«Гладиаторы» вермахта в действии - Пленков Олег Юрьевич - Страница 65
- Предыдущая
- 65/90
- Следующая
Самые тяжелые последствия для советских военнопленных имело то обстоятельство, что уже 28 июня 1941 г ОКВ и РСХА договорились о допуске в лагеря военнопленных сотрудников полиции безопасности и СД — «для отделения “мировоззренческих врагов” из среды военнопленных». К «мировоззренческим» врагам, в соответствии с приказом Гейдриха № 8, принадлежали: профессиональные революционеры, функционеры Коминтерна, ВКП(б); политкомиссары Красной армии, советские работники, интеллигенция, евреи, коммунисты. Осенью 1941 г., по просьбе вермахта, в этот список были включены и «неизлечимо больные»{579}.
Политический заключенный концлагеря Заксенхаузен Эмиль Бюге 10 сентября 1941 г. отмечал в дневнике, что две партии советских военнопленных — всего 392 человека — по прибытию в концлагерь были расстреляны. 19 сентября вторая партия из 463 военнопленных также была расстреляна. Этих военнопленных члены опергрупп полиции безопасности и СД отбирали в «дулагах» и «шталагах», а затем для уничтожения переправляли в концлагеря. Псевдоюридическим основанием этих убийств были оперативные приказы №№ 8 и 9 шефа полиции безопасности и СД Рейнхарда Гейдриха от 17 и 21 июля 1941 г. В приказах, правда, речь не шла об уничтожении: употреблялся эвфемизм «специальное обращение» (Sonderbehandlung). В соответствии с этими приказами, только в Заксенхаузене до конца войны было расстреляно, по меньшей мере, 18 тысяч советских военнопленных{580}. Встает вопрос, сколько же всего советских солдат было расстреляно на территории Германии по приказам №№ 8 и 9? Около 120 тысяч{581}. Кроме того, советских военнопленных в концлагеря на территории рейха эсэсовцы транспортировали, как скот: в открытых вагонах и в любую погоду. Всю дорогу люди стояли, притиснутые друг к другу; если кто-то из пленных умирал, этого могли даже не заметить…{582}
И на территории рейха до лета 1942 г. опергруппы СД — с согласия ОКВ — осуществляли отбор «подозрительных» советских военнопленных и их уничтожение. Основанием для таких действий были приказы Гейдриха №№ 8 и 9. Отбор военнопленных по прибытии их в концлагеря осуществлялся членами оперкоманд полиции безопасности и СД{583}, но вина руководства вермахта в этих преступлениях — очевидна. Из приблизительно 3 миллионов советских солдат, погибших в плену, 850 тысяч приходится на территорию, находившуюся под непосредственным контролем вермахта, 1,2 миллиона — на территорию рейхскомиссариатов, 500 тысяч — на генерал-губернаторство (Польшу), и 400 тысяч — на рейх{584}.
Разумеется, определенно можно сказать, что — даже при наличии доброй воли — в таких колоссальных котлах, как под Киевом, Вязьмой и Брянском, чрезвычайно трудно было организовать транспортировку, размещение и питание огромного количества пленных. Но дело было не только в организационных проблемах: до 15 апреля 1942 г. в генерал-губернаторстве погибло 292 тысячи пленных — 85% от их общего состава. Среди них не было ни одного пленного из упомянутых трех больших окружений — большинство погибших попало в немецкий плен до сентября 1941 г.{585} На территорию рейха советских военнопленных первоначально не допускали из принципиальных соображений — нацистское руководство боялось распространения «бациллы большевизма». В одной из инструкций Геббельс указывал: не следует забывать, что еще недавно в Германии около 5 миллионов голосовало на выборах за коммунистов{586}.
Количество советских военнопленных в рейхе росло и к августу 1944 г. составило 631 599 человек. Соответственно, их доля среди задействованных на производстве выросла втрое (с 11,2% до 32,7%). В мае 1944 г. она впервые превысила долю французских рабочих из военнопленных (611 тысяч){587}.
В процесс уничтожения советских военнопленных вермахт был вовлечен пресловутым «приказом о комиссарах», который в литературе обсуждается чаще, чем план «Барбаросса» или приказ по вермахту об обращении с советскими военнопленными: в нем более явно проявилось нарушение прав человека. «Приказом о комиссарах» целые группы участников военных действий подлежали ликвидации на месте в случае пленения. В частности, он определял еврейство как «биологический корень» большевизма, поэтому евреи и подлежали ликвидации опергруппами полиции безопасности и СД; вермахт обязали содействовать этим акциям. «Приказ о комиссарах» стал символом вовлечения вермахта в нацистскую расовую политику. Точное число расстрелянных вермахтом комиссаров и политработников неизвестно, но по сравнению с другими группами жертв террора оно было невелико: в мае 1941 г. в Красной армии насчитывалось 61 400 комиссаров, из них только часть попала в руки врага. 6 мая 1942 г. Гитлер отменил приказ о комиссарах поначалу «в качестве опыта» (zunachst versuchsweise){588}; больше он к нему не обращался.
В соответствии с этим приказом практиковалась и расовая политика, что для нашей страны было особенно актуально. Дело в том, что по сравнению с центральной Европой в СССР была довольно низкая плотность населения — даже на Украине в 1939 г. на 1 км приходилось 69 человек, в Белоруссии — 44 человека, еще меньше в России. Кроме того, состав этого населения был до крайности разнородным: около 60 крупных и более 100 мелких народностей. В соответствии с нацистской расовой доктриной лишь немногие из этих народов заслуживали гуманного обращения: прибалтийские, кавказские народы и украинцы. Остальные должны были стать объектами нацистской расовой политики{589}.
Примечательно, что этот приказ был направлен в войска 8 июня 1941 г., но — в условиях сугубой секретности — в письменной форме он был направлен только в руководство армий и танковых групп (позже переименованных в танковые армии), а до личного состава доводился через командиров подразделений{590}. Однако этот приказ некоторые командующие группами армий и командующие армиями либо вовсе не передавали в войска, либо предписывали его обходить (невзирая на опасность быть обвиненными в невыполнении приказа){591} — настолько диким он казался некоторым высшим военным. Если же происходила смена командования армии или армейской группы, то бывали случаи отмены этого приказа, когда он был отправлен в войска предыдущим командующим (как было в 6-й армии, когда умер Рейхенау, а его место занял Паулюс). Для наиболее проницательных наблюдателей характер «приказа о комиссарах» был очевиден еще до войны. Так, 16 июня 1941 г. бывший посол в Италии Ульрих фон Хассель писал, что если этот приказ будет доведен до войск, то он превратит вермахт в такую же шайку убийц, каковой были опергруппы полиции безопасности и СД в польскую кампанию. Хассель принадлежал к оппозиционной группе генерала Бека, а эти люди были настроены не менее антибольшевистски, чем руководство вермахта. Но начальник Генштаба Гальдер не увидел (или не захотел увидеть) людоедского потенциала этого приказа.
Непосредственного влияния Гитлера на судьбу советских военнопленных по имеющимся документам обнаружить не удалось. Разве что он, как и Геббельс, в июле 1941 г. требовал не отправлять советских военнопленных на территорию рейха. Потом, в октябре 1941 г., Гитлер указал, что военнопленных следует использовать для строительства дорог на Востоке. В третий раз, в марте 1942 г., на одном из совещаний Гитлер высказался за то, чтобы советские военнопленные получали достаточное питание. Правда, чуть позже, под влиянием Бормана и Баке, Гитлер изменил свое решение, согласившись с тем, что тогда придется сократить продовольственные нормы для немецкого гражданского населения. В своих планах на октябрь 1941 г. Гитлер исходил из того, что три миллиона советских военнопленных должны быть сохранены как рабочая сила. По всей видимости, он просто не был информирован о массовой смертности среди них. Очень вероятно, что приказ опергруппам полиции безопасности и СД о ликвидации «недееспособных» (untragbaren) военнопленных исходил не сверху, а из второго или даже третьего уровня власти — от Кейтеля, Гейдриха или Рейнеке{592}.
- Предыдущая
- 65/90
- Следующая
