Дефект бабочки. Другой мир (СИ) - Казимирова Лариса - Страница 15

Ну да, конечно, один уже защитил.

— Господин Даэлин, я уже сказала — нет.

Он на секунду так сжал мне плечи, что я не выдержав зашипела. Словно опомнившись, Даэлин отпустил меня и отошел к окну. Постояв там недолго, он произнес:

— Мне кажется, ты просто не осознаешь, от чего отказываешься.

Он развернулся и снял с мизинца золотое кольцо с россыпью сапфиров и бриллиантов.

— Как видишь, я не шучу Ира. Это кольцо стоит гораздо больше пятидесяти золотых. Оно твое, если согласишься.

— Я Вам уже ответила, — я отвернулась.

Даэлин спрятал кольцо в карман кафтана и больше со мной не разговаривал.

Через три часа, когда я убирала главный зал за мной пришли двое эльфов и хмуро приказали следовать в свою комнату. В комнате, в кресле спиной к окну и лицом к двери сидел Рэниэль. Рядом стояли еще двое эльфов. Постель на моей кровати была перевернута вверх дном. Из сундучка в котором лежали мои вещи все тоже вывалено прямо на пол. При виде меня комендант резко встал.

— Откуда у тебя это? — в голосе было столько ярости, что меня передернуло.

Я посмотрела на лист бумаги, которым он махал перед моим носом. Странная это была бумага. На ней было написано всего пять строк, состоящих сплошь из цифр.

— Для кого ты это украла? Отвечай! — рявкнул комендант.

Я чуть не села на кровать от страха, но все-же пролепетала:

— Я ничего не крала. Я это в первый раз вижу.

— Вот как? Как же секретная переписка оказалась у тебя под матрасом?!

— Я не знаю!

— Лжешь! Это письмо было составлено сегодня утром. Завтра его должны были отвезти по назначению. Ты собиралась переписать его и положить обратно! Для кого?

— Я ничего не собиралась! Мне его подбросили!

— Неужели?! Зачем, позволь тебя спросить?

— Не знаю, — мне было абсолютно точно известно — комендант не поверит. Только не мне.

Он уже справился со своей злостью и ухватив меня стальными пальцами за подбородок посмотрел в глаза:

— Завтра вернется Таниэль. Я с большим удовольствием посмотрю, как он проведет допрос с третьей степенью устрашения. Увести ее.

Снова камера, только другая. Снова голый топчан. На этот раз выставили караул. Хотя я его не видела — солдат расположился немного дальше по коридору у выхода из подвала. Я забралась на лежак, обхватила колени руками и беззвучно заплакала уткнувшись лбом в колени. Я не смогу оправдаться на допросе, потому что ничего не знаю, но к тому моменту когда это поймут для меня все будет кончено. Меня хотели уничтожить и уничтожили, а я даже не знаю кто и за что. Я проплакала с час, а потом просто сидела глядя в одну точку.

Ближе к вечеру пришел комендант.

— Я надеюсь ты провела это время с пользой и хорошенько подумала? Тебе есть, что мне сказать?

— Нет, я не имею к этому письму никакого отношения.

— Упорствуешь, — он утвердительно качнул головой как будто ничего другого и не ожидал, — Напрасно. Завтра ты расскажешь все, но зачем доводить дело до крайности? Подумай, зачем тебе это? Тот кто приказал тебе шпионить будет жив и здоров, а что станется с тобой? Возможно ты не успела еще сильно навредить и если во всем признаешься мы тебя отпустим.

Я молча разглядывала соломинки на полу. Не было смысла оправдываться, для коменданта я виновата по определению и это не изменить. Таниэль? Я вспомнила нашу с ним самую первую встречу — поведи я себя тогда как то неправильно… Как будто угадав мои мысли Рэниэль подытожил:

— Ты зря рассчитываешь на снисхождение, жалеть тебя никто не будет.

На этом разговор закончился.

Вновь медленно потекли часы. Меня так и не покормили, но есть и не хотелось. Снаружи доносились голоса, скрип телеги, жизнь текла своим чередом. Я наблюдала как лучик солнца, проникший сквозь узенькое незастекленное полукруглое окошко под потолком, перемещается к противоположной стене. Вдруг лучик пропал — кто то загородил свет. По решеткам оконца три раза стукнули. Я подбежала к окошку, взобралась на стол и тихо сказала:

— Я здесь.

В ответ ничего не ответили, но через окно ко мне полетел комочек бумаги. Я спрыгнула на пол, развернула его и прочитала:

— «Ира ночу не спи».

Я не сильна в здешней грамматике, но кажется слово — «ночью» пишется по другому. Значит Тим. Только он такой грамотный. Я лихорадочно придумывала куда-бы спрятать записку, но в конце концов ее пришлось съесть. После опять забралась с ногами на лежак и стала ждать. Я сомневалась в том, что Тим сможет мне помочь, но мысль о друге согревала. Получается, я кому-то небезразлична. Солнце за окошком наконец погасло и из окна потянуло сквозняком. Крепость успокаивалась, уже не слышалось шума во дворе. Мои раздумья прервал разговор — к сторожившему меня эльфу пришел Тим и принес тому поесть. Я ждала, что он попытается уговорить стражника и тот разрешит нам встретится, но Тим этого делать не стал.

Похоже мне этой ночью не уснуть бы в любом случае — из-за холода. Хотя был конец весны, но ночью, да еще в подвале, да еще с окном без стекла, в камере все выстудило. А мне даже не во что завернуться, как была в платье, так в нем и осталась. Впервые порадовала здешняя мода — благодаря нательной рубашке, и куче нижних юбок хоть какое-то тепло сохранялось. Я сидела слушая поскрипывание ветвей во дворе. Глубокой ночью, когда стихли все дневные звуки, этот скрип был особенно хорошо слышен. Он так овладел моим вниманием, что я не сразу расслышала осторожные шаги. Потом они стихли и раздалось тихое позвякивание металла. Я вглядывалась в темноту за решетками, отделявшими камеру от коридора, боясь и надеясь одновременно. Звук шагов приближался ко мне и, наконец, в поле зрения появилась широкоплечая фигура.

— Ира, — тихо позвал Тим.

— Ты пришел, — стараясь тоже не шуметь, обрадовалась я.

Тим начал отпирать двери, посвящая меня в свой план:

— Сейчас мы поднимемся на второй этаж и вылезем в окно. А дальше на лодку и в Таррин. Хватятся только утром. Мы уже далеко будем.

— А где стражник?

— Спит, — фыркнул Тим, — я ему зелья успокоительного целый флакон в суп вылил.

Стражник действительно сладко спал, когда мы осторожно проходили мимо. Идти приходилось в полной темноте, практически на ощупь, прислушиваясь к каждому звуку. На втором этаже под открытым окном уже лежала свернутая в кольцо толстая веревка. Тим привязал ее к окну, а на другом конце сделал петлю, и я залезла в нее, просунув голову и руки. Затем протиснулась в окошко и повисла как червяк на крючке вцепившись в веревку, пока друг спускал меня на землю. Почувствовав под ногами почву, я выпуталась из петли. Затем Тим сбросил маленький узел с пожитками и, наконец, спустился сам.

Пробираться приходилось осторожно, стараясь не споткнуться. Нам повезло — в эту ночь небо заволокло тучами и луна не освещала окрестности, иначе нас могли бы заметить сторожевые на башне. У реки мы забрались в одну из лодок и отчалили. Мы тихо лежали на дне лодки, пока река медленно влекла ее по течению. Лишь когда замок оказался на значительном расстоянии мой товарищ сел на весла. Но и тогда мы продолжали молчать. Я закуталась в кафтан Тима и не заметила как уснула под плеск весел.

Утром Тим разбудил меня:

— Вставай соня, приплыли уже.

Я открыла глаза. Лодка причалила к берегу. Солнце поднялось высоко, а вдалеке у излучины реки виднелись беленькие домики с красными крышами.

— Ира, мы наверно тут выйдем. Нечего внимание привлекать, — озабочено сказал Тим.

— А почему не надо внимание привлекать? Мы же уже в землях людей. Теперь эльфы нам ничего не сделают.

— Это тебе не сделают. А я должник и долг не отработал. Напишут долговую жалобу и власти меня им выдадут. А что они потом со мной сделают, — он махнул рукой.

Как же я его подвела-то.

— А точно выдадут? Может, не станут, ты все-таки подданный короля?

— Ира, ну что ты как маленькая? Кто из-за меня с эльфами ссориться будет? И так на границе беспокойно, то одно, то другое. Выдадут, даже не думай. А если и не выдадут — здесь в долговую яму посадят.