Небо сингулярности - Стросс Чарлз - Страница 45

• Предыдущая
• 45/85
• Следующая

– Я думал, они тебя тоже должны были запереть, – сказал он.

– А, да… – Она будто отвлеклась. – Секунду. – Рашель поглядела на карманные часы. – Ага. – Перегнувшись через него, она налепила в изголовье койки что-то небольшое и металлическое.

– Я уже заклинил жучков, – сообщил он. – Чтобы лишнего не подслушали.

Она посмотрела на него сердито.

– И на том спасибо.

– А что…

– Я хочу услышать правду. Ты мне лгал, – просто сказала она. – И я хочу знать, почему.

– А! – Он постарался не смутиться. А она тщательно сохраняла спокойное выражение лица – затишье перед бурей.

– У тебя будет только один шанс сказать правду, – заявила она совершенно непринужденным голосом, да только чувствовалась в нем сдерживаемая резкость. – Я думаю, они еще не знают, что ты врал, но когда мы вернемся… они не идиоты, а ты закапываешь себя в яму. Контора Куратора следит. Если ты будешь вести себя как виновный, то этот вундеркинд сделает единственно возможный вывод.

Он вздохнул.

– А что, если этот вывод правильный? Что если я действительно виноват?

– Я тебе верила. Как тебе, не как игроку. Я не люблю, когда мне врут, Мартин. Хоть в делах, хоть в личном – все равно.

– Ладно. – Он разглядывал сияющую заглушку, которую она прилепила над изголовьем. Это было проще, чем смотреть в ее сердитое обиженное лицо. – Если я тебе скажу, что они назвали себя работниками верфи, ты мне поверишь?

– Нет, – покачала она головой. – Ты не настолько туп, чтобы купиться на легенду прикрытия. – Она отвернулась. – Не люблю, когда мне врут, – добавила она желчно.

Он посмотрел на нее. Рашель – современнейший профессионал, в отличие от неуклюжих любителей из Новой Республики. У нее есть рефлексы анализа речи, детекторы лжи и куча других устройств, которые были бы нацелены на него, если бы речь шла о делах, но она их не использовала. Если так – то он вполне может понять, отчего она на него так злится. Он бы тоже злился на ее месте. И обиделся бы.

– А я не люблю врать, – заверил он, что было в достаточной степени правдой. – Если в этом нет абсолютной необходимости.

Она глубоко вдохнула, явно овладевая собой.

– Я – это самое близкое к понятию «адвокат», что у тебя здесь может быть, Мартин. Единственный на четыре тысячи лет времени и на двести световых лет расстояния представитель твоего правительства. У них легалистская система правления, при всех средневековых вывертах, и они разрешили мне как твоему адвокату тебя посетить. Я буду защищать тебя, если дело дойдет до военно-полевого суда, поскольку ты гражданский, и, быть может, я смогу сделать так, чтобы до этого не дошло. Но только если ты расскажешь мне все, чтобы я знала, кого защищаю.

– Не могу я об этом говорить, – сказал он, чувствуя себя неуютно. Взял книгу, пытаясь этим отчасти скрыть свою больную совесть. – Мне нельзя. Я думал, что уж кто-кто, но ты это поймешь.

– Слушай! – полыхнула она по нему взглядом. – Помнишь, что я говорила тебе о доверии? Так вот, я сильно разочарована. Потому что я верила тебе, и мне кажется, что ты это доверие обманул. При сложившихся обстоятельствах мне придется много говорить, если я буду пытаться снять тебя с крюка, на который ты сам подсел, или хотя бы вытащить тебя живым. И до того, как я этим займусь, мне надо знать, о чем ты мне врал. – Она встала. – Дура я. И трижды дура, что тебе поверила, и еще раз дура, что с тобой связалась. Черт, я непрофессиональна. Но я еще раз тебя спрошу, и на этот раз лучше ответь правдиво. Слишком много жизней от этого зависят, потому что это уже не игра. На кого ты, мать твою, работаешь?

Он минуту помолчал, чувствуя, что события выходят из-под его контроля. Не могу я ей сказать, не могу! Он поднял глаза, впервые за все это время встречаясь с ней взглядом. И это выражение обиды в ее глазах приняло за него решение: никакие рациональные доводы не дадут ему уснуть в эту ночь, если он оставит ее в таком состоянии. Ее предал единственный человек, которому она могла доверять в радиусе многих световых лет. На непрофессионализм будет отвечено непрофессионализмом. Во рту у него пересохло, язык перестал ворочаться.

– Я работаю на Эсхатона.

Рашель тяжело села на койку, глаза у нее полезли на лоб.

– Что?

Он пожал плечами.

– Ты думаешь, у Эсхатона единственный способ решения проблем – это сбросить на них камень?

– Ты шутишь?

– Нет. – Он ощущал во рту вкус желчи. – И я верю в то, что делаю. Иначе ведь меня бы здесь не было? Потому что альтернатива – действительно сбросить на планету здоровенную бомбу. Это для Эсхатона легче, и шуму соответственно больше. И люди боятся. Но на самом деле почти всегда Большой Э решает проблемы тихо, посредством таких людей, как я.

– И давно?

– Уже лет двадцать. – Он снова пожал плечами. – Это все.

– А зачем? – Она опустила сцепленные руки, зажала их меж колен, и глядела на Мартина с выражением жалобного недоумения.

– Затем… – Он попытался собрать рассыпающиеся мысли. – Поверь мне, Эсхатон предпочитает, чтобы сначала делали свою работу такие люди, как ты. Но если флот пустился в путь, и ты проиграла спор, то альтернативы уже нет. Ты же не думала, что они, создав все предпосылки для замкнутого времениподобного пути, не пройдут его до логического конца? – Он сделал глубокий вдох. – Вот тут и начинается моя работа. Я водопроводчик на те случаи, когда Эсхатон хочет заделать течь без шума.

– То есть ты агент?

– Да, – согласился он. – Как и ты.

– Как я. – Она издала хриплый звук, который мог быть задуман как смех. – Блин, знаешь, Мартин, я не это ожидала услышать.

– Мне жаль, что так вышло. Особенно… Ну, с нами. В середине.

– Мне тоже, с теми же прибамбасами, – откликнулась она дрогнувшим голосом. – Это все?

– Все… А, в смысле… Нет, больше я ничего от тебя не скрыл. Честно.

Долгая пауза.

– Ладно. Это было… ну, чисто профессиональное?

Он кивнул.

– Да. – И посмотрел на нее. – Не люблю я врать. И не врал и не скрывал правды больше ни о чем. Клянусь.

– Ладно, о’кей. – Она устало улыбнулась, одновременно и с насмешкой, и с облегчением.

– И это всерьез тебя грызло? – спросил он.

– Ну, можно и так сказать, – ответила она с едкой иронией.

– Э-гм… – Он протянул руку. – Мне жаль, что так вышло. Честно.

– Извинения приняты. Условно. – Она пожала его руку и тут же выпустила. – Так, теперь можешь мне сказать, что там для нас придумал Эсхатон?

Мартин вздохнул.

– Что знаю, расскажу. Но должен тебя предупредить: ничего приятного. Если мы не выберемся с корабля до прилета, то, вероятно, оба погибнем…

Путешествия во времени дестабилизируют историю.

История – дочь случайности. Столько событий зависят от критического непонимания или неожиданных встреч, что даже апокрифическая бабочка может устроить бурю своим крылышком. Единственная неверно понятая телеграмма в июне 1917 года сделала возможной большевистскую революцию; один шпион в 1958 году затянул холодную войну на десять лет. А без обоих этих событий разве могла вообще возникнуть такая сущность, как Эсхатон?

Конечно, во вселенной, где допускаются путешествия во времени, сама история становится нестабильной – и равновесие можно восстановить, только когда этот дьявольский механизм вырежет сам себя из картины. Это, однако, хилое утешение для триллионов сущностей, безмолвно исчезающих и становящихся никогда не бывшими в кильватере разразившегося во времени урагана.

Не удивительно, что где бы во вселенной ни возникала разумная жизнь, она тут же ищет возможность использовать замкнутые времениподобные кривые для предотвращения собственной гибели. Будь возможны путешествия быстрее света, они были бы неотличимы от путешествий во времени, как учит общая теория относительности, и это сходство делает технологии полного уничтожения пугающе доступными. В малом масштабе глупые маленькие организации вроде Новой Республики стараются получить преимущество над своими современниками и соперниками. В большом – огромные хладнокровные разумы ищут способа стабилизировать свою вселенную в наиболее подходящей для них форме. Их вмешательство может быть и простым – не дать соперникам вычеркнуть их из записей стабильной истории, – и столь изощренным, как воздействие на ранний период Большого взрыва, до момента, когда поле Хиггса распалось на отдельные фундаментальные силы, связывающие воедино вселенную, с целью обеспечить оптимальное для поддержания жизни соотношение физических констант.

• Предыдущая
• 45/85
• Следующая