеть необыкновенных четвероногих. Он посмотрел на нас, в ужасе поднял руки и упал на землю. Не удивительно, что он испугался при виде нас, так как мы представляли собой ужасное зрелище. Лео, золотые кудри которого совсем поседели, платье разорвалось, лицо было измучено, руки в ранах и синяках, с трудом тащился по земле. Я, покрытый кровью и грязью, изнемогал. Через два дня, увидя свое лицо в воде, я едва узнал себя. Я всегда был некрасив, но теперь тоска и пережитое горе ясно запечатлелись на моей физиономии. Это придало ей какой-то дикий, растерянный вид, словно у человека, не успевшего очнуться от глубокого сна.

Вскоре я увидел Биллали, который спешил к нам. Не могу вспомнить без улыбки растерянного выражения его почтенной физиономии.

— О моя Обезьяна! — закричал он. — Дорогой мой сын, ты ли это? А это молодой Лев? Отчего его золотые волосы стали белыми? Откуда вы пришли? Где же Свинья? Где «Та, которой повинуется все»?

— Умерли, оба умерли! — ответил я. — Не спрашивай, помоги нам, дай есть и пить или мы умрем здесь, на твоих глазах! Наши языки почернели от жажды. Разве мы можем говорить?

— Умерла? — пробормотал он. — Невозможно. «Она» — бессмертна. Как могла она умереть?

Заметив, что немые слуги наблюдают за его лицом, он опомнился и сделал им знак снести нас в лагерь.

К счастью, когда мы очутились на месте, что-то кипело на огне. Биллали накормил нас, — мы были не в силах есть. Затем он приказал слугам смыть с нас кровь и грязь и положить на кучу ароматной травы, где мы сейчас же уснули мертвым сном.

Первое, что я почувствовал, когда очнулся, это — ощущение окоченелости всего тела. В моем измученном мозгу родилась мысль, что я — ковер, который выбивали от пыли.

Я открыл глаза, и первое, что увидел, было почтенное лицо нашего старого друга Биллали, который сидел около меня, задумчиво поглаживая свою седую бороду. Его присутствие напомнило мне все, что случилось с нами. Потом я увидел бедного Лео, лежащего рядом со мной, с почерневшим лицом и седыми кудрями[12]. Я закрыл глаза и застонал.

— Ты долго спал, мой сын! — сказал Биллали.

• Предыдущая
• 33/198
• Следующая