Ушкуйники - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 35

• Предыдущая
• 35/70
• Следующая

Посреди лаборатории Гийом Торше собственноручно соорудил из обожженных кирпичей печь, которую увенчал трубой-вытяжкой. Печь выполняла функции перегонной установки и была сплошь заставлена стеклянными колбами (частично даже вмонтированными в само ее тулово). Рядом с печью стояли винтовой пресс и большая мраморная ступа с торчавшим из нее массивным бронзовым пестом. С другой стороны к печи были пристроены кузнечные меха – для поддержания в ней высокой температуры. Одновременно горн мог нагревать и бани – водяную и песчаную, которые служили для длительного поддержания заданной температуры при приготовлении растворов.

Возле большого окна стоял огромный письменный стол, заваленный рукописными книгами, алхимическими манускриптами и чистыми листами дорогого пергамента. С ними соседствовали стопка желтоватой итальянской бумаги, редкой и стоившей не дешевле пергамента, письменные принадлежности, лабораторные весы с позолоченными чашками, большой хрустальный шар на мраморной подставке, песочные часы и череп с серебряным основанием и вставленными в глазницы большими, тщательно отполированными изумрудами. Для Европы эти драгоценные камни были большой редкостью, крестоносцы привозили их из Палестины.

Гийом Торше откинулся на спинку кресла и громко позвал:

– Базиль! Ну где ты там?!

Мальчик вбежал в лабораторию, усиленно работая челюстями, – перемалывал крепкими зубами краюху хлеба.

– Турнир уже закончился? – спросил алхимик.

– Да, мастер, – ответил мальчик, пряча недоеденную горбушку в карман.

– Ну-ка, присаживайся, – Торше указал глазами на табурет возле стола, – и рассказывай, как там все было. Только подробнее! Я все хочу знать. Все, что заметили твои острые молодые глазенки.

Мальчик охотно приступил к рассказу и незаметно для себя увлекся настолько, что соскочил с табурета и начал изображать перед мастером действия рыцарей.

– …А этот рус ка-ак даст ему мечом! – Базиль схватил стоявшую у печи палку и нанес удар воображаемому противнику. – Но на этом все и закончилось…

– Рус победил Адольфа фон Берга? – недоверчиво уточнил алхимик. – Не может такого быть! Он же один из лучших турнирных бойцов!

– Я говорю правду, мастер, клянусь святой Бригиттой[89]!

Мальчик родился и жил некоторое время в Ирландии. Потом его мать умерла, а отец, связавшись с дорожными грабителями, вскоре безвестно канул. Родня от Базиля отказалась, посчитав разбойничьим отродьем. Мальчишке не оставалось ничего другого, как заняться попрошайничеством. Когда по детской наивности он попытался однажды выпросить милостыню у самого короля, его едва не прибили королевские слуги. А чуть позже мальчика похитили разбойники и продали в рабство. Так Базиль стал красильщиком.

Для молодого неокрепшего организма работа, длившаяся с утра до вечера, без выходных и с крайне редкими праздничными днями, была невыносимо трудной. Особенно если учесть темное рабочее помещение, вредные испарения от чанов с красящими растворами, нередко едкие и дурно пахнущие, рваная одежда, не спасавшая ни от сквозняков, ни от красок. Недаром тела рабов и подмастерьев были сплошь покрыты разноцветными несмываемыми пятнами.

Время от времени Гийом Торше приобретал у владельца заведения красители, необходимые для опытов. Однажды купленные им очередные коробочки и горшочки грузил в повозку шустрый мальчонка в совершенно ветхой одежде, но с удивительно умными глазами и правильной речью. Более же всего алхимика поразили тогда руки мальчика. Они были чистыми! «Невероятно!» – подумал Торше озадаченно. Уж ему-то как никому другому было известно, что большинство пигментов, применяемых при окраске тканей, смыть с тела практически невозможно. Сам он во время работы с красителями спасался кожаным фартуком и перчатками, но жидкие красители умудрялись проникать даже сквозь швы. И когда, стараясь очистить руки от пятен, Гийом обдирал кожу пемзой и мыльным камнем буквально до крови, он всякий раз мысленно, а то и вслух чертыхался.

Когда алхимик задал мальчишке-красильщику вопрос, отчего на его руках нет ни пятнышка, тот с детской непосредственностью похвастался, что придумал жидкость, способную растворять любую краску. Просто его приятели и другие подмастерья не хотят ею пользоваться. А зачем? Ведь на следующий день руки снова будут грязными.

Гийом Торше, покачав в полном восхищении головой, немедленно возвратился в конторку владельца мастерской. О цене сговорились быстро: мастер побоялся отказать алхимику, о котором шла недобрая слава как о колдуне. Впрочем, в те далекие времена колдунами считали даже кузнецов. Что уж тут говорить об астрологах и тем более алхимиках?

Так ирландский мальчик-сирота оказался в доме Гийома Торше. Правда, прежде чем поселилиться в Кнайпхофе, они какое-то время путешествовали по Европе: видимо, у алхимика имелись на то веские причины. Чуть повзрослев, Базиль стал догадываться, что мастер чего-то или кого-то изрядно опасается и, что скорее всего, все их поездки преследовали лишь одну цель – запутать следы. Мало того, не по годам смышленый мальчик знал почти уже наверняка, что Гийом Торше – не настоящее имя нового хозяина.

Алхимик же, заплатив кому следует, выправил подорожную и на мальчика. И теперь в документах, выписанных на сироту, значилось совсем не то имя, под которым его знали на родине и среди красильщиков. Собственно, именно так парнишка и стал Базилем. Поначалу ему это было странно, но Гийом Торше, начав обучать его азам своего ремесла, объяснил однажды, что у алхимиков принято обзаводиться вторым именем. Для того, дескать, чтобы дьявол, если вдруг при поисках философского камня[90] придется иметь с ним дело, не смог забрать их души.

Мальчик оказался очень сообразительным и полезным помощником, ибо схватывал все буквально на лету. Когда же ему выпадала свободная минута, он мог за короткое время обежать все три города и притащить потом мастеру целый ворох новостей.

– Однако это славный рыцарь… – задумчиво произнес Торше. – Знавал я Адольфа фон Берга, знавал… Справиться с ним по силам только очень опытному и хорошо обученному воину. Ну да ладно, хватит об этом! Базиль, вчера я отправлял тебя на поиски алхемиллы[91]. Нашел?

– Да, мастер. И нашел, и собрал, и развесил на чердаке для просушки. Как вы и велели.

– Помнишь, какими свойствами обладает эта трава?

– А как же! Манускрипт о свойствах разных растений я выучил почти наизусть.

– Расскажи-ка.

– Роса, которая собирается на листьях алхемиллы, называется «небесной». С ее помощью можно найти «философский камень»…

– Чушь! – слегка раздраженно прервал его алхимик. – Увы, не все то, что написано в старинных манускриптах, соответствует истине, дружок. Роса с листьев алхемиллы полезна лишь птицам, которые пьют ее по утрам. А еще, кстати, в народе бытует поверье, что если умыть утром лицо этой росой, к человеку якобы возвращается его былая красота. Однако за всю свою жизнь я ни разу не сталкивался ни с чем подобным. Потому хочу услышать от тебя знания о практическом применении алхемиллы.

– Настой, отвар, порошок и сок алхемиллы хорошо заживляют раны, применяются при кожных заболеваниях, при поносе и простуде, – бойко затараторил Базиль. – Мазь с алхемиллой помогает при язвах, ранах, носовых кровотечениях. Также алхемилла полезна при вывихах и опухолях.

– Молодец! – похвалил его алхимик. – Я искренне радуюсь твоим успехам в учении, Базиль. Мой мудрый и великий учитель Раймунд Луллиус любил повторять, что алхимия есть наука, указывающая пути приготовления и получения эликсира – чудесного средства, которое, будучи соединено с металлом или другим несовершенным веществом, делает их в момент прикосновения совершенными. Так и у людей. Можешь считать меня чудодейственным эликсиром, который рано или поздно сотворит из тебя великого мастера! Отныне нарекаю тебя Базилиусом Валентинусом, что означает «могущественный царь». Этим именем ты будешь подписывать свои рукописи, когда придет время. Звезды сказали мне, что ты будешь жить очень долго, и твоя слава переживет века. Учись же упорно и прилежно дабы соответствовать этому имени!

• Предыдущая
• 35/70
• Следующая