Нераспустившийся цветок (ЛП) - Энн Джуэл Э. - Страница 64

• Предыдущая
• 64/87
• Следующая

— Так он остается здесь?

Она кивает.

— На неопределенное время?

Еще раз кивает.

— Так ты живешь с Алекс, а Розенберг — со мной?

Пожимает плечами. Пауза. И наконец… еще раз кивает.

Я разворачиваюсь назад и начинаю резать латук на салат.

— Ну, тогда хорошо, что это мои родители приходят на ужин, а не твои.

— Оливер Конрад! — ее голос визжит за моей спиной. — Ты развел меня, разыграл, просто чтобы посмотреть, как я буду находиться в неловком положении.

— Вот это да, это, должно быть, досадно, когда кто-то тебя разводит. Даже не могу себе представить, как это.

Вивьен шлепает меня по заднице.

— Черт возьми, женщина! Ты так и напрашиваешься, — я кладу нож и кидаюсь к ней. Она визжит и бежит в гостиную. Единственная вещь, которая разделяет нас — это диван с ее меховым комком на нем.

— Это была просто шутка. Я играла.

Ее мольба о снисходительности обращена к глухому.

— Я знаю. Я люблю шутки и тоже люблю играть.

Глаза Вивьен бегают справа налево. Это веселая игра в кошки-мышки. Я играю с ней, потому что она даже не представляет, что я мог бы перепрыгнуть через диван и прижать ее к полу, и она не успеет и глазом моргнуть.

— У тебя горит хлеб!

Я оглядываюсь назад, а она стремглав бежит к входу. Я у нее на хвосте, коря себя за то, что был таким доверчивым и попался в ее ловушку со сгоревшим хлебом.

— Оли! — кричит она как раз тогда, когда звонит дверной звонок. Прыгая к двери, она открывает ее и просачивается на улицу, прячась за моими, ничего не подозревающими, родителями. Они смотрят друг на друга, затем на меня.

— Мышка в доме?

— Не мышка! Оливер пытается отшлепать меня.

О, ради Бога! Почему она постоянно делится этой информацией с моими родителями?

— Оливер, — папа склоняет голову в сторону, а мама сжимает губы, чтобы не выдать улыбку.

Они заходят внутрь, все еще закрывая Вивьен от меня.

— Это странное поведение, если учесть, что мы никогда не били тебя, когда ты был ребенком, — моя мама обнимает Вивьен одной рукой.

Я украдкой гляжу на усмехающуюся Вивьен, которая прильнула к моей матери.

— Мне нужно закончить с ужином. Угощайтесь вином или пивом.

— Когда ты приобрел собаку? — спрашивает папа.

— Я не приобретал. И вообще, я не уверен, почему она здесь. Своего рода поселенец, я думаю.

— Розенберг — моя собака, — Вивьен подхватывает его и зарывается носом в его шерсть. — Он приехал в гости, и когда я увидела, как он сразу же понравился Оливеру, я не отважилась отвезти его назад к родителям.

Папа кладет руку мне на плечо, пока я режу лазанью.

— Странно, я и не подозревал, что ты любишь собак.

Я гляжу на него искоса.

— Странно, но я тоже.

Я не знаю, понимает ли мой отец, что значит быть мужчиной под контролем женщины, но знает он это или нет, улыбается он именно так.

Ужин заполнен легким разговором, хорошей едой — благодаря мне — и сексуальными взглядами между мной и Вивьен. Подшучивание — это наша прелюдия. Чем нахальней она становится, тем больше я хочу толкнуть ее на столешницу, широко раздвинуть ноги и врываться в ее тело, пока она не будет кричать мое имя. По крайней мере, эта фантазия держит меня в полу возбуждённом состоянии на протяжении всего ужина.

— Спасибо, что принесли клубнично-ревеневый коблер. Он мой любимый, — Вивьен подмигивает моей маме, когда кусает и медленно и соблазнительно протягивает ложку между губами. Теперь я полностью возбужден.

— Когда начинаются занятия? — папа меняет тему разговора, вероятно, потому, что ее чувственное обращение с ложкой не осталось незамеченным. В конце концов, он тоже мужчина.

— Десять дней, и я жду с нетерпением!

— У нее уже сумка собрана, — я сжимаю ее ногу под столом.

— Что я могу сказать? Мне всегда нравились занятия. Я получала грамоту за идеальное посещение в конце года. Я была президентом школьного парламента, в студенческом совете, участвовала в издании ежегодной книги школы, и все сборы средств, которые я помогала организовывать, собирали больше всего денег.

— Я влюбился в финансового чудика.

Вивьен толкает меня локтем, и мои родители смеются.

— Я не чудик… — она пожимает плечами и берет ещё кусочек коблера, — … ладно, может, немного и чудик.

— Ну, мы с нетерпением ожидаем твоего расцвета, — моя мама тянется через стол и сжимает руку Вивьен.

Могу сказать по опыту. Наблюдать как моя девушка, известная как Цветочек, расцветает в моем присутствии — меняет всю жизнь.

***

Вивьен

Четыре дня. У меня кружится голова в предвкушении. Алекс и Шон думают, что я сумасшедшая, но они наслаждаются студенческой жизнью уже два года. Они как сотрудники «Диснейленда», для которых это всего лишь работа. А я как пятилетка, ожидающая в очереди у ворот, когда откроется «Волшебное Королевство».

— Как продвигается подготовка к девичнику? — спрашивает Шон, лежа на полу с Розенбергом, уютно устроившемся на его груди.

— А что? Ты завидуешь, что у Алекс будет отпадная вечеринка, в то время как Кай, в лучшем случае, заплатит грязной стриптизерше, которая по возрасту будет годиться тебе в матери, чтобы она трясла своим сморщенным декольте у тебя перед лицом, пока на заднем плане будет проигрываться порно, и обеспечит тебя и твоих друзей теплым пивом из кега?

Я бы хотела сказать, что мы с Каем миримся из-за того, что стали свидетелем и свидетельницей, но это не так. Это превратилось в «Войну роз»[59] — Свадебная версия а до свадьбы осталось пять месяцев.

— К твоему сведению, мы едем в Атлантик-Сити.

— Да… это еще не значит, что все будет классно.

— Мне нужно ралучить вас двоих? — кричит Алекс с кухни. Она согласилась испечь свое печенье и банановый хлеб у Оливера, чтобы мы смогли наслаждаться ароматом весь вечер. Честно говоря, это странная просьба, но Алекс привыкла к моим ушлым идеям.

— Когда придет Оливер?

— Скоро, поэтому заканчивай и убирайся.

— Я тоже тебя люблю, Цветочек.

Ладно, это все не только из-за аромата свежей выпечки. Я хотела, чтобы Оливер подумал, что я умею готовить.

— Сколько мне оставить?

— Все. Если ты оставишь шесть печенюшек и полбуханки хлеба, это будет неправдоподобно.

— И Оливер поймает тебя на хитрости? — ухмыляется Шон.

— Я не мошенничаю и не краду… я просто делаю себя более привлекательной на один вечер. Все время готовит он, и я абсолютно уверена, что он и его семья думают, что мне не хватает навыков ведения домашнего хозяйства…

— Потому что тебе не хватает, — смеется Алекс.

— Потому что я не тратила попусту время в школе, выбирая легкомысленные предметы, типа домоводства и так далее.

— Я думаю, сейчас этот предмет называется «Семейная и потребительская наука».

— Заткнись, Шон, — мы с Алекс выкрикиваем одновременно.

—Я училась готовить не в школе.

— Я знаю, Алекс, тебя учила мама. У моей мамы не было времени учить меня, когда я была младше.

— Вот поэтому я здесь для тебя, Цветочек, — Алекс обнимает меня и снимает фартук. — Оставляю тебе беспорядок, чтобы все было более правдоподобно.

— Спасибо, буду должна тебе беспорядок… для разнообразия.

— Правда, — Алекс шлет мне воздушный поцелуй, когда они с Шоном уходят.

Я не спеша убираю на кухне и, как и планировалось, входит Оливер, когда я перемыла уже половину посуды.

— Ого! Что-то очень вкусно пахнет, — он стягивает свои ботинки и моет руки в ванной в коридоре.

— Ты грязнуля, — усмехаюсь я, глядя на его порванные джинсы, покрытые грязью, и серую футболку, которая теперь похожа больше на графитовую.

— Так и есть. Мы сегодня тяжело поработали, — он целует меня в щеку и хватает печенье с охладительной решетки. — Ммм… как вкусно.

— Нравится?

— Да, почему нет? Они восхитительные!

Я прикусываю губу, удерживаясь, чтоб не сильно широко улыбаться. Оливер прижимается телом к моей спине, скользя руками по моим бедрам вперед и сжимая в кулак юбку, когда поднимает ее вверх по моим ногам.

• Предыдущая
• 64/87
• Следующая