Звезда любви - Барбьери Элейн - Страница 17

• Предыдущая
• 17/52
• Следующая

Дерек не ответил сразу, и Селеста провела языком по его небритому подбородку. Солоноватый вкус его кожи снова возбудил ее.

– Или ты хочешь, чтобы я тебя еще немного поубеждала? – промурлыкала она. – Ответь мне, Дерек.

Неожиданно Дерек повернулся к ней. Он схватил ее груди и крепко сжал. Потом он запустил руку в ее волосы, больно откинул назад ее голову и накрыл ее губы влажными губами. Посасывая и покусывая ее нежную плоть, он хрипло зашептал:

– Я слышал, что ты сказала, но посмотрим, кто придет нищим, когда я закончу.

Грубо... резко... безжалостно. Селеста упивалась сексуальной атакой Дерека.

– Да, посмотрим, – пробормотала она, ответив ему таким же безумием.

Мысли Онор беспорядочно роились в голове, а пальцы работали автоматически, словно по собственной воле, когда она чистила картофель, грудой лежавший перед ней на столе. Селеста отправилась «проехаться, чтобы прийти в себя» почти час назад, и в доме было тихо.

Потрясенная встречей с Кэлом, Онор простояла без движения до тех пор, пока звуки, издаваемые коляской Селесты, не замерли вдали. Она вспомнила выражение лица Кэла, когда Селеста прогнала его с ранчо, не позволив повидаться с отцом. Она вспомнила, как взглянула ему в лицо несколько минут спустя и ощутила его боль как свою. Обещание, которое она ему дала – позаботиться о его отце, – отпечаталось в ее сердце. При мысли об этом она выглянула в коридор и направилась к комнате Бака, но тут ее позвала Маделейн.

Входя в комнату, она подумала, что никогда не забудет злобного взгляда негритянки. Не забудет она и угрозы в ее голосе.

– Не входите в комнату хозяина, когда хозяйки нет дома. Я подойду к нему, если он позовет, – прошептала Маделейн.

Когда же Онор усомнилась в том, что Маделейн сможет выполнить свое обещание, та злобно повторила свои слова:

– Я подойду к нему, если он позовет.

Онор вернулась в пустую кухню, размышляя о словах Маделейн. Похоже, Селеста и негритянка уверены, что она что-то затевает.

Онор закрыла глаза и прижала ладонь к пульсирующему виску. Годы одиночества и насмешек закалили ее, но она не была готова к тем нападкам, которые ей приходится терпеть на этом ранчо.

«Здесь что-то не так, Онор. Бак во что-то впутан, а его жена вертит им как хочет».

Эти слова Джейса прояснили ситуацию.

«Уезжайте с ранчо, пока не нажили неприятности, с которыми вы не справитесь одна».

Его здравый совет.

«Вас ищет Селеста. Я сказал, что пришлю вас в дом, как только найду».

Его предостережение.

Неожиданно Онор решительно вздохнула. Нет, ей не нужно знать, как Джейс оценивает ситуацию, ей не нужны его советы и предостережения, особенно если учесть тот факт, что у него есть собственные тайны. Если она по глупости цеплялась за воспоминания о первом впечатлении, которое произвел на нее серьезный взгляд его темных глаз, и тому теплу, которое они в ней пробудили, о силе и решительности, которые она увидела за его невозмутимой внешностью, значит, ей необходимо стряхнуть с себя эту зависимость. Она появилась на «Техасской звезде» с одной-единственной целью, и она об этом не должна забывать.

Мысли Онор прервал приглушенный звук, она подняла голову и выглянула в коридор, находившийся рядом с кухней. Она напряглась, снова услышав эти звуки, – Бак звал Селесту.

С бьющимся сердцем Онор прошла по коридору и неслышно остановилась у двери Маделейн. Она подождала.

Тишина.

Бак снова позвал, и лицо Онор покраснело от злости. Она распахнула дверь в комнату Маделейн и увидела, что негритянка спит с открытым ртом, а звуки ее неровного дыхания нарушают тишину спальни.

Онор открыла дверь комнаты Бака и подошла к кровати.

По мере того как она приближалась к нему, ее шаги становились все медленнее. Ее сотрясала дрожь. Это нечестно! Она не хотела выказывать жалость к чахнувшей оболочке человека, лежавшего перед ней на постели. Она не хотела наблюдать, как жизнь постепенно с мучениями покидает его тело. Ей всего лишь – наконец-то! – хотелось взглянуть на человека, виновного в том, что ее мать прожила всю жизнь, окруженная презрением.

Но это был не тот человек, какого она хотела видеть.

– Онор? – В глазах Бака под тяжелыми веками сквозило удивление. Он прерывисто вздохнул. – Я не ожидал вас увидеть. Где Селеста?

– Селеста поехала развеяться.

– А, хорошо. – Бак кивнул. – Ей сейчас трудно. Она обезумела и не знает, что делать. – Он тихо произнес: – Я хочу пить.

Сотрясавшая ее дрожь не отразилась на руках Онор, когда та наполнила чашку Бака из кувшина с ночного столика и поднесла к его губам. Она смотрела, как он пьет.

Устав от усилий, Бак снова откинулся на подушки и ненадолго закрыл глаза. Потом он снова открыл их и заговорил грубым тоном:

– Вы такого не ожидали, когда приехали сюда, правда?

Онор напряглась:

– Чего я не ожидала?

– Что будете ухаживать за умирающим стариком.

– Вы не умираете.

– Неужели?

Похоже, Бака это оскорбило.

– Хотелось бы мне в это верить! Есть столько всего... – Он замолчал.

– Док сказала, что у вас такое уже бывало и вы опять поправитесь, – ответила Онор.

– Да? – В его голосе слышалась надежда. – Эта старуха не знает, о чем говорит.

– Могу поспорить, что вы не сказали бы этого ей в лицо, – интуитивно ответила Онор.

Бак уже почти что улыбался.

– Для того чтобы попытаться это сказать, мне надо быть гораздо сильнее, чем сейчас.

– Вам что-нибудь принести? Может, чаю? – вдруг всполошилась Онор.

– Нет.

– Вы уверены?

– Я хочу немного поспать.

Онор машинально поправила на нем одеяло.

– Не суетитесь. Со мной все в порядке, – буркнул он. Она отдернула руки и направилась к двери. Но вдруг услышала голос Бака:

– Не говорите Селесте, что вы здесь были. Она огорчится, если узнает, что я просыпался, когда ее не было.

Онор замерла, но потом быстро вышла в коридор и закрыла дверь, вспоминая слова Док Мэгги: «На свете нет большего дурака, чем старый дурак».

Эти ее слова – горькая правда.

Селеста остановила коляску у конюшни и потом направилась к дому. Она вошла, бросив подозрительный взгляд на Онор, когда та взглянула на нее от стола, за которым работала. Селеста окинула ее придирчивым взглядом. Ей пришло в голову, что Онор могла бы быть хорошенькой, если бы не была такой худой или если бы ее вещи не выглядели так, словно были сшиты для полной женщины. Ее волосы могли бы считаться даже красивыми, если бы были аккуратно причесаны, ее глаза могли бы быть необычными, если бы они не были такими холодными, а мелкие черты лица могли бы быть даже приятными, если бы она хоть изредка улыбалась. Нет, она некрасива. Все, что ей можно порекомендовать в том, что касалось мужчин, так это воспользоваться своей молодостью.

При мысли об увлечении мужа молодыми женщинами Селеста нахмурилась.

– Муж просыпался, пока меня не было?

Селеста заметила, как подбородок Онор высокомерно приподнялся.

– Нет.

– Могу ли я надеяться, что вас не было рядом с его комнатой?

– Да.

Недовольная тоном, каким ей ответили, Селеста открыла дверь в комнату Бака. Встав рядом с его кроватью, она равнодушно взглянула на мужа. Выглядел он плохо – он был бледен, изнурен и дышал с трудом, но его больше не рвало.

Да, это был сигнал, но она пришла в ярость. Этот дурак Бак так и помрет дураком, не успев переписать завещание.

Селеста осмотрела себя в зеркале, прежде чем выйти из комнаты. Ее волосы растрепались, а лицо слегка порозовело от грубых прикосновений – впрочем, от быстрой езды и пролитых слез из-за болезни мужа она могла бы выглядеть точно так же. А что касается платья, она была слишком осторожна, чтобы переживать по этому поводу.

Селеста медленно направилась к двери. Она поспит на диванчике, рассказывая всем, что муж слишком болен, чтобы ему мешать. Но на самом деле прикосновение к ней сухой кожи Бака и его костлявого тела вызывало у нее отвращение.

• Предыдущая
• 17/52
• Следующая