Джинн и Королева-кобра - Керр Филипп - Страница 31

— Боюсь, он прав, — сказал Джалобин близнецам. — В сущности, мы целились в яблочко, а попали в молоко. — Он открыл баночку с детским питанием — единственной пищей, которую он рисковал потреблять вдали от Англии, — и начал есть.

Дыббакс обалдел.

— Как вы можете есть эту гадость? — спросил он.

— Спокойно, — ответил Джалобин. — Набираю на ложку, открываю рот, помещаю туда содержимое ложки, закрываю рот и…

Дыббакс рассмеялся:

— Но это же замазка!

— Молодой человек, я ем эту, как вы изволили выразиться, замазку, поскольку мой желудок не выносит дерьма, которым кормят за границей. Карри ваш любимый в том числе. А это — идеальная, стерилизованная пища. Ее с чистой совестью можно дать даже грудному ребенку. Самая безопасная еда на свете.

— Грудному ребенку?! — Дыббакс опять покатился со смеху. — Я не дал бы эту дрянь даже собаке.

Джалобин строго сдвинул брови:

— Молодой человек, я вам искренне желаю таких же неприятностей с пищеварением, какими страдаю я. Чтобы вы не смели ерничать! Чтобы стереть с вашего лица эту глумливую усмешку! — Теперь-то Джалобин не боялся произносить свои желания вслух, находясь в компании джинн. А ведь не так давно у него оставалось в запасе одно не исполненное Нимродом желание, и он был вынужден обдумывать каждое слово, чтобы не потратить это желание так же бездарно, как два предыдущих. — Вам бы мои несчастья! Увы, удача отвернулась от моего желудка еще в…

— Повторите-ка! — вскрикнул Дыббакс. — Последнее предложение.

— Удача отвернулась от моего желудка…

— «Удача»! — Дыббакс выхватил листок с расшифрованным письмом Килликранки. — Вот именно, удача! — Он поместил палец под словами и начал читать вслух: — «…я пытался скрыться в этом ужасном месте, где я так страдаю и где, вероятно, умру от рук моих врагов. Теперь мне улыбнулась удача: у меня есть лак и хна».

Он вернулся к карте на стене и издал радостный клич, взметнув руку в победном салюте. Ну наконец-то он сам до чего-то додумался! Значит, он чего-то стоит! Значит, он соображает не хуже Филиппы? И способен шевелить мозгами не хуже Джона? Ура! Ему есть за что себя уважать!

— Вот именно! — вопил он. — Это же проще простого. Неужели вы еще не дотумкали?

Джон озадаченно уставился на карту. А потом, покачав головой, схватил тибетские четки и стал угрожающе ими размахивать перед лицом Дыббакса.

— Ну, говори же, что ты там понял, задавака! — потребовал он. — Или получишь сейчас по первое число!

— Вот он — ответ, — сказал Дыббакс и ткнул пальцем в карту. — Полковник Килликранки решил с нами поиграть. Да-да, тут игра слов. Он действительно писал это в штате Уттар-Прадеш. В северной Индии. Только ни лака, ни хны у него не было. Просто место это называется Лак-хна-у. Вот, глядите, город Лакхнау! Километров примерно пятьсот к юго-западу от Катманду.

Джон, Филиппа и Джалобин подскочили к карте, а Дыббакс продолжал восторженно вопить и скакать по комнате.

— На этот раз Дыббакс прав. — Филиппа фыркнула и достала путеводитель по Индии.

— «Лакхнау, столица северного индийского штата Уттар-Прадеш, — читала Филиппа по путеводителю, — возможно, в первую очередь известен благодаря пятимесячной осаде его жителей британского происхождения в 1857 году, во время Первой войны за независимость, или, как ее иногда называют, Великого мятежа».

— Это совпадает с датами, которые нам уже известны, — сказал Джон.

— А то как же! — сказал Дыббакс, готовый зубами и когтями отстаивать свою версию. Сейчас он точно знал, где надо продолжать поиски розового форта и потерянной Королевы-кобры. Филиппа листала путеводитель.

— Боюсь, что розового форта в Лакхнау нет. Во всяком случае, он тут не упоминается, — заметила она.

— Мы найдем прямо там, на месте, — настаивал Дыббакс.

— Туда ужасно неудобно добираться самолетом, — сказал Джалобин, рассматривая карту. — Видимо, придется лететь через Калькутту.

— Ничего себе крюк! — возмутился Дыббакс. — Калькутта совсем в другой стороне! И почему вы решили, что мы полетим на самолете?

— Надеюсь, молодой человек, вы не предлагаете нам путешествовать на смерче, — сказал Джалобин.

— Джинн-сила к нам полностью вернулась, так что… — Дыббакс пожал плечами. — Почему бы не на смерче?

Филиппа испугалась.

— Я сама никогда не запускала смерчей.

— Я тоже, — сказал Джон.

— А я запускал, — сказал Дыббакс. — Летел на нем из Палм-Спрингс к дому моей двоюродной бабушки Фелиции, на Гудзон.

— И получилось у тебя неказисто, сам же признался, — сказала Филиппа.

— Только потому, что я залетел слишком далеко на север. Надо было забирать южнее, туда, где тепло. Долететь до Флориды, а потом уж подняться вверх по Восточному побережью до Нью-Йорка. Но сейчас-то мы находимся в Индии, и тут, как вы заметили, вполне жарко. В этой стране моя джинн-сила не подведет.

Однако поутру, когда они уже собрались лететь в Лакхнау, Дыббакса подвела не джинн-сила, а живот. Парень проснулся совсем больным.

— Такое чувство, будто кто-то сжимает все мои внутренности в кулак, — пожаловался он.

— Не надо было вчера вечером есть столько карри! — Джалобин был даже доволен, поскольку оказался прав насчет «иностранного продовольствия». — Я же предупреждал: от индийской жратвы добра не жди. Полагаю, молодой человек, теперь вы уже не считаете мое пристрастие к детскому питанию столь забавным. Я его ем исключительно для того, чтобы не глотать ту гадость, которой вы набили пузо вчера вечером. Результат налицо.

— Дыббакс не мог отравиться карри, — возразила Филиппа. — Мы же все ели карри, втроем. И я, и Джон, и Дыббакс. А я прекрасно себя чувствую.

Джон промолчал, зная, что виноват. Втайне он надеялся, что никто не вспомнит, как накануне Джалобин пожелал Дыббаксу расстройства желудка. Нет, Джон совершенно не собирался выполнять это дикое желание! Но впервые за долгое время, джинн-сила в нем так и играла, так и просилась бой, а сам он был немного утомлен после длительного перелета из Лондона… Короче говоря, он это желание выполнил. Нечаянно. Точнее — подсознательно. Так, кажется, говорил Нимрод, когда неопытный джинн, не очень-то понимая, что делает выполняет чужие желания. Н-да… Выходит, Джлобин не шутил? Выходит, он желал Дыббаксу расстройства желудка совершенно искренне?

— А ты не можешь справиться с этой болезнью? — опасливо спросил он Дыббакса. — С помощью джинн-силы?

— Думаешь, я не пробовал?

Джон кивнул. На самом деле он тоже уже попробовал вылечить Дыббакса, но поскольку точно не знал, на чем именно надо сконцентрировать воздействие джинн-силы, попытка оказалась тщетной. Возможно, он даже усугубил муки, которые испытывал его приятель.

— Ребята, вам придется сотворить этот смерч самим, — прошептал Дыббакс. — Мне слишком худо… — Заметив, что близнецы растерянно переглянулись, он добавил: — Расслабьтесь. Все получится. Смерч — это легкотня. И вообще, надо же вам когда-нибудь начинать. Так почему не здесь и не сейчас?

Джалобин замотал головой.

— Если вы не против, я все-таки полечу на самолете, — сказал он.

— Не волнуйтесь, мистер Джалобин, — прошептал Дыббакс, обхватывая руками живот. — Я подскажу им, что делать. — Он слабо улыбнулся. — Ну сами подумайте. Если ваш самолет потерпит крушение, вы окажетесь среди груды искореженного металла. А если авария случится со смерчем, все будет красиво… вокруг только воздух… один только воздух… На самом деле у нас там срабатывают воздушные подушки безопасности, честное слово.

Джалобин закрыл глаза и кивнул.

— Я знаю одно: я об этом пожалею, — сказал он. — Горько пожалею.

Они забрались на крутой холм, высившийся в западной части города. Внизу простиралась живописнейшая долина Катманду, где — согласно путеводителю Филиппы — когда-то находилось кишевшее змеями озеро. На вершине холма стояло святилище сваямбху Ганапати, — в окружении обезьян, паломников и туристов. Неподалеку, около автостоянки, джинниоры нашли тихое местечко, и Джон приступил к делу. Первый сотворенный им смерч опрокинул ближайший автомобиль, второй вообще вышел из-под контроля и унесся прочь — вслед за обезьянами, которые бросились наутек по южному склону, к Музею естествознания.