Паром - Искандер Фазиль Абдулович - Страница 14
- Предыдущая
- 14/98
- Следующая
Изменить размер шрифта:
14
Огонь, вода и медные трубы
Огонь, вода и медные трубы —
Три символа старых романтики грубой.
И, грозными латами латки прикрыв.
Наш юный прапрадед летел на призыв.
Бывало, вылазил сухим из воды
И ряску, чихая, сдирал с бороды.
Потом, сквозь огонь прогоняя коня.
Он успевал прикурить от огня.
А медные трубы, где водится черт.
Герой проползал, не снимая ботфорт.
Он мельницу в щепки крушил ветряную.
Чтоб гений придумал потом паровую.
И если не точно работала шпага.
Ему говорили: не суйся, салага! —
Поступок, бывало, попахивал жестом.
Но нравился малый тогдашним невестам.
Огонь, вода и медные трубы —
Три символа старых романтики грубой.
Сегодня герой на такую задачу
Глядит, как жокей на цыганскую клячу
Он вырос, конечно, другие успехи
Ему заменяют коня и доспехи.
Он ради какой-то мифической чести
Не станет мечтать о физической мести.
И то, что мрачно решалось клинком,
Довольно удачно решает профком.
Но как же, — шептали романтиков губы, —
Огонь, вода и медные трубы?
Наивностью предков растроган до слез,
Герой мой с бригадой выходит на плес.
Он воду в железные трубы вгоняет,
Он этой водою огонь заклинает.
Не страшен романтики сумрачный бред
Тому, кто заполнил сто тысяч анкет.
Христос
Христос предвидел, что предаст Иуда,
Но почему ж не сотворил он Чуда?
Уча добру, он допустил злодейство.
Чем объяснить печальное бездейство?
Но вот, допустим, сотворил он Чудо.
Донос порвал рыдающий Иуда.
А что же дальше? То-то, что же дальше?
Вот где начало либеральной фальши.
Ведь Чудо — это все-таки мгновенье.
Когда ж божественное схлынет опьяненье.
Он мир пройдет от края и до края.
За не предательство проценты собирая.
Христос предвидел все это заране
И палачам отдался на закланье.
Он понимал, как затаен и смутен
Двойник, не совершивший грех Иудин.
И он решил: «Не сотворится Чудо.
Добро — добром. Иудою — Иуда».
Вот почему он допустил злодейство.
Он так хотел спасти от фарисейства
Наш мир, еще доверчивый и юный…
Но Рим уже сколачивал трибуны.
Завоеватели
Крепость древняя у мыса,
Где над пляжем взнесены
Три библейских кипариса
Над обломками стены.
Расчлененная химера
Отработанных времен
Благодушного Гомера
И воинственных племен.
Шли галеры и фелюги,
С гор стекали на конях
В жарких латах, в пыльной вьюге,
В сыромятных кожухах.
Греки, римляне и турки.
Генуэзцы, степняки.
Шкуры, бороды и бурки.
Арбы, торбы, бурдюки.
Стенобитные машины
Свирепели, как быки,
И свирепые мужчины
Глаз таращили белки.
Ощетинивали копья,
Волокли среди огня
Идиотское подобье
Деревянного коня.
Очищали, причащали,
Покорив и покарав,
Тех, кто стены защищали,
В те же стены вмуровав.
И орлы, не колыхаясь,
Крыльев сдерживали взмах.
Равнодушно озираясь
На воздетых головах.
А внизу воитель гордый
Ставил крепость на ремонт.
Ибо варварские орды
Омрачали горизонт.
Стенобитные машины
Вновь ревели, как быки,
И свирепые мужчины
Глаз таращили белки.
Печенеги, греки, турки.
Скотоложцы, звонари.
Параноики, придурки,
Хамы, кесари, цари:
— Протаранить! Прикарманить!
Чтобы новый Тамерлан
Мог христьян омусульманить,
Охристьянить мусульман.
И опять орлы, жирея,
На воздетых головах
Озирались, бронзовея
В государственных гербах.
Возмутителей — на пику!
Совратителей — на кол!
Но и нового владыку
Смоет новый произвол.
Да и этот испарится,
Не избыв своей вины.
Три библейских кипариса
Над обломками стены.
Плащ забвения зеленый
Наползающих плющей,
И гнездятся скорпионы
В теплой сырости камней.
Толпа
Толпа ревела: — Хлеба! Зрелищ!
И сотрясала Колизей,
И сладко слушала, ощерясь.
Хруст человеческих костей.
Уснули каменные цирки,
Но та же мутная волна.
Меняя марки или бирки.
Плескалась в наши времена.
Народ с толпою путать лестно
Для самолюбия раба.
Народ, толпящийся над бездной.
История, а не толпа.
И в громе всякого модерна,
Что воздает кумиру дань,
Я слышу гогот римской черни,
В лохмотьях пышных та же рвань.
Все было: страсти ширпотреба
И та нероновская прыть.
Попытка недостаток хлеба
Избытком зрелищ заменить.
Но даже если хлеба вдосталь.
Арены новой жаждет век.
А в мире все не слишком просто,
И не измерен человек.
Но из былых каменоломен
Грядущий озирая край.
Художник, помни: вероломен
Коленопреклоненный рай.
14
- Предыдущая
- 14/98
- Следующая
Перейти на страницу:
