Ушкуйники - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 54

• Предыдущая
• 54/70
• Следующая

Поскольку тамплиеры шли за отрядом «польского купца» почти след в след, Юг де Гонвиль быстро смекнул, что имеет дело с противником сильным и опытным. Более же всего его поразили тамошние следопыты: они вышли на след колдуна-вайделота гораздо быстрее, нежели его люди. С тех пор отряд тамплиеров шел за отрядом «купца», как нитка за иголкой, хотя задача сия оказалась весьма не простой. Если бы не «волшебная труба», придуманная в свое время монахом-францисканцем Роджером Бэконом и предусмотрительно прихваченная Югом де Гонвилем из дома, тамплиеры давно уже или наткнулись бы на дозорных «поляка», или и вовсе потеряли бы весь его отряд в лесных дебрях. «Волшебная труба» представляла собой оптический прибор, с помощью которого тамплиер-астролог наблюдал по ночам за светилами, чтобы создавать потом гороскопы для кёнигсбергцев, озабоченных превратностями судьбы и не скупившихся ради такого дела на приличные вознаграждения. Теперь благодаря трубе все передвижения отряда «купца-поляка» были видны как на ладони. А иногда в поле зрения «волшебного» инструмента попадал и сам колдун. Грязный, оборванный, донельзя обросший волосами, он стремительно пробирался вперед в известном лишь ему направлении, словно доисторическое чудо-юдо.

Чаще всего и, признаться, не без удовольствия Юг де Гонвиль наблюдал в трубу за «польскими» следопытами, словно бы приклеившимися к пруссу. Ведь если тот о маскировке особо не заботился, то эта троица «воинов-невидимок» буквально сливалась с местностью. Едва появится серый силуэт на фоне листвы, как тотчас исчезает, словно растворившись в воздухе! И хоть бы одна веточка соседнего кустарника при этом шевельнулась!

Своих коней тамплиеры оставили под надзором слуг еще на окраине Кёнигсберга, так что двигались теперь, как и люди «купца», пешком. Сегодняшней ночью рыцари, составлявшие ядро отряда Юга де Гонвиля, уединились от сервентов, дабы обсудить план дальнейших действий. К тому времени разведчики доложили де Гонвилю все то же самое, что и следопыты – Жигонту, так что перед тамплиерами встала, во всей своей остроте, сходная проблема: как пробраться в городище без причинения ущерба собственному отряду?

Поднаторевшие в осадах и штурмах сарацинских крепостей тамплиеры хорошо знали, сколь многотрудно, утомительно и опасно это дело. И кто поручится, что к пруссам не подойдет подмога? Тогда уж точно никому из членов отряда де Гонвиля живым из этих дремучих мест не выбраться! Ибо в отличие от них, более привычных к пустынным и равнинным сражениям, пруссы отлично воевали и в непроходимых лесах, и близ топких болот.

– Но мы же не можем развернуться и уйти?! – горячился Юг де Гонвиль.

– Не можем, – соглашались рыцари.

– Тогда что будем делать?

– Ждать, – предложил самый старый и мудрый из них, седой как лунь брат Гозани. – Все в руках Господа нашего.

– Терпение, братья! Главное, терпение, – поддержал его черноволосый крепыш брат Арнульф. – Подождем, что предпримет противная сторона. Кстати, мне донесли сегодня, что купец и его люди – литвины. Одному из наших разведчиков удалось подползти к их лагерю достаточно близко и услышать обрывки разговора. Правда, он мало что понял, но поскольку прежде уже общался с людьми князя Гедимина, уверяет, что говорили именно по-литовски.

– Поляки, литвины… Не все ли нам равно, кто они? – вяло отмахнулся Юг де Гонвиль.

– Не скажи, – возразил Арнульф. – Будь они поляками, помощи им ждать было бы неоткуда – слишком далеко отсюда их земли. А вот к литвинам подмога может прибыть в любой день! С другой стороны, это даже неплохо: тогда они наверняка отважатся на штурм, и, значит, жертв и среди пруссов, и среди литвинов будет много. Не считая раненых… В таком случае главное для нас – дождаться, когда те или другие начнут праздновать победу. Вот тогда-то мы и сцапаем их тепленькими!

– Ты всегда слыл большим выдумщиком, брат Арнульф, – проворчал брат Раймонд, здоровенный детина с косым шрамом на левой щеке. – Очень редко все случается именно так, как задумывается.

– Тоже верно, – подтвердил Гозани. – И все-таки повторюсь: терпение, терпение и еще раз терпение! А удобный момент непременно рано или поздно наступит. К тому же наша цель достойна того, чтобы забыть на время о личных делах и положить на алтарь задуманного братом Югом благородного предприятия не только тяготы пути, но и, если потребуется, жизни.

Все согласно, с некоторой даже торжественностью кивнули. Над дотлевающими угольями костра поднималась, устремляясь ввысь, плотная светлая струйка дыма. Казалось, Земля подвешена сейчас к небу именно этой тонкой нитью. Ветер совсем стих, мелкие тучки уплыли к горизонту, и яркие звезды вкупе с луной завели в бездонной глубине небесного купола извечный хоровод.

В силу своего местоположения (на границе славяно-литовских территорий) крепость Ландесхут с конца XIII века стала считаться главным форпостом Тевтонского ордена на данном направлении. Края эти с незапамятных времен населяли скаловиты – одно из прусских племен. Когда часть племени была уничтожена орденом, одни уцелевшие скаловиты покорно приняли христианство и начали работать на немецких колонистов, а другие в поисках лучшей доли ушли на восток, в Руссию[114]

На месте сожженного прусского поселения, носившего, согласно хроникам, название Рагайна (или Рагнита), рыцари-монахи Тевтонского ордена основали вскоре собственную крепость. В качестве опорного пункта против литовцев, которые, не желая мириться со столь опасным соседством, часто совершали сюда набеги, стремясь вытеснить крестоносцев с занятых ими рубежей. В результате их набегов Рагайна, будучи деревянно-земляным укреплением, неоднократно сгорала и разрушалась, но впоследствии вновь отстраивалась.

Ландмейстер ордена Майнхард фон Кверфурт по прозвищу брат Менека, основавший эту крепость, дал ей имя Ландесхут, что в переводе с немецкого означало «Земляная шляпа». В «Scriptores Rerum Prussicorum»[115] сие событие описано так: «От Рождества Христова в 1289 году тот же брат Майнхард вместе с другими, жаждущими славы и земель, достиг Пруссии, и со всеми военными силами в День Святого Георгия Мартовского на земле скаловитов, на некой горе над Мемелем, к хвале Господа и славе Его поставил лагерь Ландесхут, что ныне стоит на месте Рагниты рядом с рекой». Первым комтуром новой комтурии был назначен выходец из Австрии рыцарь Бертольд фон Брухафен. А неподалеку от Ландесхута, близ места впадения реки Тильзе в Мемель, орден возвел еще и крепость-замок Тильзит.

Тихий летний вечер протянул по всей горе длинные голубые тени. Когда-то здесь, на самой ее вершине стояло святилище Перкуно. Потом оно было разрушено тевтонцами, и теперь от него остался лишь огромный камень-жертвенник с огромным отпечатком стопы самого бога в окружении высеченных изображений птиц, зверей, сохи и бороны. С вершины горы отчетливо просматривалась стоявшая на холме, на противоположном берегу реки, крепость Ландесхут. Она и впрямь напоминала шляпу с воткнутым в нее «пером» – сторожевой башней.

Неподалеку от жертвенника, на небольшой поляне посреди лесных зарослей горел костер. Вкруг него сидели дети местного племени скаловитов и, раскрыв рты, слушали рассказ старого вайделота. То была своего рода лесная школа. Тевтонцы отняли у скаловитов все – землю, дедовскую веру, у многих жизнь, – но жажда знаний, как весенний росток, пробивала себе путь даже сквозь рабские оковы. Пруссы не имели письменности и не знали книг, но учителя-сказители, в основном жреческого сословия, в устной форме передавали детям старинные сказания и легенды, учили счету.

Совершенно седой древний вайделот по имени Дор говорил тихо, но проникновенно:

– В те давние времена, которых никто не помнит, ибо не было тогда еще у людей памяти, бродили они по Земле дикими толпами, и лица их были темны, а сердца тонули во мраке. Но однажды упала с неба Звезда. И родила она великих людей. Рост их был выше сосен, волосы белее снега, а глаза светились как небо в утренние часы. И имя им было – ульмиганы. И взошел старший из них на высокую гору, и окинул взором песчаные берега морские, и реки, полные рыбы, и леса, полные дичи, и сказал: «Вот страна, достойная быть нам родиной! Здесь мы построим наши замки. Этой земле отдадим мы свое Великое Знание, ей посвятим свою небесную силу. И зваться она будет отныне – Ульмигания». Стали великаны брать в жены дочерей темнолицых и произвели на свет много потомства, но дети их уже не были великанами. Только светлые волосы да синие очи напоминали об истинном происхождении. И разошлось потомство ульмиганов по всей Земле…

• Предыдущая
• 54/70
• Следующая