Чемодановна. Моя ужасная бабушка - Никольская-Эксели Анна Олеговна - Страница 3
- Предыдущая
- 3/17
- Следующая
– Я буду жить тут, – объявила Авдотья Чемодановна, ставя чемодан на пол совершенно пустой, пыльной комнаты с голыми стенами и грязным полом.
– Но кто вы такая? – робко поинтересовался у неё папа. Он был не выспавшись и поэтому многого недопонимал.
– Зовите меня просто: Чемодановна, – сказала Авдотья Чемодановна Свирепова, что было очень мило с её стороны.
Признаться, каждый раз называть её Авдотьей Чемодановной Свиреповой – это довольно утомительное занятие даже для рассказчика. Что уж и говорить о бедных членах семьи Прикольских, которым, видимо, предстояло прожить с Авдотьей Чемодановной Свиреповой всю оставшуюся жизнь.
– Это что, такая фамилия? – растерялся папа.
Чемодановна смерила папу испепеляющим взглядом.
– Это отчество, – отчеканила она. – Ещё вопросы есть?
– А вашего папу звали Чемодан? – спросила Оля и хихикнула.
– Вот именно!
– Но позвольте, с чего вы взяли, что мы хотим, чтобы вы у нас жили? – не унимался папа. Без мамы (она все ещё спала и ничего подозрительного не слышала) он чувствовал себя жалким и беспомощным перед этой странной, пожилой, циклопических размеров женщиной.
– Кстати, да, – вступила в разговор Изольда Тихоновна.
Она, в отличие от папы, в отсутствии мамы чувствовала себя как дома. Иной раз, забывшись, она называла папу «мой дорогой» и «котик», что ужасно злило Олю, расстраивало Борю и смущало самого папу. Он не любил, когда посторонние женщины звали его котиком, особенно если рядом не было мамы.
– Почему вы решили, – сказала Изольда Тихоновна, – что останетесь тут жить? И вообще, по-моему, вам уже пора. А то я сейчас пойду и вызову полицейских с собаками.
– Цыц, – только и сказала на это Чемодановна, не удостоив Кикиморову даже взглядом. – Ольга и Борис Эдуардовичи, помогите открыть чемодан!
Похоже, новая гостья тоже чувствовала себя у Прикольских как дома.
Оля и Боря бросились выполнять приказ. Если честно, они не сводили с чемодана глаз уже добрых полчаса. С тех самых пор, как Чемодановна просочилась к ним в дом через оконную дырочку. Он был неописуемый, этот чемодан – то есть в прямом смысле слова.
– Какой у вас замечательный чемодан! – воскликнул папа. – Моего любимого зелёного цвета!
– Ты хотел сказать коричневого, – поправил его Боря.
– Не коричневого, а оранжевого, – вставила Оля (это был её любимый цвет).
– Красного! – не удержалась Изольда Тихоновна, а потом добавила: – Так я полицию вызываю?
– Подождите, Изольда Тихоновна, – прошептал папа. – Я сначала у неё паспорт попрошу. – Он откашлялся и громко сказал: – Можно мне ваш паспорт попросить?
– Разумеется нельзя, – отрезала Чемодановна.
– Но почему?! – опешил папа. Он не привык, чтобы старые женщины вели себя, как какие-то полководцы или фельдмаршалы.
– Потому что у меня его нет.
– А где он? – насторожился папа.
– Он у вас.
– У меня?!
– Вот именно. У вас в шкафу. На третьей полке сверху, лежит под стопкой нижнего белья и ничего ему не делается, – отрапортовала Чемодановна.
Оля опять хихикнула, а Боря промолчал – он всё ещё пытался разобраться с замысловатым замком на чемодане. Ему казалось, что замок… э-э… как бы это получше выразиться… словом, живой. Замок то и дело хихикал (совсем как Оля) и пытался от Бори ускользнуть.
– Вы заблуждаетесь, – вдруг разулыбался папа и стал неистово двигать бровями, подавая Изольде Тихоновне какие-то знаки.
Папа (кстати, мы забыли сказать: его звали Эдуард Константинович – почти как великого изобретателя Циолковского, только наоборот)… Итак, папа вдруг всё понял. Он понял, что перед ним – сумасшедшая. Скорее всего, эта пожилая женщина сбежала из специальной лечебницы. Иначе как объяснить то, что одета она в пижаму и полосатый халат с капюшоном? И всё остальное тоже как объяснить?
Кажется, Кикимора тоже всё поняла. Потому что она вдруг попятилась к двери, стараясь не привлекать к себе внимания.
– Стоять! – взревела Чемодановна, чем моментально пригвоздила Изольду Тихоновну к полу. – Ну, вот что, – уже тише добавила Чемодановна, опускаясь в шикарное кожаное кресло с пуфиком для ног. Боря мог бы поклясться, что ещё минуту назад никакого кресла в комнате не было. – Я продрогла до самых костей и сейчас буду принимать ванну с пеной.
– Но у нас нет ванны, – сказала Оля. – У нас только баня и душ.
– Деточка, ты ещё слишком мала, чтобы разбираться в подобных вещах, – ответила Чемодановна.
При этих словах стенка за её спиной раздвинулась, и глазам ошарашенных Прикольских с Изольдой Тихоновной предстала мраморная ванна на позолоченных львиных ножках. Ванна зарычала и сама собой начала наполняться.
– Аудиенция окончена. Всем спать, – позёвывая, сказала Чемодановна. – Борис, Ольга, марш в кровати.
– А как же чемодан? – разочарованно спросил Боря. Он так надеялся заглянуть внутрь!
Глаза Чемодановны предупреждающе сверкнули – и этого было вполне достаточно, чтобы Прикольские моментально покинули комнату. А Изольда Тихоновна легла спать, так и не вызвав полицейских с собаками.
Кстати, никакого паспорта у папы в шкафу на третьей полке сверху не оказалось.
Глава 3
Отравленные пирожные
А на следующий день за завтраком кое-что произошло.
Завтракали молча: так у Прикольских было заведено. Вернее, так завелось с появлением в доме Кикиморы. Её любимое выражение было «когда я ем, я глух и нем». И ещё: «Когда я играю, я глух и нем. Когда я гуляю, я глух и нем. Когда я учу уроки, я глух и нем…» Ну, вы поняли. Изольда Тихоновна вообще не любила, когда дети разговаривают. Она любила, когда они, наоборот, молчат.
– Дети должны побольше слушать и поменьше болтать, – часто повторяла Кикиморова, покрывая свои длинные ногти красным лаком.
Однако на этот раз Оле с Борей помалкивать не пришлось. Потому что, когда папа намазывал третий тост вареньем, мама заваривала вторую чашечку кофе, а Изольда Тихоновна пила кефирный гриб, на пороге кухни появилась…
…Чемодановна!
Да, именно так – с красной строки, многоточием спереди и восклицательным знаком сзади. Чемодановна вообще любила эффектные появления, как вы уже догадались.
На этот раз на ней не было пижамы и полосатого халата. Зато на голове у неё красовалась высокая малиновая причёска в форме дома – с дверями и окнами. Одета Чемодановна была в розовый спортивный костюм и туфли на каблуках. Причём Оля могла бы поклясться, что это мамины туфли. А костюм – её собственный! В котором Оля ходит на физкультуру! Только он каким-то непонятным образом налез на Чемодановну и даже не разошёлся по швам.
При виде Чемодановны папа пошатнулся на стуле и уронил на пол тост. Честно говоря, он сначала очень обрадовался, когда не увидел вчерашнюю ночную гостью за кухонным столом. И даже решил, что она ему приснилась в кошмаре.
Изольда Тихоновна тоже отреагировала на Чемодановну неадекватно. Она поперхнулась кефирным грибом и выплюнула его прямо в папу. Оля же и Боря, наоборот, заметно повеселели, когда увидели Чемодановну. Но на всякий случай они решили скрыть это от окружающих. Как ни в чём не бывало дети продолжили ковыряться в остывшей каше.
Но самая странная реакция на появление этой пожилой женщины была у мамы. И даже не потому, что мама видела её впервые, а совсем наоборот. Ведь именно мама, прекрасная Шурочка Николаевна, знала Чемодановну лучше всех остальных членов семьи. Мама знала её лучше, чем кто бы то ни было в этом безумном мире. Мама знала её, можно сказать, вдоль и поперёк, как облупленную, как свои пять пальцев! Поэтому при виде Чемодановны не папа и не Боря с Олей полезли под стол, а именно мама. Прямо с кофейной чашкой в зубах!
- Предыдущая
- 3/17
- Следующая