Невинность и порок - Барбьери Элейн - Страница 43

• Предыдущая
• 43/66
• Следующая

Отстранившись от него, Шепчущая Женщина коротко улыбнулась и прошептала:

— Скоро мы снова будем вместе.

Муж поцеловал ее. Он отправлялся домой, где его ждала другая женщина, любившая его не меньше, чем она… Индианка понимала всю ценность этой любви, несмотря на то, что она стояла между ней и человеком, которому было отдано ее сердце.

— Я люблю тебя, дорогая. — Слова Джека были подобны ярко раскрашенным четкам, подвешенным на тонкой нити, которой представлялась ей вся ее жизнь. — Я постараюсь вернуться, как только смогу.

Его губы слегка коснулись ее, словно он в порыве любви хотел передать ей долю своей внутренней силы.

Провожая мужа, Шепчущая Женщина произнесла простые слова, идущие из глубины ее сердца:

— Муж мой… в мыслях ты всегда со мной.

Боль резанула ее как ножом, как только Джек вскочил в седло.

Она помахала ему на прощание, и кровь незаметно отхлынула от раны.

Утренний свет разбудил Пьюрити. Тишина, царившая вокруг, свидетельствовала о том, что гроза кончилась, а близость Касса снова вызвала к жизни воспоминания о бурной страсти. Она всем телом ощущала рядом его обнаженное теплое тело.

Не в состоянии больше избегать его взгляда, Пьюрити подняла голову. У нее перехватило дыхание, едва их глаза встретились…

Касс запустил пальцы в ее волосы, и сердце девушки забилось сильнее, прошептал ее имя, и рот Пьюрити приоткрылся. Он поцеловал ее в губы, и сладкая истома поглотила все прочие чувства. Она ахнула, когда он глубоко проник в нее…

Утреннее небо было ясным и чистым, когда Пьюрити наконец вышла прогуляться. Одежда ее была влажной, все тело ныло. Ею как будто овладело какое-то странное оцепенение, и она прикрыла рот рукой, чтобы подавить зевок. Их палатка была уже разобрана и упакована, костер потушен, лошади навьючены. Ночь их близости осталась позади.

Искоса взглянув на Касса, стоявшего рядом со своим мерином, Пьюрити вспомнила любовные признания, хриплым шепотом срывавшиеся с его губ, когда их тела соединились и пик наслаждения был близок. В памяти всплыло выражение глаз Касса, после того как все осталось позади, но мгновения взаимной страсти все еще были живы в их сознании. Она никогда еще не чувствовала в себе столько силы, жизни и огня, как в те минуты, когда находилась в егo объятиях.

Но как только они оделись и позавтракали при ярком свете утреннего солнца, между ними воцарилось странное молчание.

Касс, снова одетый по-индейски, резко обернулся к ней. Не останавливая на девушке взгляда, он проговорил:

— Поселок кайова уже недалеко. Мы доберемся до него через день, самое большее два.

Пьюрити молча кивнула.

— Тогда давай поторопимся.

Девушка еще раз кивнула. Действительность снова обрушилась на нее, а вместе с ней вернулась и тревога. В сущности, ничего не изменилось. Касс по-прежнему оставался Бледнолицым Волком, и главной целью его была месть. Она заключила с ним сделку, на которую никак не могло повлиять то обстоятельство, что они занимались любовью. Впереди ее ждала встреча с индейским шаманом, а потом ей придется выполнить свою часть соглашения.

Пьюрити стало грустно.

— Нам пора в путь, — неожиданно раздался голос Касса.

Оторвавшись на миг от своих мыслей, она заметила, что он стоит возле нее. Неожиданно Касс подхватил ее, усадил в седло, а сам занял место позади. Девушка оглянулась и увидела, что ее кобыла прочно привязана кожаным ремешком к седлу вьючной лошади.

В ответ на безмолвный вопрос в ее глазах Касс произнес:

— У тебя сегодня усталый вид. Так тебе будет удобнее.

Пьюрити нахмурилась.

— Я устала не больше, чем ты.

Когда взгляд Касса метнулся к ее губам, она с удивлением почувствовала, что щеки ее залил румянец.

— Сделай мне одолжение, Пьюрити, — нежно прошептал он. — По правде говоря, я просто хочу, чтобы ты подольше оставалась со мной рядом.

В ее горле вдруг встал комок, и Пьюрити закрыла глаза, ощутив прикосновение его губ. Он пустил коня вперед, а она все еще была не в силах произнести ни слова. Когда же его руки сомкнулись вокруг нее, она решительно отбросила только что мучившие ее мысли.

Фургон мерно двигался вперед, Джулия оправила шаль и слегка сдвинула капор, чтобы защитить глаза от ослепительного солнечного света. Головная боль, мучившая ее вот уже несколько дней, до сих пор не проходила. Всевозможные попытки избавиться от нее ни к чему не привели, и поэтому Джулия для своего так долго откладывавшегося визита в город выбрала ранний час. Больше ждать она не могла.

Глядя с рассеянным видом на особняки вдоль дороги, свидетельствовавшие о том, что фургон уже достиг городских предместий, женщина облегченно вздохнула. Скоро она должна выехать на главную улицу. Нужно постараться как можно скорее покончить с делами и возвращаться домой.

Джулия подавила грусть, которая внезапно пробудилась при мысли о доме. «Рокинг-Ти» — процветающее, благоустроенное ранчо, и дом, который Джек построил на своей земле, считался одним из лучших в округе, однако без мужа и Касса он казался пустым. Она понимала, что ее тревога объяснялась еще и тем, что она со дня на день ожидала их возвращения и хотела быть дома, когда они приедут. Джулия утешала себя мыслью, что, если все пройдет благополучно, она еще до полудня вернется назад. За долгие годы она уже привыкла к периодическим отлучкам мужа и пасынка и знала, что время их отъезда и приезда редко менялось. Они никогда не возвращались раньше полудня.

Терзаемая мыслью, которой она упорно избегала все утро, Джулия взглянула на сумочку, лежавшую на сиденье рядом с ней, и тут же отвела взгляд, благодарная судьбе за то, что, как только она въехала в город, ее внимание отвлекли знакомые голоса.

— Доброе утро, миссис Томас!

Улыбнувшись, Джулия кивнула в сторону светловолосого круглолицего румяного подростка, который брел по улице, волоча за собой младшего брата.

— Доброе утро, Уильям, — ответила она. — Надеюсь, твоя мама чувствует себя хорошо?

— Она здорова, миссис Томас, — крикнул Уильям вслед быстро опередившему его фургону. — Вы не собираетесь в ближайшее воскресенье принести в церковь мятные леденцы, как на прошлой неделе?

Джулия весело бросила ему через плечо:

— Только не забудь прийти вовремя, тогда узнаешь сам!

Движение становилось все более оживленным, и Джулия слегка отпустила поводья. Ее упавшее было настроение снова поднималось по мере того, как вокруг нее раздавались все новые и новые приветствия:

— Доброе утро, Джулия. Какой чудесный денек, не правда ли?

— Доброе утро, Джон. — Городской кузнец был ее добрым старым другом. — Да, погода отличная.

— Как поживаете, миссис Томас? До чего же приятно вас видеть!

— Доброе утро, Джейкоб. — Она сердечно улыбнулась дородному лавочнику. — Я тоже рада с вами встретиться.

— Джулия, дорогая, какой сюрприз! Что вы делаете в городе в такое время? Непременно зайдите ко мне на чашку чая, прежде чем вернуться домой, слышите?

— Обязательно зайду, если только будет не слишком поздно. — Ей всегда нравилась жена священника. — Благодарю вас, Джорджина.

Да, она обеспечила себе счастливую жизнь рядом с Джеком, такую, какую она даже представить себе не могла до того солнечного октябрьского дня, когда они познакомились.

Едва Джулия окинула взглядом пестрые вывески, пульсирующая головная боль усилилась, и она почувствовала, как настроение, поднявшееся было несколько минут назад, сразу упало. Дернув за поводья, Джулия замедлила ход фургона: впереди показалось то самое здание, какое ей было нужно.

Человек предполагает, а Бог располагает, — всплыла у нее в голове фраза.

Кто это сказал? Не ее ли отец? Джулия остановила фургон и слезла с козел.

Они были в пути с самого рассвета. После восхода солнца становилось все жарче, и наконец дневной зной превратился в почти невыносимое бремя. Пьюрити изнывала от жары и усталости, у нее болела спина. Протянув руку к фляге, девушка открутила крышку и поднесла губы к горлышку. Ей казалось, она никогда не сможет утолить жажду.

• Предыдущая
• 43/66
• Следующая