Кровавое копье - Смит Крейг - Страница 23

• Предыдущая
• 23/91
• Следующая

— Ханса! — подсказал Рэндел.

Ханс ему явно понравился.

— Точно, его Ханс зовут, — кивнул Саттер. — А фамилия такая, что без пистолета у виска не выговоришь! Но он, кажется, учился в Северной Каролине, и английский у него лучше моего.

— И уж точно лучше моего, — добавил Рэндел.

— Они в замешательстве, — проговорил Мэллой спокойно, по-деловому.

Как он и ожидал, оба агента притихли. Наконец Саттер решил уточнить:

— Из-за того, что не поймали Джека Фаррелла?

— Немцы смотрят на нас, делают то же самое, что мы, но думают, что у них получится лучше.

— Да, но и мы его упустили!

Мэллой едва заметно пожал плечами.

— Мы же не такие профессионалы.

Рэндел встретился взглядом с напарником, смотревшим в зеркало заднего вида. Они оценивали Мэллоя, а не то, о чем он с ними говорил. Это нормально. Первый шаг к тому, чтобы привлечь их на свою сторону.

— Они вас закопают в бумагах, чтобы показать, какие они деловые.

— Мне все равно, почему они это делают, — со смешком отозвался Саттер. — Как бы то ни было, здесь намного лучше, чем в Барселоне.

— Там, — добавил Рэндел, — об английском словно никогда не слышали! Привели переводчицу — мы ни слова понять не могли. А отчеты! Все по-испански. Приходилось факсами отправлять их в Нью-Йорк для перевода.

— И мы до сих пор ждем результатов анализа ДНК с простыней, — поддакнул Джош Саттер. — У немцев эти анализы были готовы к моменту, когда приземлился наш самолет. То есть через двенадцать часов после сбора улик!

— Насколько я понимаю, в Барселоне вы говорили с Ириной Тернер.

Саттер кивнул и неприязненно поморщился.

— Там ничего. Она из тех секретарш, которых принято называть…

— Секс-ретаршами.

Мэллой посмотрел на Рэндела, перевел взгляд на Саттера. Джош Саттер добродушно пожал плечами.

— Подружка и по совместительству ассистентка. Думаю, ее работа в офисе была фиктивной. Там еще три-четыре такие же «помощницы» сидели — перекладывали бумаги и договаривались о встречах.

— Русская? — спросил Мэллой.

— Литовка.

— Ясно…

— Влипла, — проворчал Рэндел.

— Ее все еще держат в Барселоне?

— Не думаю, что она им так уж сильно нужна, — ответил Саттер. — Она путешествовала с поддельным паспортом, вот и все, в чем ее обвиняют.

— Некоторым странам это не нравится, — заметил Мэллой.

— Тернер ничего не подписывала, ее ни о чем не спрашивали в миграционной службе. Документы были у Фаррелла. У нее хороший юрист, и она вполне может заявить, что думала, будто у Фаррелла ее настоящий паспорт.

— Тернер просто-напросто ведет себя так, как ей велел Фаррелл, — вставил Рэндел.

— Она сказала, что они прилетели в Барселону, а на английском там только один канал работает — Си-эн-эн. В гостинице они все время смотрели Си-эн-эн. Когда выходили на улицу, Фаррелл говорил по-испански. Она чувствовала себя… одиноко и пыталась уговорить его отправиться куда-нибудь, где бы она могла понять, о чем люди разговаривают. В Россию, например, но проблема в том, что Фаррелл не владеет русским.

— А потом, — перехватив у напарника нить повествования, продолжил Рэндел, — как-то вечером Фаррелл ее отправляет поужинать в гостиничный ресторан и говорит, что спустится следом за ней…

— И удирает! — воскликнул Мэллой.

— Надоели упреки, — пояснил Рэндел.

— Тернер ждет его всю ночь, — продолжал Саттер, — а на следующее утро идет сдаваться. У нее ничего нет — ни документов, ни денег, только жуткий гостиничный счет, оплатить который она не в состоянии.

— И масса вопросов по-испански, на которые она не может ответить.

— Серьезно, — кивнул Мэллой.

— Я у нее спросил, — сказал Саттер, — как она себе представляла ситуацию, когда не будет знать языка. Она мне ответила: «Не так».

— Но она красавица, — возразил Мэллой.

— Смыть с нее косметику и одеть в тюремный комбинезон — ничего особенного, — сказал Саттер.

«Видимо, Джош Саттер любит, чтобы женщины красились как куклы, — решил Мэллой. — Наверное, свою жену без макияжа не видел целый год после медового месяца».

— Дело в том, что она такая… покорная, — объяснил Мэллой. — Похоже, она была готова сделать все, что бы ни велел Фаррелл.

— Вот бы моей женушке такой характер, — вздохнул Джош Саттер. — Нет, жена у меня отличная! Но иногда…

— А я тебе все время твержу: есть у тебя наручники, так пусти их в ход!

— И это мне говорит парень, который два раза развелся, а бывших подружек у него — не сосчитать.

Джим Рэндел улыбнулся и пожал плечами. Его женщины, судя по всему, либо исполняли приказы, либо получали отставку.

Саттер заметил с заднего сиденья:

— Ханс рассказывал нам очень много о девчонках из бывшего Советского Союза. Из кожи вон лезут, чтобы оказаться на Западе, а потом выходят замуж за первого попавшегося мужика с деньгами — ну, вы понимаете. Предпочтительно за старика, которому не очень много надо в плане секса. Эти девушки в общем и целом делают то, что им велено, и остаются жить на Западе.

— Очень многие немцы ненавидят русских, — отозвался Мэллой. — Трудно поверить, но это тянется со времен Второй мировой. И с той и с другой стороны были перегибы, но знаете, как это бывает: что-то случилось с вашими родственниками и вы не способны посмотреть на это объективно и никак не можете простить и забыть, хотя прошло уже пятьдесят — шестьдесят лет. У нас с русскими расхождения были идеологические; у немцев это засело глубоко в крови. А потом еще холодная война сделала свое дело. Сложите все это вместе, и вы увидите, что в Германии полным-полно внешне добропорядочных людей, кто судит примерно так: все русские мужики — пьяницы, все русские бабы — шлюхи. В таком духе. Подобные высказывания следует делить на десять. Ирина Тернер может оказаться кем угодно.

— Кем угодно, но только не умницей, — подхватил Рэндел с выразительным акцентом коренного обитателя Квинса.

Саттер покачал головой.

— Я вам расскажу, как мы с ней беседовали. Мы у нее спрашиваем, куда планировал направиться Фаррелл. Она отвечает: «Кажется, в Италию». Мы спрашиваем, не упоминал ли он о каком-то конкретном городе в Италии. Она говорит: «Женева?»

— С бывшим мужем она познакомилась в Санкт-Петербурге, — добавил Рэндел. — Он какой-то американский бизнесмен. Он был не против пожить с красивой девушкой, но при этом смастерил такой брачный контракт, что после развода она не получила ничего, в буквальном смысле ничего. Надоел ему русский акцент — и она оказывается на улице без гроша в кармане.

Джош Саттер закончил рассказ об Ирине Тернер:

— Ну вот, а потом она читает в газете объявление насчет того, что требуется хозяйка для проведения вечеринок, и оказывается на одной из гулянок Джека Фаррелла на Лонг-Айленде. На этой оргии она выглядит королевой, и на следующей неделе Фаррелл берет ее на работу ассистенткой.

Мэллой рассмеялся.

— Понятно. Похоже, Ханс все-таки прав насчет этой русской.

— А вы, как я понял, из финансовой разведки? — спросил Джим Рэндел, глянув в зеркальце заднего вида.

Они с напарником явно размышляли, так ли это на самом деле.

Мэллой кивнул.

— Есть мнение, что если мы разыщем деньги Фаррелла, то можем сесть в засаду и дождаться, когда он за ними явится.

— Мысль понятная, — чуть насмешливо отозвался Рэндел. — Парни вроде вас эту линию копают с самого начала. Я вам так скажу: денег вы не найдете. Он оставил в гостинице кредитные карточки. Это всего-навсего мелкие банковские счета, а самих банков вроде как и нет вовсе. Они нигде.

— Но откуда-то деньги взялись.

— Ясное дело. Из Монреаля. Первым делом Фаррелл открыл там счет. То же самое он сделал в барселонском банке и на оба счета положил по пятьдесят тысяч. В Барселоне из кожи вон лезли, все проверили. А вот настоящие деньги, те самые, что он до побега перевел в разные компании, растеклись по банкам, которые нам никаких сведений давать не желают. Мы имеем в виду такие страны, как…

• Предыдущая
• 23/91
• Следующая