Полуночный Прилив (ЛП) - Эриксон Стивен - Страница 46

— Точно! Видите, как вы меня затормошили! Быстро внутрь, надо закрыть дверь. Туда! Ох, темнота улиц пугает. Теперь, сладенькая моя, дайте получше рассмотреть. Мой слуга против обыкновения был сдержан. — Она резко склонилась к Шерк, почти коснувшись носом ее губ.

Теол вздрогнул. По счастью, ни одна из женщин этого не заметила.

— Вы утонули.

— Точно.

— В канале Квилласа. Вниз по течению от Мясорубок Ветрогона, в последний день летнего месяца. Но какого? Странствующего? Сторожа?

— Предателя.

— О! Ветрогон, должно быть, собрал в тот месяц особо щедрую добычу. Скажите, люди визжат, когда вас видят?

— Иногда.

— И со мной такое.

— Вам отпускают комплименты по поводу волос?

— Никогда.

— Да, беседа замечательная, — торопливо встрял Теол. — Увы, у нас не вся ночь впереди…

— Как раз вся, глупый человек, — ответила Селаш.

— О, точно. Извините. В любом случае, Шерк стала жертвой Топляков и, как выяснилось, длительного проклятия.

— Не все ли мы таковы? — вздохнула Селаш, направляясь к длинному столу у дальней стены.

— Теол упоминал розы, — сказала идущая за ней Шерк.

— Розы? Нет уж, дорогая моя. Советую корицу и пачули. Но сперва нужно что-то сделать со всей этой плесенью и мхом в ноздрях. А потом утулу…

— Что потом? — одновременно спросили Теол и Шерк.

— Живет в горячих источниках гор Синей Розы. — Бальзамировщица обошла вокруг Шерк. — Тайна женщин. Я удивляюсь, что вы никогда о ней не слышали.

— Кажется, в моем образовании нашлись пробелы.

— Ну, утулу — это маленькая мягкая тварь, питающаяся через щелку, заменяющую рот. Тело ее покрыто ресничками с необычной воспринимающей силой. Реснички могут укореняться в мембранах…

— Погодите, — мрачно сказал Теол. — Вы же не намерены…

— Многие мужчины не видят разницы, но это усиливает удовольствие в несколько раз… я в этом почти уверена. Никогда такую не приглашала в себя, ведь внедрение утулу не отменить, и ей нужно постоянное питание…

— Насколько частое? — спросила Шерк, и Теол различил в ее тоне понятную тревогу.

— Ежедневное.

— Но нервы Шерк мертвы — как она почувствует, что ощущает инородная тварь?

— Не мертвы, Теол Беддикт, просто не разбужены. Кроме того вскоре реснички утулу пронижут все тело, и чем здоровее организм, тем более довольна и ярка ее мерцающая плоть!

— Ясно. А как насчет мозгов? В них тоже корни прорастут?

— Ну, мы не можем этого допустить, иначе остаток нежизни вы проведете, пуская горячие слюни. Нет, мы наполним мозг ядом… ну, не совсем ядом, а выделением маленькой твари, живущей в тех источниках вместе с утулу. Эти выделения для нее нестерпимы. Разве не чудесна природа?

Багг взобрался по ступеням хозяйского дома. В глазах саднило. Остался час до рассвета. Он чувствовал себя выжатым — скорее произнесенным недавно благословением, нежели похоронными хлопотами. Два шага по комнате — и он резко остановился.

На полу, прижавшись спиной к стене, сидела Шенд. — Багг, где наш ублюдок?

— Работает, хотя я понимаю ваш скептицизм. Я не спал всю ночь и не склонен к беседам, Шенд…

— А мне плевать. Что за работа? Что такое надо делать, когда все люди спят?

— Шенд, я…

— Отвечай!

Багг прошел к горшку, стоящему на остывшем очаге. Нацедил кружку чуть теплого, спитого чая. — Двенадцать линий инвестирования, словно незримые ручьи под фундаментом — грызут почву, но не вызывают землетрясения. В любой экономике есть главные опоры, на которых держатся прочие.

— Такими делами нельзя заниматься в полночь.

— Да, такими нельзя. Но, Шенд, есть угрозы. Опасности. С ними нужно разбираться. Кстати, что вы делаете здесь ночью без телохранителя?

— Аблалы? Этого тупицы? Он в койке Риссарх. Или Хеджан. Не в моей, не в эту ночь. Это точно. Мы составили очередь.

Багг уставился на нее. Допил остатки чая и поставил кружку.

— Все это правда? — спросила Шенд, помедлив. — Все инвестиции?

— Да.

— А нам почему не рассказывает?

— Потому что ваши инвестиции должны казаться не связанными. Не должно быть единого рисунка. Вывод: точно следуйте его инструкциям. Вскоре все разъяснится.

— Ненавижу гениев.

— Вполне понятно. Все, что он творит, смущает. Это точно. Нужно привыкнуть.

— А как дела у «Конструкций Багга»?

— Отлично.

— К чему это? Только ради денег?

— Нет. Наше намерение — заключить контракт на Вечную Резиденцию.

Шенд вытаращила глаза: — Зачем?

Багг улыбнулся.

Дезинфекция, отбеливание, выщипывание, вычесывание. Втирание ароматных масел в кожу и одежду. И сохраняющих масел в другие области. Чистка наслоений на глазах, носу, ушах и в углах рта. Затем пришло время для насосика.

На этом этапе Теол вышел подышать свежим воздухом.

Небо на востоке бледнело, самые неблагоразумные горожане уже встали и спешили по делам. Стук повозок по мостовой. Где-то заорал петух, и сразу же заткнулся, оставив оглушающую после страстного крика тишину. Радостно залаяла собака.

Шаги. Справа от Теола. — Вы еще здесь?

— А, помощник Селаш. Как вам это хмурое утро, Паддерант?

На лице старика навечно застыло угрюмое выражение, но от шутливого вопроса Теола оно все пошло морщинами. — Как? Я не спал! Вот как оно мне, клятый змей! Они всё там? Безнадежный случай, я сразу сказал. Безнадежный. Как вы, Теол Беддикт. Я знал вашу мать — что бы она сказала, увидев вас сейчас?

— Ты знал ее труп, старый дурак. До того вы не встречались.

— Думаете, она не рассказала мне все о себе? Думаете, я не увидел, что было видно? Душа лепит свое тело. О, она все мне рассказала.

Теол вскинул брови: — Душа лепит тело? Это точно, — прибавил он, глядя на лицо Паддеранта — сморщенную сливу.

— О, что за мудрое замечание! Да, вот что происходит, когда достойного человека лишают сна!

На мостовой рядом с ними рассыпался осколками упавший глиняный горшок. Последовала брань из окна стоящего напротив здания.

— Эй там! — заорал Паддерант, схватившись за голову и кружась на месте. — Ты сделал соседей нашими врагами! Не тебе здесь жить, а?

— Успокойтесь, — ответил Теол. — Я просто спросил, как вам утро. Не забыли? От вас ожидался такой же пустой и ни к чему не обязывающий ответ. Я не желал списка ваших жалоб. Точно не желал. А кто пожелал бы… Всего лишь безвредная вежливость, Паддерант. Никаких грязных намеков.

— Да ну? Ха, мне откуда было знать? Идемте, тут неподалеку есть место, где готовят отличные кексы. И чай из ржавого листа, поднимет мертвого.

Они пошли по улице.

— Вы пробовали? — спросил Теол.

— Что пробовал?

— Поднимать мертвых ржавым листом.

— Может сработать.

— Но не работает, увы.

— Почему бы нет? Отвар удваивает частоту биения сердца и позволяет желудку переварить что угодно.

— Мне не терпится.

— Привыкнете не сразу. Лист также насекомых убивает. Только плесни на пол — пол потрескается. Не могу рекомендовать с полной уверенностью.

— Большинство людей курят ржавый лист, а не пьют.

— Варвары. Вот и пришли. Вы платите, ладно?

— С чего бы?

— Тогда пусть идет на счет Селаш. То есть оплатите потом.

— Отлично.

Шерк Элалле стояла перед высоким серебряным зеркалом. Инстинкт заставил её прежде всего оценить вероятную стоимость всего этого серебра, а уже потом рассмотреть отраженный образ. Здоровая бледность кожи, но на щеках румянец. Волосы были впервые за несколько лет вычесаны и пострижены, смочены ароматным маслом пачулей. Склеры стали белыми, в зрачках блестело отраженное пламя светильников.

Гнилая кожа и лен старой одежды сменились черным шелковым платьем и коротким жакетом из черной телячьей кожи. Новый пояс для оружия, дубленые лосины, высокие сапоги. Узкие кожаные перчатки. — Выгляжу как шлюха.

— Но не старая шлюха, правда? — отозвалась Селаш.