Ушкуйники - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 10

• Предыдущая
• 10/70
• Следующая

– Ух ты, каков зверюга! – не удержался от восхищенного восклицания Носок. И добавил: – Но не хотел бы я с ним встретиться в лесу, пущай даже и оружный. А ужо здеси… – Он указал пальцем на место, отведенное для медвежьей потехи, и замолчал.

Площадка-арена была огорожена бревенчатым забором, преодолеть который не смог бы даже медведь; по крайней мере быстро и споро. Однако на всякий случай сразу за забором стояли лучники и копейщики: вдруг медведь окажется слишком шустрым и сообразительным? Сами же зрители толпились на мостках, несколько возвышавшихся над местом, где должна была состояться медвежья потеха.

– А кто у нас силен, аки богатырь, кто храбр?! – громко вопрошал зазывальщик. – Подходи, народ честной, сам Хозяин ждет лесной!

Довольно долго на его призыв никто не отзывался: новгородцы обладали редкой для русского человека рассудительностью и, судя по всему, никого из них пока не прельщала перспектива пасть посреди светлого праздника Масленицы жертвой столь страшного зверя. Поняв, что представление может не состояться, хозяин медведя предпринял другой шаг: решил заманить храбреца с помощью самого сильного и надежного средства – денег. Будучи человеком небедным, он достал из калиты цельную гривну, продемонстрировал ее со всех сторон публике и объявил:

– Тому, кто сразится с Хозяином, достанется эта награда!

Сие предложение оказалось сильнее любых других аргументов, и из толпы тотчас выступил крепкий мужик среднего возраста. Без лишних слов он взял в руки предложенную ему рогатину, внимательно осмотрел ее, проверил остроту лезвия и прикинул оружие на вес. Видно было, что орудовать рогатиной ему предстоит не впервой. Мужик ударил с владельцем медведя по рукам, заключив таким образом устный уговор, а затем прошел за ограду и встал в противоположном от клетки со зверем конце площадки.

Медведь, словно почуяв, что в лице двуного существа с рогатиной в руках перед ним стоит сама смерть, буквально вспенился от обуявшей его дикой злобы. В бешенстве он бросился на дверь клетки, но та выдержала – устояла. Тогда медведь во весь голос заревел, да так, что в близлежащих домах от испуга заплакали малые дети, а в воздух взмыли стаи диких голубей, кормившихся в Хлебном ряду новгородского Торга.

Хотя мужик и старался не подавать виду, заметно было, что он волнуется. Широко расставив ноги, он продолжал стоять как вкопанный, зорко наблюдая за зверем, которого выпустили наконец из клетки. К удивлению публики, медведь не бросился на человека сразу, как это обычно случалось на подобных зрелищах, а стал медленно приближаться к нему, точно подкрадываясь.

Бывалые воины, стоявшие в оцеплении с оружием наизготовку, встревожились: всем им хотя бы раз в жизни доводилось охотиться на медведя, и сейчас реакция зверя на мужика с рогатиной явно их озадачила. Подобное поведение Хозяина леса могло означать только одно: у него тоже был уже опыт схватки с человеком. И чем она закончилась, угадывалось легко. Значит, на арене – медведь-убийца. А может, и воплотившийся в него сам бог Велес, который, как уверяли матерые охотники, способен даже мысли человека читать.

– Да-а, не повезло мужику… – сказал подумавший о том же Носок. Он хотя и был крещеным, но от веры отцов и дедов не отказался и давно уже понял, что за зверя выпустили на площадку. – Этого Хозяина абы кто не возьмет…

Медведь напал неожиданно. На задние лапы, чего напряженно ожидал мужик, он встал только когда подошел совсем близко, поэтому удар рогатиной в его грудь получился без замаха, слабым. Но это было еще полбеды. Сила и сноровка у мужика оказались отменные, да, видать, не судилось ему в этот день одолеть медведя – рожон не вошел в грудь зверя, а лишь скользнул по ребру. Потому уже в следующее мгновение Хозяин подмял противника под себя.

Даже лежа на спине, мужик продолжал бороться. Видимо, близость смерти придала ему нечеловеческую силу: он сумел схватить медведя за нижнюю челюсть и теперь удерживал ее, стараясь не позволить зверю пустить в ход клыки. Но вся одежда на груди мужика была уже изодрана медвежьими когтями в клочья, из многочисленных кровавых борозд на деревянный помост обильно струилась кровь…

Стоян сам не понял, какая сила сорвала его с места и перебросила через ограду. Он схватил рогатину, лежавшую неподалеку от места рукопашной борьбы человека с медведем, и с размаху вогнал ее под левую лопатку зверя. Это случилось так быстро и неожиданно, что никто из зевак ничего поначалу и не понял. В отличие от окровавленного мужика, который смог самостоятельно выбраться из-под медвежьей туши.

– Я твой должник, – сказал он Стояну, тяжело дыша. – Держи… – С этими словами мужик снял с шеи оберег и вручил его спасителю. – Храни его. Он тебе пригодится. Бывай… – Слегка пошатываясь, мужик вышел за ограду и исчез в толпе.

Публика, осознав наконец произошедшее, начала ревом и криками приветствовать продолжавшего стоять на площадке слегка растерянного Стояна.

– Награду, награду!.. – требовали зрители.

Хозяин медведя вознамерился уж было зажилить гривну – победу-то в схватке одержал ведь не тот, с кем у него состоялся уговор, – но перед натиском толпы не устоял: натянув на постное лицо радостную улыбку, всучил Стояну серебряный брусок. Парень поклонился ему и людям и, следуя примеру мужика, поспешил покинуть место медвежьей потехи. Присоединившийся к нему Носок с восхищением молвил:

– Ну ты дал, дружище! Такого зверюгу насадил на рогатину, как… как рыбину на кукан! Какая ж вожжа тебе попала под хвост?

– Я и сам не знаю, – признался Стоян. – Што-то ударило в голову… а дальше ничего не помню. Вот, – показал он Носку свой приз. – Повезло…

– Эх, паря, да ты даже не догадываешься, как тебе повезло! Этого хватит ведь, штоб нам вооружиться с головы до ног! Теперь-то хоть понял, какую удачу поймал за хвост?

– Теперь понял… – Стоян блаженно улыбнулся.

– То-то. Потому предлагаю вернуться в корчму – это дело надо обмыть. А в оружейные ряды пойдем завтра, с утра.

– Хочешь гривну порубить? – обеспокоился Стоян.

– Ни в коем случае! Погодь, у меня тут кое-что завалялось… на черный день… – Носок деловито полез за пазуху, долго шарил там и наконец извлек наружу две серебряные монеты. – Во, видал?! Литовские денарии[20]. Ну так что, идем?

– Идем!

И аккурат в этот момент, словно в честь триумфа Стояна, зазвонили колокола церкви Святого Иоанна на Петрятином дворище, и малиновый звон поплыл над Торгом, наполняя души христианского люда благостью, а мысли – предвкушением сытного масленичного застолья. То наступило время обедни.

Новгородский Торг бурлил. Небо, как на заказ, очистилось от туч, предвещавших с утра снежный заряд. По счастью, тот обошел город стороной, и теперь буйно светило яркое солнце, щедро одаривая красками и без того многокрасочный людской разлив. Особенно радовало глаз разноцветье одежд состоятельных горожан мужского пола. Аксамитовые ферязи[21] соседствовали с богатыми шубами, покрытыми переливчатыми шелками, нередко с золотым или серебряным шитьем; козыри (высокие стоячие воротники) были украшены мелким речным жемчугом – жемчужной зернью; золотые и серебряные пуговицы с драгоценными каменьями, стоившими подчас дороже самих платьев, сверкали подобно россыпи маленьких солнц.

Не отставали от своих знатных мужей и горожанки, щеголявшие в еще более ярких и нарядных одеждах. Чело женских кик[22] изготавливалось из серебряного листа, обтягивалось нарядной тканью и украшалось золотом, жемчугом и драгоценными камнями, а задняя часть (подзатыльник) шилась из собольего или бобрового меха. Шубки из куниц, выдр и лис, крытые паволоками[23], выглядели под стать дорогим ферезям мужей.

• Предыдущая
• 10/70
• Следующая