Без следа - Робертс Нора - Страница 42

— И непременно получу то, что хочу, — парировал Трейс.

— Охотно верю. Вы поймете, что прежде, чем начать бизнес с вами, я задействовал свои источники и многое выяснил о вас.

Трейс отпил еще глоток.

— Это стандартная процедура.

— Несомненно. И вот что меня поражает и восхищает: как вы сумели приобрести такое влияние, оставаясь почти неизвестным?

— Предпочитаю неизвестность славе.

— Мудрый выбор. Даже в нашей организации найдутся люди, которые критикуют генерала за столь заметную позицию. Власть, которая накапливается постепенно, в дальнейшем приносит гораздо больше пользы.

— Генерал — политик, а я — нет. — Трейс продолжал пить, пытаясь понять, куда клонит Кендеса.

— Все мы в той или иной мере политики, даже если основная политика — деньги. Вы интересовались проектом «Горизонт».

— Да. И продолжаю интересоваться.

— Я хотел бы обсудить с вами этот вопрос. Вы заинтересованы в прибыли, которую принесет проект, а я — во власти.

— А генерал?

Кендеса снова поднял бокал. Похоже, он вот-вот собирался раскрыть свои карты.

— Его интересует революция.

Трейс почувствовал легкое разочарование и непомерные амбиции, обуревавшие этого человека, если только Кендеса не пытался заморочить ему голову.

— Возможно, если мы станем сотрудничать, то сможем всего этого добиться.

Кендеса пристально посмотрел Трейсу в глаза.

— Возможно. В дверь тихо постучали.

— Войдите.

— Генерал ждет. Кивнув, Кендеса отставил в сторону свой бокал.

— Я сам отведу вас к нему. К сожалению, генерал не говорит по-французски, но чрезвычайно горд глубокими познаниями в английском. Вы сделаете ему одолжение?

— Конечно. — Трейс поставил бокал на столик и приготовился к новым испытаниям.

Джиллиан казалось, что пролетело уже несколько дней томительного ожидания, хотя прошло всего несколько часов. Она безуспешно пыталась убить время за книгами Трейса. Каждый раз, открывая книгу, она принималась думать о нем, и ее охватывало ужасное беспокойство.

Не находя себе места, Джиллиан принималась мерить шагами комнату. Утомившись, она садилась на кровать, вспоминая о разговоре с Мадди. Она отвезет Трейса в Штаты. И, сделав это, она вернет ему то, что он сам еще совсем недавно поклялся ей вернуть — семью.

И пока эти мысли помогали справиться с волнением, Джиллиан бесконечно прокручивала их в голове. Через несколько дней они с Трейсом обретут свои семьи.

А куда они отправятся после?

На Канарские острова, подумала она и едва не расхохоталась во весь голос. Интересно, что скажет Трейс, когда узнает, что она намерена разделить его желание следующие пятьдесят, а то и более лет прятаться от всего мира.

Она не собиралась отдавать его сейчас ни Хусаду, ни МСБ, ни его собственному твердолобому упрямству. Если он мечтает о жизни в гамаке, это будет гамак для двоих.

Джиллиан узнала много нового о самой себе за последние несколько недель. Она способна сделать все, что от нее потребуется. Она способна достойно выдерживать все жизненные испытания. Более того, она могла изменить то, что необходимо было изменить, чтобы обрести счастье, которое раньше бесконечно ускользало от нее.

Когда холодный страх постепенно начинал возвращаться, она тоскливо думала о том, что будет делать, если Трейс больше никогда не переступит порог этой комнаты. Ее жизнь не оборвется. Джиллиан знала, что с потерей самых любимых и дорогих людей жизнь не закачивается, но она уже никогда не будет прежней. Она понимала, что нельзя готовить себя к тому, что она потеряет Трейса. Он открыл ее душу, в которой расцвела любовь, и это прекрасное чувство позволило ей проникнуть в его сердце. Она не потеряет его, пообещала себе Джиллиан.

И снова принялась смотреть на часы.

Джиллиан заказала еду в номер, только чтобы хоть как-то занять себя. Поразмыслив, она поняла, что кусок просто не полезет ей в горло. Джиллиан уже собиралась отменить заказ, как в дверь постучали.

Наученная горьким опытом, она помнила о мерах предосторожности. Даже помня о том, что ее охраняют, Джиллиан заглянула в замочную скважину и обнаружила в коридоре официанта. Успокоившись, она открыла дверь и безразлично взглянула на поднос.

— Поставьте это там, — сказала она и, сомневаясь, что служащий говорит по-английски, махнула рукой в сторону столика. Но чек всегда оставался чеком, на каком языке вы бы ни говорили. Джиллиан наклонилась, чтобы выписать чек.

Она почувствовала резкий укол в руку и дернулась назад. Снотворное подействовало моментально, и она зашаталась, пытаясь схватить столовый нож. Мир вокруг сделался серым, а затем растворился в кромешной темноте, и Джиллиан не успела даже подумать о Трейсе.

Генерал Хусад обожал красивые вещи. Ему доставляло удовольствие любоваться ими, касаться их, носить их. И все же аскетизм и строгость его нового жилища нравились ему. Военное поселение требует определенной обстановки. Жизнь солдата всегда сопряжена с трудностями и лишениями, а иначе — конец дисциплине. Он не забывал об этом, даже когда облачался в шелка и восхищался изумрудами своей жены.

Это был невысокий, худощавый человек в самом расцвете сил, с гипнотическим голосом и удивительными сияющими глазами, которые одни принимали за признак гениальности, другие — безумия. Чин генерала был присвоен им самостоятельно, и, хотя он, несомненно, принимал участие в некоторых военных действиях, большинство медалей, красовавшихся на его груди, этот человек пожаловал себе сам. К своим подчиненным он относился то как снисходительный отец, то как бессердечный диктатор. Его не любили, но боялись и потому беспрекословно подчинялись его приказам.

На встречу с Кабо генерал облачился в золотой халат, расстегнутый на груди, чтобы продемонстрировать увешанную медалями форму и два пистолета, пристегнутые по бокам. У него было поразительное, врезающееся в память лицо с хищными ястребиными чертами, с посеребренными сединой волосами, зачесанными назад. Он отличался невероятной фотогеничностью и говорил как настоящий проповедник. Его разум постепенно ускользал в темную глубину, полную горячей ярости и жестокости, и даже лекарства порой не помогали затормозить этот страшный процесс.

В отличие от Кендесы убранство его кабинета не отличалось изысканным вкусом. В центре комнаты находился огромный письменный стол из отполированного дуба. Вокруг него расположились диваны и кресла, утопающие в мягких подушках. Здесь были также книжные полки и шкафы со стеклянными дверцами. Трейс с невозмутимым интересом разглядывал их.

Здесь нет окон, подумал он, и только одна дверь. Наверняка это не так.

На стене висели две скрещенные шпаги, а под ними расположился огромных размеров аквариум с яркими тропическими рыбками, снующими в чистой голубой воде.

— Месье Кабо. — Хусад протянул ему руку с теплотой и искренностью продавца машины, которая принесла ему месячную прибыль. — Добро пожаловать.

— Генерал. — Трейс пожал протянутую руку и внимательно взглянул в лицо человеку, которого поклялся убить. Его черные глаза были наполнены странным светом. Безумие. Оказавшись рядом с этим человеком, невозможно было не почувствовать разлитый в воздухе запах безумия.

— Надеюсь, путешествие не показалось вам утомительным.

— Нисколько.

— Будьте любезны, присаживайтесь.

Трейс уселся в кресло, а генерал остался стоять, убрав руки за спину. Кендеса молча застыл у двери. Несколько секунд Хусад безмолвно мерил шагами комнату, его до блеска начищенные ботинки еле слышно шуршали по ковру.

— Для осуществления революции необходимы верные союзники и оружие, — начал он. — Мы поднимемся на святую битву, и будут уничтожены в этой битве все недостойные и неверные. В Европе и на Ближнем Востоке мы с успехом уничтожали своих противников. — Вскинув голову и сверкая глазами, он обернулся к Трейсу. — Но этого недостаточно. Нашим священным долгом является свержение тиранических правительств всего мира. Многие погибнут в праведной борьбе, многие пожертвуют собой, прежде чем мы победим. И мы победим.