Джинн и Королева-кобра - Керр Филипп - Страница 20

— Ничего себе! — воскликнул Джон. — Секретное письмо.

Филиппа снова поднесла картину поближе к огню и стала тщательно прогревать ее по всей длине и ширине, чтобы ни один символ из сообщения не остался невидимым. Наконец, все буквы проступили, и, положив картину обратно на пол, они принялись рассматривать ее самым внимательным образом.

— Это не письмо, — сказал наконец Дыббакс. — Это ряд танцующих змей.

— Какие-то загогулины, — заметил Джон.

— Будь это просто загогулины, никто не стал бы рисовать их симпатическими чернилами, — возразил Дыббакс.

— И убивать ради загогулин кучу людей, — добавила Филиппа. — Нет, совершенно ясно, что эти змеиные танцы означают что-то важное.

— Может, это шифр? — предположил Джон.

— Точно! — воскликнула Филиппа. — И нам придется его разгадать, если мы хотим раскрыть все эти убийства и тайны. — Она вздохнула. — Зачем только господин Ракшас уехал на праздники? Он бы наверняка помог нам понять, что изображено на картине. А может, он даже знает, кто были эти люди.

— Хорошо, что он уехал ненадолго, — подхватил Джон. — Ведь Джалобин сказал, что его лампа осталась в Лондоне?

— Верно! Значит, он быстро вернется!

— В таком случае, — сказал Джон, — они с Нимродом уже будут дома, когда мы туда доберемся. В Лондон.

— В Лондон? — воскликнул Дыббакс. — Вы собрались в Лондон?

— Ты хочешь остаться здесь? — удивился Джон. — Люди, которые убили Макса, могут вернуться.

— Но как мы туда попадем? Над Атлантикой жуткий холод. Я не собираюсь снова лететь на смерче и рисковать жизнью.

— Существуют другие способы передвижения, Бакс, — сказала Филиппа. — Даже джинн летают на самолетах.

— Тогда нам понадобятся деньги, паспорта, билеты, одежда. И что будет с Хендриксом? Одного его на острове не оставишь и в самолет с собой не возьмешь.

— Придумал, — сказал Джон. — Помнишь лодочника из клуба? — спросил он сестру.

— Конечно, — сказала она. — У него умер кот. И он говорил, что ему очень одиноко.

Джон кивнул.

— Точно. И человек он, похоже, добрый. Думаю, он заберет кота, даже будет рад.

— Ладно, — согласился Дыббакс. — Это и вправду выход.

— Тогда осталось только решить вопрос с билетами, деньгами и одеждой. — Джон взял камень и положил его в горячие угли. — Похоже, наш вигвам нам еще послужит.

Прибыв из Лондона в Калькутту в поисках культа Девяти кобр, Нимрод и господин Ракшас быстро покинули прохладный, кондиционированный аэропорт и радостно окунулись в индийское пекло, подставив лица резкому сухому ветру. До полудня было еще далеко, но температура уже достигла 47 градусов, что идеально для джинн и почти невыносимо для мундусян. Путешественников не беспокоили даже мухи — по одной простой причине: насекомые не любят вкус джинн-крови, ибо она сильно отдает серой. Зато отпугнуть калькуттских нищих было не так-то просто: на каждом светофоре ребятишки, облепив автомобиль, на котором Нимрод и господин Ракшас ехали к гостинице, настырно клянчили монетки. Кроме того, на пути джинн то и дело появлялись приверженцы какого-нибудь местного культа, совали в окно рекламные листки и расписывали многочисленные достоинства медитации, йоги или аюрведы.

Джинн провели ночь в самом просторном номере «Гранд-отеля», а наутро, когда город еще спал, продолжили путь на смерче. (Именно смерч — самый естественный способ передвижения для джинн. Любой уважающий себя джинн скорее застрелится, чем согласится путешествовать на допотопном ковре-самолете, слишком уж это избито.) Направлялись Нимрод с Ракшасом недалеко, на Сагар — один из островов, лежащих в дельте священной реки Ганг. Там находится Храм девяноста пяти куполов.

— Меня всегда занимало это название, — заметил Нимрод, направляя смерч к берегу большого озера, расположенного позади храма. — Я пересчитывал купола несколько раз и точно знаю, что их сто одиннадцать.

— Храм строили скромные, смиренные мундусяне, — ответил господин Ракшас. — Уверен, они просто не хотели, чтобы их сочли за хвастунов. Если сказать, что в храме девяносто пять куполов, когда на самом деле их сто одиннадцать, — это проявление большой скромности. Да и вообще, в этой части мира умение считать никогда не считалось большой добродетелью. Одна рупия, заработанная честным трудом, всегда стоит тысячи рупий, заработанных неизвестно как.

Едва приземлившись, Нимрод и Ракшас сорвали несколько больших листьев водяной лилии поставили на них зажженные свечи и положили рядом по горсти разноцветных мармеладных драже, с фасолину каждая, которые господин Ракшас приобрел перед отъездом в магазине сладостей в Лондоне. Потом они подтолкнули листья, и небольшая флотилия выплыла на середину безмятежно спокойного, прекрасного озера.

Пока они ждали результата, Нимрод ссыпал себе в рот пригоршню драже.

— Я и забыл, как это вкусно, — сказал он господину Ракшасу.

— Вы просто сластена, Нимрод, и это ни для кого не тайна. Но хватит, не ешьте больше, иначе мне нечем будет угостить его, если окажется, что он уже съел все посланные ему конфеты.

— Зеленый дервиш так любит драже?

— Обожает. Особенно зеленые. Думаю — за незатейливый вкус.

Наконец на горизонте возник силуэт. Тот, кого они ждали, сидел на дельфине, но не верхом, а по-турецки, для чего требуется немалая ловкость. Дельфином он управлял с помощью длинной черной трости. На нем была лишь узкая оранжевая набедренная повязка и точно такого же цвета цветочная гирлянда на шее. Зеленый дервиш вполне соответствовал своему имени, потому что кожа его была не просто темно-коричневой, а с отчетливым зеленоватым оттенком. Он обладал могучим телосложением, был красив и чисто выбрит, а длинные черные волосы спускались до колен и ложились на них волнами, так что с виду Зеленый дервиш, который в действительности был ангелом, больше походил на борца. Он подплыл совсем близко к берегу, где стояли джинн, но с дельфина не слез.

Господин Ракшас соединил ладони у сердца и поклонился.

— Намаете, — поздоровался он на языке хинди. Нимрод сделал то же самое.

— Намаете, — ответил Зеленый дервиш. Он коснулся мизинцем маленького зеленого изумруда, сиявшего у него во лбу, и наставил мизинец на гостей. На несколько мгновений их окутал теплый зеленый свет, проникая до мозга костей и зажигая тайный огонь в их душах.

— Спасибо, — сказал господин Ракшас. — Приятнейшее ощущение.

— Тебе спасибо за драже. Еще есть?

Господин Ракшас передал ему последний пакетик и снова поклонился.

— Это мой добрый друг Нимрод, — сказал он.

Нимрод поклонился еще раз.

— Говорите, — разрешил Зеленый дервиш и положил в рот еще одно драже.

— Нам нужны некоторые сведения… — начал господин Ракшас.

— О культе Девяти кобр? — спросил Дервиш, поскольку, в отличие от джинн, ангелы умеют читать мысли. — Да, понимаю. И предположения твои были верны. Этот культ развился из культа восьми кобр, существовавшего много лет назад.

— Ты, как всегда, понимаешь все с полуслова. — Господин Ракшас любезно улыбнулся Зеленому дервишу. Но Ракшас прибыл сюда не только за подтверждением своих предположений. В немундусянском мире существуют тончайшие правила дипломатии, и пренебречь ими было никак нельзя. Жизнь в Индии зиждется на традициях и обычаях, соблюдать которые обязаны все, в том числе джинн. В сущности, господин Ракшас и Нимрод просили у Зеленого дервиша не столько совета, сколько разрешения пользоваться джинн-силой на древней земле Индии.

— Я не люблю эти злые культы так же сильно, как и ты, мой старый друг Ракшас, — сказал Зеленый дервиш. — Но не любить и уничтожать — это вовсе не одно и то же. Даже такой старый и опытный джинн, как ты, должен вести себя очень осторожно. Жители этой страны считают змей священными животными и верят, что они приносят дождь и что умерший от укуса ядовитой змеи обязательно воскреснет. Такие культы привлекают людей слабых и доверчивых, а их в этой замечательной стране очень много.