Мореплавания Солнышкина - Коржиков Виталий Титович - Страница 40

• Предыдущая
• 40/81
• Следующая

— Подумать, какая удивительная привязанность! — говорил Моряков, прохаживаясь по рубке. — Кит провожает судно от Камчатки до экватора! Невероятно!

При слове «экватор» у Солнышкина кружилась голова и сердце, как быстрый поплавок, взлетало и опускалось от волнения. До экватора оставалось несколько дней пути!

Отойдя от окна, пёс завилял хвостом. По трапу застучали тихие шаги, и в рубку в одних трусиках и ботинках вошёл загорелый сухонький Робинзон. Моряков покосился. Даже Робинзону он не мог позволить так ходить по рубке. Подумать, вместо брюк — мятые трусы, вместо отутюженных штанин — волосатые ноги! Но старик, держа в руке спелый банан, был так увлечён какой-то мыслью, что Моряков только и спросил:

— Что с вами, Мирон Иваныч?

— Послушайте, Евгений Дмитриевич, что это такое? — поднял руку старик.

— Помилуйте, Мирон Иваныч, банан, обыкновенный банан, — ответил Моряков, удивлённый таким пустяковым вопросом.

— А что для вас в детстве значило обыкновенное слово «банан»? — посмотрел на него Робинзон.

Моряков задумался.

— Банан, — сказал он, — ну, банан, пампасы, джунгли… — И вдруг он улыбнулся. — И конечно, плавание, дальние страны.

— А кокосовый орех? — прищурив глаза, спросил Робинзон.

Моряков посмотрел вдаль:

— Океаны, экватор, Африка. Австралия. — Голова у него закружилась, как у Солнышкина.

— А вы помните стихи, Евгений Дмитриевич:

— А как же! — воскликнул Моряков, вскинув руку:

Он уже не замечал трусов Робинзона.

— А если дать ребятам не пылинку, не орех, а целый дворец чудес, — сказал Робинзон, — с кокосами, с якорями, с пальмовыми рощами…

— А что, это великолепная мысль! Великолепная, а, Солнышкин?! — воскликнул Моряков. — Разве у нас нет якорей? Разве мы не найдём кокосовых орехов?

— Ах, Евгений Дмитриевич, — прошёлся по рубке Робинзон. — Если бы я мог, я подарил бы им целый необитаемый остров. — Он внимательно осмотрел знойный горизонт. — Целый остров!

— С обезьянами, с попугаями, с пингвинами! — крикнул Солнышкин.

Но Моряков грустно улыбнулся.

— Ах, Мирон Иваныч, это уже фантазия! Фантазия! — повторил Моряков. Он мог поверить в летающие тарелки, но в неведомые острова Моряков не верил. Он когда-то и сам мечтал назвать какой-нибудь островок именем доброго старика, но…

— Неужели ни одного? — спросил Робинзон.

— Не может быть! — воскликнул Солнышкин.

А сидевший мирно нёс, подпрыгнув, залаял.

— Может быть, вы имеете возражения, — спросил, наклонившись к нему, капитан, — или собираетесь сами открыть необитаемый остров?

Пёс бодро вильнул хвостом.

— А вот для дворца мы кое-что подберём. Вот здесь. — И, повернувшись к висевшей на стене карте, капитан показал на крохотное пятнышко среди голубых пространств: — Видите этот коралловый островок? Мы будем проходить мимо него. И уж как-нибудь на денёк забежим. Забежим, Солнышкин?

Побелевший от солнца и соли чубчик Солнышкина взметнулся кверху. Тряхнул ушами и залаял пёс.

Коралловый остров! Но, как и старому Робинзону, Солнышкину очень хотелось открыть свой, хотя бы самый маленький, островок.

Наперекор всем географическим картам мира Солнышкин верил в удачу. Отстояв вахту, он отправлялся на бак и всматривался в убегающую полоску горизонта. Нос у него облупился, щёки зарумянились, как яблоки в духовке. Рядом с ним, положив на борт лапы, смотрел вперёд верный пёс. Они мечтали открыть необитаемый остров. Но остров играл в прятки. Порой на палубе появлялся Робинзон и, подняв трубу, исследовал небосклон. Но и ему ничего не удавалось обнаружить.

А тем временем «Даёшь!» приближался к экватору, и, как положено, весёлый экипаж готовился к празднику Нептуна. На палубе начиналась суматоха.

Правда, когда появится экватор, точно сказать никто не мог, так как на вахте стоял штурман Ветерков, по прозванию Милей больше, милей меньше, не придававший этому особого значения. А штурман Безветриков, по прозвищу Тютелька в тютельку, не терпел ошибок и в третий раз проверял верность своих расчётов.

Пионерчиков командовал праздничным парадом.

А Солнышкин всё стоял и смотрел, когда же появится эта линия, экватор, а вместе с ней — необитаемый остров. Но экватор не появлялся.

Солнышкин решил вздремнуть. Он спустился в каюту, но только закрыл глаза, как к нему с лаем ворвался запыхавшийся пёс и, вцепившись в трусы, потянул Солнышкина по коридору. Прыгая по горячей палубе, Солнышкин вылетел на бак. У борта спокойно прохаживался Робинзон и посматривал в подзорную трубу.

— Что-нибудь есть? — спросил Солнышкин.

Робинзон поднёс к глазам трубу и невозмутимо произнёс:

— Волны.

Но Робинзон смотрел на корму, а пёс тянул Солнышкина к самому носу.

Солнышкин приложил к бровям ладонь и, понизив голос, быстро сказал:

— Трубу! Мирон Иваныч, трубу!

Робинзон озадаченно протянул трубу.

Заглянув в синее стёклышко. Солнышкин произнёс:

— Есть!

— Что? — поспешил к нему Робинзон.

— Смотрите, смотрите вперёд! — сказал Солнышкин. Наклонившись к трубе, Робинзон взмахнул рукой и, подняв кверху указательный палец, тоже закричал:

— Есть! Есть!!

— Остров! — сказал появившийся рядом Федькин.

— И необитаемый! — крикнул Солнышкин.

Над горизонтом, среди широких синих волн, возникал и тихо покачивал листвой крохотный островок.

Моряков схватил бинокль, бросился к иллюминатору и увидел, как вдали действительно как бы всплывает остров. На вершине его, как укропчик, росла пальма, потом она стала как вершок молодой морковки… Моряков схватился за лоцию. Страницы так и зашелестели под его крепкими пальцами. И нигде, ни на одной из них не был обозначен этот маленький, поднимающийся на глазах кусочек суши! Сердце капитана забилось совсем как и юности. Прямо по курсу вырастал коралловый островок.

— Лево руля! Команде к борту. Всем надеть брюки! — Моряков посмотрел, в брюках ли он сам, и кинулся в каюту одеваться! Не мог же он открывать новую землю без штанов! Следом за ним по каютам разбежалась вся команда.

В рулевой остались штурман Безветриков и штурман Ветерков, который взял в руки штурвал.

— Так, — прикинул на глазок Ветерков, — кажется, до острова с полмили?

— Ну что вы! — удивился, вскинув голову, Безветриков. — Полная миля! Тютелька в тютельку!

— Ну подумаешь — милей больше, милей меньше, — сказал Ветерков и добавил: — А всё-таки не больше, чем полмили.

— Тогда давайте проверим по карте! — сказал Безветриков, который не мог терпеть малейшей неточности.

— Пожалуйста, — согласился Ветерков, и Тютелька в тютельку бросился за картой и циркулем.

— Вот, смотрите! — крикнул он уже с порога. — Вот наше судно. — И он ткнул в карту кончиком циркуля.

— Но судно находится здесь, — возразил Милей больше, милей меньше и показал пальцем совсем в другое место.

— Ну как вы не видите? — удивился Тютелька в тютельку. — Вот судно, а вот здесь, видимо, остров. Пожалуйста, посмотрите и на море…

Оба штурмана вскинули головы, посмотрели в иллюминатор и, бледнея, встали на цыпочки: острова не было! Впереди без конца бежали и вспыхивали волны.

В рулевую вошёл Моряков в полной форме, по пояс высунулся в иллюминатор и с криком: «Что произошло?» — побежал вниз по трапу.

На палубе, размахивая руками, уже метались Солнышкин и вызванный им из рубки Перчиков. Открывать без друга необитаемый остров Солнышкин не мог. Но пока он бегал за радистом и надевал брюки, остров пропал. Солнышкин забрался на канатный ящик, но ничего не увидел. Он собирался бежать наверх, но сзади, с кормы, раздался иронический голос Робинзона:

• Предыдущая
• 40/81
• Следующая