Тяжесть венца - Вилар Симона - Страница 55
- Предыдущая
- 55/124
- Следующая
Ночью Анна долго не могла уснуть. То, что в семье короля живет сын Филипа Майсгрейва, оказалось для нее потрясением. Дитя женщины, к которой она всегда тайно ревновала Филипа. Ей вдруг стало и легко, и в то же время больно. Сын Филипа… Его кровь и плоть.
Когда поздно ночью вернулся Ричард и властно привлек ее к себе, Анна впервые заупрямилась.
– Я устала, милорд. Оставьте меня в покое, или клянусь, что я, подобно супруге лорда Стэнли, дам обет целомудрия до конца своих дней.
Ричард издал невнятный звук.
– Маргарита Бофор вольна делать, что ей вздумается, если ее муж – тряпка. Я же не намерен быть всеобщим посмешищем. К тому же у Стэнли есть здоровый и крепкий наследник. Вы обязаны принимать меня, пока не подарите еще с полдюжины сыновей!
Ей пришлось подчиниться, но никогда еще она не испытывала такого мучительного отвращения к его прикосновениям.
Когда супруги вернулись в Йорк, их отношения были натянутыми до предела. Даже радость, оттого что маленький Эдуард здоров и весел как никогда, не растопила льда их взаимной неприязни. Однако внешне это никак не проявлялось. Наезжая в Мидлхем, Ричард регулярно наведывался в опочивальню супруги, и порой они мирно беседовали о предстоящей военной кампании.
Но вскоре вышел скандал с Маделин Херберт. Ноттингемские празднества не прошли даром для легкомысленной красавицы, она оказалась беременной, причем, как подозревала Анна, от одного из Вудвилей. Узнав об этом, она невольно пожалела Маделин, представив, какой гнев обрушит на молодую женщину Ричард. Однако первой жертвой ярости герцога стала она сама.
– Я изо дня в день твердил, чтобы вы следили за этой пустоголовой девицей! Вы же… Похоже, что слова Ричарда Глостера здесь не в цене!
Анна стояла, до боли сжимая руки, чтобы унять дрожь.
– Милорд, супруг мой! Во-первых, я не нянька вашей подопечной, а во-вторых – вы сами виноваты, ибо столько лет продержали Маделин при дворе. Ей двадцать семь, и она, чувствуя свою никчемность, только и помышляла о том, с кем бы согрешить. У нее ни искры разума в голове, но в лоне – настоящий огонь, и слава Всевышнему, что она зачала от благородного лорда, а не от какого-нибудь пьяного конюха. Я полагаю, что теперь ваш долг опекуна и благородного вельможи подыскать Маделин супруга, дабы скрыть падение этой знатной леди.
– Дьявол и преисподняя! Да ведь в таком случае у Генри Тюдора окажутся развязаны руки и он немедленно получит в Европе то, чего добивается. Нет, уж лучше бы этой шлюхе умереть, тогда Тюдору придется хотя бы в течение года носить траур по невесте…
Неожиданно Ричард умолк на полуслове. Взгляд его остановился, отражая пламя свечи. Анна, сама не зная почему, ощутила, как у нее по спине пробежала дрожь.
Спустя две недели с Маделин и впрямь случилось несчастье. Когда Ричарда не было в Мидлхеме, злополучная Маделин сорвалась с лестницы и разбилась насмерть. Осматривавший место происшествия Джон Дайтон доложил Анне, что произошел несчастный случай. Из настенного светильника вытекло масло на верхнюю площадку лестницы, и девица Херберт, видимо, поскользнулась и рухнула на каменные плиты пола, размозжив голову.
«Возможно, так оно и было», – пыталась успокоить себя Анна, однако из головы у нее не шли последние слова Ричарда: «Лучше бы ей умереть…»
А затем к герцогине Глостер явился Уильям Херберт и снова обратился с давнишней просьбой ходатайствовать перед мужем о скорейшем заключении его брака с Мэри Вудвиль. Анна смотрела на его опечаленное лицо, и ей было страшно спросить, что ему известно о неожиданной гибели сестры.
– Вы ведь сейчас в трауре, Уил. К тому же вы принимаете участие в походе на Шотландию. Я поговорю с герцогом об этом, но лишь после вашего возвращения.
Перед началом кампании Анна прибыла в Йорк, но ни словом не обмолвилась о возникших у нее подозрениях. И когда они с Ричардом прощались на паперти Минстера – она в мантии и герцогской короне, он в золоченых доспехах, – Анна улыбалась мужу. Как привыкла – одними губами, не глядя в глаза.
Поход начался с пышностью феодальной эпохи. Гремели фанфары, развевались знамена и вымпелы, могучие першероны тащили пушки и бомбарды, блестели доспехи и кольчуги, слышался слитный топот копыт и лязг оружейной стали. Даже дождливая погода не могла помешать этому великолепному отъезду. А уже через неделю все только и говорили о том, что Ричард, Стэнли и граф Перси осадили знаменитую своей несокрушимостью крепость Бервик…
Эта победоносная война с Шотландией принесла герцогу Глостеру неограниченную власть и сделала его самым популярным человеком в Англии. Он вернул англичанам ранее принадлежавшие им земли в Нортумберленде и великолепную твердыню Бервик, захватил столицу Шотландии, возобновил договор о браке между принцем Яковом и Сесилией Английской. Некоторое время он даже правил Шотландией. Правда, потом ему все же пришлось вернуться в Англию, однако все отвоеванные им территории, вплоть до Бервика, некогда столь неразумно отданного Ланкастерами Шотландии, остались под властью английской короны.
Теперь Ричард купался в лучах славы. Эдуард устроил младшему брату в Лондоне триумфальную встречу, а затем, не колеблясь, фактически отдал ему полкоролевства, позволив взимать в свою пользу налоги со всех северных графств, вершить там суд по своему усмотрению, вводить законы независимо от воли старшего брата или парламента.
Когда после Рождества Ричард возвратился на Север, его встречали с неменьшей пышностью, чем короля. К тому времени за ним прочно закрепилась репутация полководца, который не проиграл ни одного сражения.
– Это звучит не многим хуже, чем «Делатель Королей», – сказал он Анне, когда они одним погожим утром совершали конную прогулку в окрестностях Мидлхема.
Никогда еще Ричард не был так весел и всем доволен, как весной этого 1483 года, и, хотя военные действия в Шотландии еще не прекратились, всем было ясно, что Англия вновь оказалась на высоте только благодаря Ричарду Глостеру.
– Почему король не вотировал вам новые суммы для ведения войны? – спросила мужа Анна, глядя вперед и слегка покачиваясь в седле в такт шагу коня.
– Потому что он глупец! Сейчас, когда в Шотландии столь глубок раскол между знатью и королем, мы могли бы одержать великолепную победу, вплоть до полного покорения соседнего королевства. Но, увы, моего августейшего брата сейчас больше волнуют отношения с Францией. Вспомните, Анна, некогда по договору в Пикиньи Эдуард обручил свою любимую старшую дочь Элизабет с дофином Франции, единственным сыном Людовика Валуа. Для Англии это было великой честью и сулило большую выгоду. Эдуард так гордился этим союзом, что его любимицу было принято величать при дворе не иначе как «мадам ля дофин». И вдруг французы наплевали на договор! Всей Европе стало известно, что дочь Эдуарда Английского послали ко всем чертям, чтобы дофин мог составить более выгодную партию – с дочерью Габсбурга и Марии Бургундской, принцессой Маргаритой. Видели бы вы, что творилось с Эдуардом! Удивительно, как этого борова не хватил удар. Его любимица, юная принцесса Элизабет, неожиданно оказалась опозоренной на весь христианский мир! Вот уж хохотали при иноземных дворах над английским монархом, чьей дочери дали пинок под зад!
Ричард внезапно умолк, заметив, что обращается к пустоте. Он оглянулся и увидел, что его супруга, остановив коня, смотрит на него во все глаза. Ветер развевал белую гриву Миража, колыхал длинную вуаль на головном уборе герцогини, но сама Анна оставалась неподвижна.
– Что с вами, Анна?
Она вдруг неожиданно расхохоталась. Громко, нехорошо, даже в седле откинулась от смеха.
Ричард застыл в недоумении. Жена редко смеялась в его присутствии, хотя порой он слышал, как она хохочет, играя с детьми, или веселится, глядя на ужимки мимов. Тогда в ее звонком смехе была легкость с небольшой мальчишеской хрипотцой. Сейчас же он слышал только злорадное торжество и вызов. Это был нехороший смех.
– Какого дьявола, Анна!..
- Предыдущая
- 55/124
- Следующая
