Ушкуйники - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 60

• Предыдущая
• 60/70
• Следующая

Одновременно с ними о том же беспокоились и капитаны-шифферы двух тевтонских рейзеканов, снаряженных Генрихом фон Плоцке на поиски беглецов. Несмотря на то что каждой лодке было приказано обследовать свой конкретный участок моря, капитаны решили держаться вместе. Конечно же поимка беглецов не помешала бы – обещанное маршалом вознаграждение прозвучало весьма солидно, но желание ограбить по случаю какую-нибудь купеческую посудину изрядно перевешивало служебный долг.

Почти все расположенные на берегах местных рек и прочих водоемов орденские замки и крепости имели в своем распоряжении суда разных типов. Так, для боевого применения наиболее удобными считались небольшие когги, а для перевозки грузов – хулки (прямые предшественники когга, но с плоским дном и более низкими боевыми надстройками на носу и корме). К числу орденских кораблей относились также прамы, приводимые в движение гребцами, которые именовались «подмастерьями». Но поскольку флота как такового у ордена не было, шифферы часто своевольничали, благо никто их особо не контролировал. Вот и выходило, что в дерзости корабли тевтонцев нередко соперничали с теми же «Виталийскими братьями», которым на словах орден объявил войну до полного уничтожения. Просто если пираты грабили всех подряд, то шифферы – в основном вражеские суда. В принципе, возможно, подобная инициатива орденом и поощрялась бы, да вот только шиффскиндеры, бузотеры и морские бродяги, собранные, что называется, с миру по нитке, отнюдь не были расположены к делению добычи с орденской казной.

Недолго поразмыслив, капитан одного из рейзеканов поделился своими соображениями с коллегой, и вот уже лодки дружно подставили свои кормы ветру и помчались, подобно двум гончим псам, к темнеющей вдали полоске суши. Тевтонцы решили переждать ненастье в одной из бухточек, коими балтийские берега всегда изобиловали.

Первым чужие лодки заметил Стоян. Дабы размять затекшие после долгого сидения ноги, он встал и, ухватившись за мачту, окинул взглядом морские просторы.

– Ушкуи! – неожиданно радостно возопил он. – Наши!

– Где?! – встрепенулся, вскакивая, и Носок.

– Тама! – ткнул Стоян пальцем в сторону горизонта.

Присмотревшись, Носок с сомнением покачал головой.

– Не похоже что-то… – сказал он. – Шибко уж высоки борта. Да и што тут делать нашему брату? Опасно, чай…

– Приглядитесь к парусу, – посоветовал Горислав. – Если увидите крест, значит, тевтонцы.

– А вдруг пираты? – высказал еще одно предположение Носок.

– Тогда уж нам лучше сразу прыгать за борт и идти ко дну, – хмуро изрек Горислав.

– Энто верно… Супротив двух быстроходных лодок мы не сдюжим, – мрачно подтвердил Носок.

– Нужно править к берегу! – решительно заявил Венцеслав.

– Доброе решение, – оживился Носок. – Но что, ежеля енто и впрямь ушкуи?

– Маненько подождать надыть бы, – мечтательно произнес Стоян. – А вдруг и вправду наши?..

– Ну что ж, если только «маненько», – сурово передразнил его Горислав и стал на всякий случай натягивать на себя защитное облачение.

Остальные последовали его примеру, а потом потянулось томительное ожидание. Когда же рейзеканы подошли достаточно близко, беглецы с ужасом увидели на их туго натянутых грязно-желтых парусах… черные кресты.

– Тевтонцы! – потрясенно выдохнул Стоян.

– К берегу! – скомандовал Горислав ушкуйникам, отвечавшим на судне за управление парусом и рулевым веслом.

Но было поздно. Заметив прямо по курсу крохотное суденышко, шиффскиндеры изменили первоначальный маршрут и нацелили тупые носы своих рейзеканов в сторону незнакомцев.

– Много их… – тоскливо выдавил из себя Носок, приглядываясь к преследователям. – Вишь-ко, шлемов над бортами торчит, аки грибов-поганок на поляне…

– Как думаешь, догонят? – тихо спросил его Стоян.

– Не должны бы… – не очень уверенно ответил Носок. – Чай, до берега-то ужо близко. А ежели што, продержимси – мы ить тоже оружны…

– Править к берегу – плохая мысль, – раздался вдруг отрывистый голос обычно молчаливого Свида. – Там нас быстро загонят, как лисиц на облавной охоте. На этом побережье сплошь крепости да поселения тевтонцев…

– И что ты предлагаешь? – спросил Венцеслав.

– Войти в залив куршей и спрятаться в устье Мемеля, – угрюмо молвил таваст, вглянув на него исподлобья. – А затем подняться вверх по течению в земли Гедимина. Только там мы сможем почувствовать себя в безопасности.

– Но ведь тевтонцы последуют за нами и в залив!

– Наша лодка легче, а потому быстрее тевтонских, – возразил Свид. – Это в море они запросто догонят нас благодаря высокой волне, а в тихом заливе им за нами трудно будет угнаться.

– Верно мыслишь, – задумчиво отозвался Горислав.

Стоян, поймав на себе горящий взгляд таваста, тоже поддержал его:

– Свид дело говорит! По речке-то оно сподручней уходить будет. К рекам-то мы привышные, а море… вишь, оно какое. Ежели шибко заштормит… каюк нам.

На том и порешили. Изменив направление, лодка беглецов, подгоняемая ветром и кстати начавшимся приливом, устремилась в узкую горловину Куршского залива. Ветер уже не посвистывал, а завывал как волк, попавший в капкан, и вот уже первые крупные капли дождя захлюпали по белым барашкам волн.

Однако рейзеканы, последовавшие за лодкой беглецов в залив, постепенно сокращали дистанцию. Как-никак, там на веслах сидели по шестнадцать человек, а не всего четверо. Хотя, конечно, ни Стоян, ни Горислав, ни Венцеслав, ни Свид силой и выносливостью обделены не были. А тут еще и ветер в заливе стих, так что парус пришлось опустить.

Когда беглецы добрались до одного из рукавов Мемеля, тевтонцы буквально уже дышали им в затылок.

– Нужно причаливать! – крикнул отчаянно Носок. – По воде не уйдем!

– Рано!.. – упрямо прохрипел таваст. – Тут кругом одни болота. Нужно уйти как можно выше вверх по течению.

– Согласен, – поддержал его Горислав. – Только надо держаться как можно ближе к берегу, чтобы в любой момент успеть скрыться в зарослях. А там посмотрим, насколько храбры эти псы!..

Прижавшись к берегу почти вплотную, беглецы налегли на весла с удвоенной силой, и вскоре лодка скользнула под густую лиственную завесу прибрежных деревьев. А минутой позже гибкие ивовые плети неожиданно раздвинулись, и их взорам предстал крохотный челнок с сидевшим в нем человеком.

– Сюда, сюда! – призывно замахал тот рукой. – Быстрее!

– Это курш! – воскликнул Свид. – Вольным куршам можно доверять. Кажется, он хочет нам помочь.

Не сговариваясь, беглецы повернули лодку в указанном направлении и вскоре оказались в зарослях, скрывавших неширокую протоку.

– Плывите за мной! – приказал незнакомец и, ловко орудуя веслом, углубился в болотистую местность, изобилующую лесистыми островками, водными рукавами, ручьями и смрадными гнилыми топями. Петляли по этому лабиринту долго, но наконец нечаянный проводник пристал к песчаной косе небольшого острова. Беглецы с облегчением опустили весла.

– Вы кто? – спросил их без обиняков незнакомец.

Русы недоуменно переглянулись: его язык был им непонятен. За всех ответил таваст:

– Мы враги тевтонцев. Они преследуют нас.

– Это я видел, – ответил спаситель. – Я не спрашиваю, что вы натворили, но враги ордена – наши друзья. Я – курш. Приглашаю вас погостить в нашем селении. Оно тут, неподалеку…

– Что он говорит? – с тревогой спросил Носок у Свида.

– Так вы новгородцы? – Услышав русскую речь, курш расплылся в широкой улыбке и перешел на русский язык: – Тогда вы для нас не просто гости, а дорогие гости! Милости просим… – Он церемонно поклонился.

В этот момент прибрежные кусты раздвинулись, и на косу выступили с десяток молодых парней с луками в руках. Видимо, они давно уже держали чужаков на прицеле, но, услышав их разговор с соплеменником, вернули стрелы в колчаны и теперь приветливо улыбались.

– Не серчайте… – Курш со смешком развел руками. – Всего лишь разумная предосторожность.

Любезно улыбнувшись в ответ, беглецы последовали за спасителем, к которому явившиеся на берег лучники относились с явным почтением. Хотя одет тот был в простую льняную рубаху с пристегнутым к ней бронзовой булавкой воротом, в домотканные штаны да длинный шерстяной жилет, перетянутый кожаным поясом. Все его одеяние выглядело изрядно поношенным, и лишь большой нож в кожаных ножнах, украшенных серебряными чеканными пластинами, подсказывал, что человек этот отнюдь не беден и даже, возможно, занимает в своем племени далеко не последнее положение.

• Предыдущая
• 60/70
• Следующая