Название игры - Робертс Нора - Страница 43

—Это результат не столько выбора, сколько обстоятельств. — Он пришел поговорить не только о сценарии. Когда Сэм позвонил Максу чтобы договориться о встрече, он уже был полон решимости разузнать тайны, которые могли быть известны старику. — Я полагаю, вы не слышали, что у Паттерсона вчера вечером был сердечный приступ?

—Нет, не слышал. — Лицо у Макса стало обеспокоенным. Как и четверть века назад, Карл был его другом. — Я сегодня даже не потрудился включить новости. Иногда по нескольку дней подряд обхожусь без этого. Насколько все серьезно?

—Достаточно серьезно. Насколько мне известно, сейчас его состояние стабильно. Джоанна утром поехала к нему в больницу.

—Он загоняет себя, — рассуждал Макс. — Карл, похоже, никогда не умел остановиться, чтобы порадоваться результатами своего труда! Надеюсь, у него есть возможность этому научиться. — Снова откинувшись на спину кресла, Макс обвел взглядом бассейн и земли вокруг. — Знаешь, у меня трое своих детей, а теперь уже пятеро внуков и первый правнук на подходе. Бывали времена, когда меня не было рядом с ними, и я всегда буду об этом сожалеть. В нашем деле одновременно заниматься семьей и карьерой все равно, что жонглировать яйцами. Несколько штук непременно разобьется.

—Некоторым удается жонглировать лучше, чем другим.

—Весьма справедливо. Требуется приложить много усилий и пойти не на одну уступку, чтобы это удавалось.

—Мне кажется, в случае с Джоанной все уступки были только с ее стороны.

Какое-то время Макс сидел молча. Он подумал, а не затянуться ли второй сигаретой, однако решил, что тонкое обоняние жены не обмануть.

—Терпеть не могу стариков, которые суют нос в дела молодых. В старости им бы играть в шашки или кормить голубей. Но… но все-таки насколько у тебя серьезно с Джо-Джо?

—Мы собираемся пожениться, — неожиданно для самого себя выпалил Сэм. — Как только я ее уговорю!

—Удачи тебе! От всего сердца. У меня всегда была слабость к этой девочке. — Макс налил себе еще чашку кофе и подумал: еще нескоро он будет готов кормить голубей. — Что именно она тебе рассказала?

—Достаточно, чтобы я понял: передо мной — непаханое поле.

—И как сильно ты ее любишь?

—Достаточно, чтобы продолжать уговаривать ее выйти за меня замуж.

Макс набрался решимости рискнуть и выкурить вторую сигарету. Если вернется жена и станет обнюхивать дом, можно будет все свалить на Сэма.

—Я собираюсь рассказать тебе о таких вещах, которые она бы не позволила мне доверить кому-либо. Не знаю, даст тебе это что-нибудь или нет, но надеюсь, что даст.

—Я ценю это.

Макс углубился в далекие воспоминания, дым лениво струился между его пальцами.

—Я хорошо знал ее мать. У нее потрясающей красоты лицо. Комплекция всегда имеет большое значение. Джоанна похожа на нее внешне, но на этом сходство заканчивается. Могу утверждать, что никогда не встречал женщину более похожую на нее, чем Джоанна.

—И я тоже, — пробормотал Сэм. — С этим непросто.

—Ты еще слишком молод желать, чтобы все складывалось легко, — назидательно произнес Макс с высоты человека, разменявшего восьмой десяток. — Когда что-то дается легко, ты пускаешь это на самотек. Такова моя философия на сегодняшний день. Итак, Гленна была эгоистичной, обуреваемой своими внутренними демонами женщиной. Она вышла замуж за Карла после короткого и весьма страстного романа. А романы тридцать лет назад были такими же страстными, как сейчас, только о них больше помалкивали.

Вдохнув дым, он вспомнил несколько историй из своей жизни. И пусть после свадьбы они ушли в прошлое, он все равно был благодарен этим отношениям за полученный опыт.

—Это была великолепная пара, фотографы просто обожали их. Красивый Карл, темноволосый, широкоплечий, немного грубоватый, а Гленна бледная, хрупкая, почти воздушная. Все, что они устраивали, было грандиозным — и праздники, и скандалы. Честно говоря, я получал удовольствие и от того и от другого. Ты, возможно, слышал, каким озорником я был в молодости?

—Я слышал, что вы им были, — согласился Сэм. — Но не слышал, что это осталось в прошлом!

—Мы отлично сработаемся, — рассмеялся Макс. Он сделал последнюю затяжку, прежде чем потушить вторую сигарету. — Во время беременности Гленна тратила тысячи долларов на оформление детской. Потом начала терять форму и от этого злиться. Она могла сидеть, словно Мадонна, перед фотографом, а потом накачиваться виски и ругаться, как сапожник. Гленна не знала, что такое золотая середина.

—Джоанна говорила мне, что она страдала маниакальной депрессией.

—Может быть. Не стану делать вид, будто разбираюсь в психиатрии. Скажу лишь, что она была слабой — не умом, а духом — и мучилась оттого, что была не столь успешной, какой ей следовало быть. У нее был талант, настоящий талант, но не было ни твердости, ни настойчивости, чтобы постоянно удерживаться на вершине. Ей стало проще винить во всем Карла и их брак, а после — и ребенка. После рождения Джоанны у нее бывали периоды, когда она становилась заботливой, любящей матерью, а иногда она выказывала почти неприличное безразличие к девочке. Брак трещал по швам. У Карла были свои дела, у нее — свои, и никто из них ни разу не подумал о том, чтобы поставить ребенка на первое место. Это было не в их натуре, Сэм, — добавил Макс, увидев, что тот справился с первой волной ярости. — Разумеется, это не оправдание, это объяснение. Карл бы и пальцем не пошевелил, будь у Гленны один ребенок или тридцать. Его интерес был преходящим явлением. И когда разрыв, наконец, случился, Гленна использовала дочь как свое оружие. Я не хочу выставлять Карла страдальцем, но он хотя бы никогда не использовал Джоанну. Увы, она никогда не значила для него слишком много.

—И как только мог у двоих таких людей появиться ребенок вроде Джоанны?

—Еще один вопрос без ответа.

—Паттерсон — ее настоящий отец?

У Макса брови так и поползли вверх.

—Почему ты спрашиваешь?

У Сэма было желание выяснить, кто настоящий отец Джоанны. Не ради себя: для себя он уже давно решил, что ему совершенно безразлично, кто ее родители. Это было очень важно для самой Джоанны.

—Потому что еще в детстве Джоанна нашла письмо своей матери, написанное Паттерсону сразу после возвращения в Англию. Она писала, что никогда не была уверена в том, что Джоанна его родная дочь.

—Бог ты мой! — Макс провел рукой по лицу. — Я и понятия об этом не имел. Удивительно, как это не раздавило Джоанну!

—Нет, это ее не раздавило, но сильно повредило.

—Бедняжка Джо-Джо! — пробормотал Макс. — Она всегда была такой маленькой одинокой девочкой. Будь Карл другим, все не имело бы значения. Жаль, что она не пришла с этим ко мне.

—Не думаю, чтобы она когда-нибудь кому-то что-то рассказывала.

—Тебе нужно очень беречь ее!

—Что я и пытаюсь делать.

На некоторое время повисла тишина; Макс думал о том, что родители Джоанны всегда были его друзьями. Он мог простить им то, что они сделали и не сделали, при этом сожалея о судьбе их дочери.

—Чего бы мне это ни стоило, я скажу, что это письмо — не что иное, как злой умысел и полная чепуха! Если бы биологическим отцом Джоанны был другой мужчина, Гленна сболтнула бы об этом задолго до разрыва. Она никогда не умела хранить секреты больше двух часов, а если прибавить выпивку, тогда это было и вовсе две минуты! Карл понимал это. — Опечаленный, Макс сгорбился над столом. — Мне не хочется говорить об этом, но если бы Карл подозревал, что Джоанна — не его плоть и кровь, он никогда бы не оставил ее под крышей своего дома! Посадил бы в самолет и без всякого сожаления отправил к матери.

—Это не делает ему чести.

—Разумеется, но это делает его отцом Джоанны,

—Мы приготовили нечто особенное для наших телезрителей, — начал Джон Джей, ослепительно улыбаясь в камеру. — Если вы смотрели нас на этой неделе, вы знаете, что наш конкурс «Американский пробег» уже начался. Шоу «Тривия Алерт» очень радо возможности показать вам с экранов телевизоров, как высоко мы вас ценим. Чтобы победить, вам достаточно смотреть нашу программу и отвечать на вопросы. Каждый день на этой неделе, в любой момент во время игры я буду задавать вопрос. И вот сегодня настало время рассказать вам с экранов телевизоров, что же у вас есть возможность выиграть.