Очарованные Гавайи - Стингл Милослав - Страница 40

• Предыдущая
• 40/50
• Следующая

Чем закончилось дело Розы Крамм, я не знаю. Буду в Мюнхене, попробую ее разыскать. Не сомневаюсь, она расскажет много интересного.

Я отправился в знаменитый Пёрл-Харбор. На этот раз для посещения крупнейшей военно-морской базы Тихого океана я отказался от услуг американского экскурсионного судна и, заплатив двенадцать долларов, поднялся на палубу элегантного, не слишком быстроходного «Эдвенчера».

Судно отошло от причала у бульвара Ала Моана, в восточной части Гонолулу. Не торопясь, оно обогнуло город и вошло в воды Жемчужной гавани. Владельцам «Эдвенчера», получающим приличные деньги, приходится веселить пассажиров в баре. После пяти порций джина Пёрл-Харбор кажется весенним яблоневым садом. Для непьющих включают длинную магнитофонную запись детального рассказа о предыстории и нападении на гавайскую базу.

Так как я ехал туда не для того, чтобы снова увидеть корабли-гиганты, а глубже познакомиться с историей и поклониться праху погибших, я с интересом слушал рассказ о событиях, начавшихся 7 декабря 1941 года здесь, в Жемчужной гавани, где раньше обитали только жемчужницы да акульи боги гавайских жрецов. Большинству путешественников моя заинтересованность казалась непонятной. Среди пассажиров судна были представители только двух стран, главных участниц трагедии в Пёрл-Харборе, – американцы и японцы.

Из рассказа магнитофонного гида меня больше всего удивило то, что Пёрл-Харбор вполне мог дать отпор японцам: перед бомбардировкой пришло несколько сообщений о готовящемся нападении на Гавайи. Одними из первых послали достоверное предупреждение дешифровальщики вражеских кодов. Никогда не державшие в руках оружия, они в силу своих способностей и высокой квалификации могли повлиять на ход событий в большей мере, чем несколько дивизий и десятки военных кораблей. Своим гражданским видом они невыгодно отличались от подтянутых офицеров американской армии. Среди них были математики, лингвисты и другие чуждые, с точки зрения профессиональных военных, армии люди.

Однако, когда над их родиной нависла непосредственная военная угроза, их призвали на действительную службу и составили группы по изучению кодов и дешифровке секретных сообщений армий иностранных государств. Больше всего пришлось поработать над так называемым «пурпурным» японским кодом, по тем временам одним из наиболее сложных в мире. И все-таки к середине 1940 года американские контрразведчики справились с ним. Более того, старший лейтенант Фридмэн и капитан Крэмер сконструировали одну из первых математических машин, предшественницу сегодняшних ЭВМ, о помощью которой механизировался, то есть существенно ускорялся, процесс дешифровки. Благодаря тому что Фридмэну, Крэмеру и другим удалось разгадать «пурпурный» код, разведчики уже с середины 1940 года читали тщательно зашифрованные, строго секретные инструкции из Токио раньше, чем прочитывал их японский посол в Вашингтоне.

6 декабря (за сутки до вероломного нападения на Гавайи) Фридмэн и Крэмер приняли и расшифровали длинное, состоящее из четырнадцати частей сообщение токийского правительства своему послу в Вашингтоне. Это была нота, предназначенная для вручения правительству США. Тринадцать пунктов ноты были посланы заранее, четырнадцатый, заключительный, как говорилось в инструкции, должен быть сообщен посольству на следующий день. В этом последнем пункте, дошедшем до Вашингтона в четыре часа утра (то есть еще задолго до нападения на Перл-Харбор), говорилось, что японское правительство вынуждено сообщить американскому правительству: в связи с американской позицией невозможны какие-либо уступки, и японское правительство не несет более ответственности за дальнейшее развитие событий. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: Токио с присущей Востоку деликатностью сообщает Соединенным Штатам об объявлении войны.

Расшифровав последний пункт, Крэмер побледнел. Он сразу понял, что через несколько часов где-то будут падать бомбы и умирать люди – солдаты армии, в которой он служил сам. Бросив свои текущие дела, Крэмер, несмотря на низкий чин, начал искать самого начальника штаба американского военно-морского флота адмирала Старка. Найти адмирала не удалось. Тогда он стал разыскивать начальника генерального штаба американской армии генерала Маршалла. Но и его не оказалось на месте, в это время он как раз объезжал коней в одном из вашингтонских парков. Обойдя пустые кабинеты, Крэмер вернулся в свое бюро и вновь погрузился в текст токийской инструкции, а предназначенной послу Номуре. Дойдя до предпоследней, тринадцатой части, он понял, что посольство должно было вручить полный текст ноты государственному департаменту 7 декабря, примерно в тринадцать часов по вашингтонскому времени.

Крэмер высчитал, который час будет в этот момент на Гавайях. Оказалось – половина восьмого утра. Воскресное утро! Солдаты будут отсыпаться после бурно проведенной ночи, самые набожные из них пойдут в церковь. Так что, если завтра японцы в это время нападут на Гавайи, оказать сопротивление будет некому. Крэмер не раздумывал больше ни минуты. Он сел в автомобиль и снова отправился к адмиралу Старку, которому тогда подчинялась база в Пёрл-Харборе и весь американский флот на Гавайях. Адмирал не принял человека, принесшего столь важное известие. Лишь после томительного ожидания Крэмера впустили в штабную канцелярию. Поданная им шифровка ничуть не смутила адмирала. Сначала он вообще отказался послать своим морякам какое-либо предупреждение и лишь позже согласился позвонить в Гонолулу. Но телефонная линия оказалась поврежденной. В конце концов шифрованное предупреждение было отправлено как обычная телеграмма – через посредничество коммерческой телеграфной компании «Уэстерн Юнион».

Сообщение о непосредственной угрозе важнейшей военно-морской базе в Океании, которое могло сохранить жизнь многих людей, спасти суда, самолеты и другую технику, было послано по обычному телеграфу! И кем? Людьми, отвечающими за безопасность Гавайев! В Гонолулу телеграмму принял молодой почтовый рассыльный, почти мальчик. Те, кому она предназначалась, получили ее слишком поздно, когда гавайский флот уже был разбит, а в водах Пёрл-Харбора были навеки погребены тысячи солдат.

Признаки готовящегося нападения не ускользнули также от внимания тех, кто находился в это время на островах. Как правило, это были низшие чины или рядовые.

Первыми заговорили о зловещих сигналах радисты, следившие за работой японских передатчиков. Один из солдат, «сидевший» на сообщениях Токийского радио, обратил внимание, что 5 декабря впервые передача последних известий закончилась сообщением метеорологов «Хигасино Кадзе». Более того, странное для данной передачи сообщение было повторено дважды. Хигасино Кадзе по-японски значит «восточный ветер, дождь». Солдат, ведущий запись регулярных передач японского радио на монитор, заподозрил нечто необычное в том, что «метеорологическая сводка» прозвучала именно в данной программе, почувствовав в ней зашифрованный знак к каким-то чрезвычайно важным действиям.

Он поделился своим подозрением с начальником восточного отдела контрразведки капитаном Сэффордом. Последний, как и Крэмер, уведомил об этом адмирала Старка. Адмирал сунул бумажку в ящик, не предприняв абсолютно никаких мер. А ведь метеорологическое сообщение «восточный ветер, дождь» по приказу японского генерального штаба означало непосредственную подготовку к вооруженному нападению Страны восходящего солнца на Соединенные Штаты.

Отмечались и другие признаки приближающегося нападения. Так, американский патрульный самолет увидел в водах возле Гавайских островов пятнадцатиметровое масляное пятно – след подводной лодки. За несколько часов до атаки небольшое военное судно обнаружило японскую подводную лодку и даже вступило с ней в бой! Судно называлось «Уорд». Это был «старичок» времен первой мировой войны. Ему давно пора было «на пенсию», но с наступлением неспокойных времен его пощадили и отправили к берегам Гавайев в качестве патрульного тральщика. На отжившем свой век корабле пятого класса служили исключительно «запасники». Только капитан «Уорда» старший лейтенант Оутэрбридж был офицером.

• Предыдущая
• 40/50
• Следующая