Записки падшей ведьмы - Стрельцова Маша - Страница 40

• Предыдущая
• 40/56
• Следующая

— Дэн, когда поженимся — тогда и будет у нас общая постель, ладно? — тихо попросила я его. — Пожалуйста…

— Ты меня любишь? — бесстрастно спросил он.

— А зачем же я тогда за тебя выхожу ? — усмехнулась я. — Денис, все у нас будет хорошо. Мы проживем вместе много — много лет, и каждый день будет счастливым. Ты никогда не увидишь от меня измен или непонимания. Обещаю. Но до свадьбы — давай не будем это делать, ладно? То что мы с тобой сексуально крайне совместимы — мы уже выяснили.

Парень подумал, что — то прикинул и наконец сказал:

— Тогда свадьба будет раньше. Устраивает?

— Конечно! — радостно улыбнулась я. — Хоть завтра!

— Завтра не получится, — поскучнел он — Завтра суббота, ЗАГС не работает. В понедельник — станешь моей женой?

— Стану! — поклялась я.

— И я не буду спать на коврике? — уточнил он.

— Обещаю — в понедельник ты будешь спать у меня под мышкой!

— Да скорее уж ты под моей, — усмехнулся он, выпрямился во весь свой двухметровый рост и исчез из спальни.

Я поворочалась на кровати, растревоженная Дэном, потом наконец все же уснула.

На этот раз, прежде чем я почувствовала чье-то присутствие в комнате, мне ничего не снилось. И слава богу. Видимо, я не успела сильно уснуть, потому что едва кровать просела под чужим весом, я тут же открыла глаза и раздраженно сказала, увидев мужской силуэт:

— Денис, ну что за детский сад, а? Я же тебя просила!

Мужчина быстро зажал мой рот, второй рукой он меня слегка придушил и тихо, но яростно заговорил:

— Ну что, допрыгалась, сучка???

— Ы-ы-ыы!!! — возмутилась я.

Я — не это самое слово! Так даму оскорбить!

— Думала, отправила Харитона на тот свет, укрылась у Буйвола в доме — так и все, да? — продолжал шипеть мужик, обдавая меня ароматом давно нечищеных зубов. — А вот хрен тебе — руки у нас длинные!

Я молчала, парализованная ужасом. Еще и эти на меня??? Ну все, моя песенка спета…

— Сейчас отниму руку, закричишь — прирежу, поняла? — сказал мужик, отнял руку от моего рта и тут же мне под левую грудь слегка вонзилось что — то острое, с противным скрипом раздвигая плоть.

Я дернулась всем телом.

— Лежать! — рявкнул он.

— Больно же, — прошептала я.

— Харитону было еще больнее, — сообщил мой мучитель.

— Я причем? — ровно спросила я, решив не сознаваться. — Я тебе что, суперкиллер?

— Дурочку не включай, поняла? — почти спокойно сказал мужик. — А слушай, что я говорю.

Я молчала. Он знал — это было понятно. Откуда вот только?

— Мы, харитоновские, сильно на тебя злые, — прошипел мужик. — И у тебя есть выбор — прямо сейчас я тебя прирежу, как овцу, и утром твой женишок увидит твои кишки по всей комнате, или ты на нас поработаешь.

— Поработаешь — это как? — медленно спросила я.

Картина с кишками привела меня в полный ужас — если учесть, что этот садист провел ножом мне по животу, вспарывая кожу. Словно делая наметку для будущей ужасной раны.

— А так же, как и с Харитоном, — гнусно захихикал он.

Я чувствовала, как струйки крови стекают по моей коже вниз. Было дико больно. Но еще раз???

— Слушай, мне все равно умирать, — вздохнула я. — Так что — к чему слова? Раньше сядешь — раньше выйдешь. Отмучаюсь хоть, так устала бояться…

— А за женишка своего не боишься?

— А чего за него бояться, с таким — то папой, — равнодушно сказала я.

— Вот только папа нам сильно задолжал за Харитона. И баш на баш нас очень устроит. Пусть говорит спасибо, что его женушку драгоценную не тронем. Нет, все честно — жизнь за жизнь.

— Так а какие счеты, если ты меня сейчас убьешь? — устало спросила я. — Вот тебе и жизнь за жизнь…

— А ты кто такая — то, чтобы твою жизнь считать? — спросил он. — Ты не из Буйволовой семьи, с тобой просто произойдет несчастный случай сейчас.

Хорош несчастный случай… Кишки по всей комнате.

— А женишку мы устроим ту же смерть, что и ты Харитону. Знаешь, как он умер?

Я молчала.

— Он почему — то на ровном месте вдруг не справился с управлением и вылетел за ограждение дороги, — шипел мужик. — Несколько раз перевернулся на склоне, потом взорвался бензобак, и он заживо сгорел. Я его крики из машины до последнего слышал. Ясно тебе, мразь, как твой женишок умрет??? Чего молчишь?

— Думаю, — прошептала я.

— Думай, сучка, думай, — и он провел еще одну линию у меня на животе, поперек прежней, образуя крест.

Кровь полилась интенсивнее.

— Сколько человек мне надо будет убить, если я соглашусь? — превозмогая боль, спросила я.

— Пятерых, — бросил он, все еще ведя линию на животе. Я замерла, боясь вздохнуть или дернуться от жгучей боли. Ведь одно мое неправильное движение — и нож воткнется глубже.

— Красота, — удовлетворенно сказал он, закончив свое дело. Потом он обмакнул палец в рану и с видимым наслаждением пососал.

— Вкусно? — внезапно для себя злобно спросила я.

— Посолить бы, — в тон ответил он. — А у меня и соль есть с собой.

И он деловито выудил из кармана сверточек.

От первых крупинок я взвыла сквозь ладонь, которой он предусмотрительно зажал мой рот.

— Еще раз — и в глаз, ясно? — шепотом рявкнул он, приставляя нож к коже около глаза.

Я судорожно сжала веки и прерывающимся шепотом сказала:

— Я согласна.

Я поняла, что это — садюга. Он мне действительно вырежет глаз, вспорет живот, и потом будет слизывать кровь, соля ее для вкуса. Он непременно сожжет заживо Дэна.

Он на это способен.

У меня не было выхода.

— Давно бы так, — снисходительно сказал он и похлопал меня по животу, вызвав новую волну боли. — Оставляю пакет для тебя, в нем фотографии. Чтобы завтра они все вместе собрались и коллективно отправились на тот свет. Не по одиночке. Ясно?

— А почему так? — прошептала я. — Я не знаю, как это сделать…

— Придумаешь, — жестко отрезал он. — Вместе — это менее подозрительно, если их по разным углам города сжигать. Ясно?

— Буйвола там нет? — с внезапным страхом спросила я.

— А если б был — неужто отказалась б? — усмехнулся он.

Я молчала. Я не знала, какой ответ ему понравится, а какой нет, но я до жути боялась его рассердить. Его соль все еще разъедала мои раны…

— Завтра я не смогу, — прошептала я. — Максимум — послезавтра…

— Завтра! — Рявкнул он.

— Да хоть режь меня — не смогу, — заплакала я.

Он помолчал, зачерпнул пальцем моей крови, обсосал, и милостиво разрешил:

— Уговорила. Если в воскресенье не будет результата — пеняй на себя.

Я беззвучно плакала.

— И еще, цыпочка, — фамильярно похлопал он меня по лицу. — Нажалуешься Буйволу или еще кому — мы твоего женишка все ж поджарим. Имей в виду.

Ответа от меня он дожидаться не собирался. Он просто меня проинформировал — и исчез в распахнутом окне. Я резко вскочила — откуда только силы взялись? — подскочила к окну и тщательно заперла створки. Потом я сорвала простыню, прижала ее к разрезанному животу и пошла в ванную.

Ванная комната была в коридоре, не то что у меня, где у каждой гостевой имелся свой санузел. Там я долго промывала раны, в основном не столько смывая кровь, сколько вымывая жгучую соль. Потом положила руки прямо на кровавую рану, и отчитала себя воинским старинным заговором от ратных ран. Больше мне ничего в голову не пришло. Потом подумала и отчитала себя еще и заклинанием на восстановление сил — крови-то я потеряла много.

Аптечки тут, вопреки моим надеждам, не оказалось. Я надрала узких полос из простыни, кое — как перевязалась, одела забытый кем — то халат и, превозмогая боль и страх, пошла из дома. Я понимала — с этим я должна справиться сама. Если дело дойдет до больницы — никто не поверит что я шла, споткнулась, очнулась — а у меня вырезанный крест на животе. Мне придется что — то объяснять, а этого делать было нельзя. Обмирая от ужаса — за каждым кустом мне чудился мой мучитель, я доковыляла до гаража и крикнула в приоткрытую дверь:

— Есть тут кто?

• Предыдущая
• 40/56
• Следующая