Убить демиурга! - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 40

• Предыдущая
• 40/96
• Следующая

– Еще успеешь оглядеться, – легко пообещала Владычица, ошибочно истолковав внимательный взгляд девушки.

– Спасибо, – скованно поблагодарила та.

– Ты меня боишься? – неожиданно притормозила и выстрелила вопросом в упор Ана.

– Нет, – рассеянно, едва отзвучал голос Владычицы, выпалила Ника. Ее все еще тянули по ступеням вверх, но смысла спешки девушка уяснить не могла. Возможно, Гилиане просто так захотелось, а она привыкла доверять своим порывам.

Но бояться Владычицу у Вероники не получалось. Нельзя же шарахаться от героини собственных книг, которую знаешь как облупленную, знаешь от имени последнего любовника до иных мельчайших мелочей. Вплоть до того, что Ана любит ночью, если проснулась, погрызть орешки норх, оттого и ворчит сама на себя по утрам, выковыривая синие кусочки из зубов, а все равно ест. И ненавидит открытые платья, потому что когда-то в далекой юности ее пыталась задушить шелковой лентой с вшитой стальной нитью наемная убийца. Не любит, но носит, когда мода обязывает, только всегда набрасывает на плечи пелерину, как призрак защиты.

Ника вздохнула и посмотрела в синие-синие глаза Владычицы, сверкающие неистощимым жизнелюбием, любопытством и, пожалуй, немножко тревогой и растерянностью. Не только Ника не знала, как себя вести с ожившей обложкой со своей книги (правда, ни одному художнику не удавалось нарисовать Ану такой настоящей). От взгляда глаза в глаза родилось понимание мотивов Владычицы.

Гилиана сама не знала, как вести себя с Видящей, потому и ринулась общаться столь решительно. Так она всегда поступала с тем, что ее ввергало в замешательство или пугало. Потому Ана и утащила Нику из общества сыновей, потому и начала разговор прямо на лестнице, как говорится, не отходя от кассы.

Девушка с Террона погладила свободной рукой вцепившиеся в ее локоть женские пальцы, улыбнулась и поначалу робко, а потом все смелее и смелее заговорила:

– Не волнуйся, Ана, я не враг и никогда твоим врагом не буду. Я сейчас, может, глупость скажу, но это честная глупость. Наверное, я фиговая писательница, но всех своих героев, о которых писала и которых, как считала, придумала самолично, люблю. Они, то есть вы, мне глубоко симпатичны. Альрахан по-своему прекрасен, но родной мир меня вполне устраивал. Я никогда не хотела жить в вашей сказке, сюда меня вынудили переселиться обстоятельства. Альсоры объяснили, что Террон выживает меня, и, если не уйду, пострадают родные. Вот как-то так. – Ника запнулась на полуслове и судорожно вздохнула. Речь взволновала ее, сердечко стучало часто-часто, а на щеках вновь выступил яркий румянец. – В общем, мне и хорошо, оттого что я могу увидеть Альрахан воочию, и плохо, оттого что не увижу больше тех, кого люблю. Странное состояние. Из-за него я, наверное, чудно себя веду, но это вовсе не потому, что я боюсь кого-то из вас. Совсем напротив, честно.

– Я тебе верю. – Ана улыбнулась девушке в ответ, а потом совершенно неожиданно для нее порывисто привлекла в объятия. – Знаешь, – шепнула Владычица на ушко писательнице, – чтобы вытянуть тебя с Террона, мои сыновья провели опасный ритуал введения в семью. Так что для меня ты почти дочка. Магия порой выкидывает занятные шутки, я ощущаю тебя родной. Пойдем, Ника, поболтаем. Я всегда хотела иметь подругу, а не получалось.

– У вождей не бывает друзей, – сочувственно процитировала девушка, следуя за Гилианой. Та уже не тащила ее, как добычу. Двое шли рука об руку. – Я не очень умею дружить, но готова попробовать.

– Как насчет того, чтобы первым делом выбрать тебе покои поближе к моим? Или к кому-то из альсоров? – Взгляд Аны сверкнул лукавством и откровенной провокацией.

– И они устроят битву на кулачках или кинутся с линейкой мерить, от кого до моих дверей ближе? – прыснула в ладошку Ника.

– Могут? – чуть-чуть удивилась Владычица, секунду-другую подумала и ответила сама себе с проказливым хихиканьем: – Могут. – И протянула: – Давно надо было им сестренку родить.

– А я братика хотела, старшего или младшего, все равно. Но сейчас чувствую себя не сестренкой, а новым мячиком, который отобрали у ребятишек, – задумчиво сообщила девушка.

– Ничего, потерпят р-р-ребятишки, – отрезала Гилиана и обернулась, как сделал бы любой, чтобы просто глянуть на тех, кто являлся предметом разговора.

Насмешка сбежала впопыхах с ее губ. Теперь Владычица смотрела на альсоров как-то иначе и видела, вероятно, тоже что-то особенное.

Довольно далеко внизу лестницы все еще стояли четверо мужчин, которым в приказном порядке запретили следовать за дамами. Глеану ожесточенно драл пятерней вконец распоясавшиеся волосы, на руках проблескивали золотые чешуйки. Инзор притоптывал ногой, а из-под сапога почему-то летели искры, хотя поджигать на камне было нечего. Пепел скрестил руки на груди, а за его спиной трепетали странные серые полотнища крыльев. Внешне беспечно вел себя лишь наемник – привалившись к перилам, он с натуральным восторженным удивлением созерцал альсоров. Как чудо, ну или как эффектный фокус. Иной раз одно от другого не отличишь, а для зрителя не суть важно, если он хочет верить.

Нике тоже как-то вдруг ужасно захотелось узнать, что же такое происходит. Она моргнула и пискнула от изумления. Реальность вспыхнула, как галлюцинация импрессиониста, разноцветьем переплетенных нитей разной толщины и текстуры. Странных нитей, бобиной для которых была Ана, и вблизи от нее нити эти сияли особенно ярко, наливаясь силой.

Спустя миг Веронику пронзило понимание: эти нити и были силой! Это была магия мира Альрахан, в полной мере ведомая лишь Владычице, и никому иному. Из этих нитей по ее воле искры магии вливались в амулеты, талисманы или альраханцев, которым дозволялось владеть малой толикой того, чем в избытке повелевала Гилиана. Повелевала не ради власти, но ради защиты, блага и процветания страны. Сияющие разноцветные большие и малые искры и гроздья искр блистали в саду, просверкивали вкраплениями в вещах, растениях, разлетались от Аны сияющим волшебным веером.

Такая хрупкая и маленькая по сравнению с титанической мощью магии – она была гарантом и стержнем благополучия мира. Раньше этот контраст восхищал Нику, теперь почти ужаснул. Она ведь одна, и такая тяжелая ноша, правильно ли было все валить на Владычицу? Ответа на этот вопрос у Вероники Соколовой не было, да и найдись он, разве от девочки с Террона что-то зависело?

Ника отогнала нахлынувшие сомнения и, восторженно щурясь, вгляделась в очертания дворца. Он весь был оплетен разноцветным кружевом чар, опутывающих и пронизывающих строение от фундамента до шпилей с флагами, отчего здание выглядело не белокаменным с декоративным вкраплением розового и сиреневого камня, а сверкающим всеми красками. Сверкающим лишь для Аны и каким-то чудом для Ники.

Глаза устали от яркости дворца и Владычицы. Девушка сморгнула навернувшиеся слезы и невольно отвернулась. Взгляд упал на альсоров. Ой, а от матери к ним, будто пуповины, тянулись нити, нет, скорее скрученные канатом потоки.

Ника бросила быстрый взгляд на Ану. Похоже, такого с сыновьями раньше не случалось, иначе не было бы столь удивленным, почти растерянным лицо Гилианы. Когда же она посмотрела на Веронику, глаза Владычицы и вовсе отправились на свидание с ровными темными дугами бровей.

Ника наклонила голову, пытаясь разглядеть, чего же эдакого отыскала на ней Ана. Как говаривал Жорж Милославский: «На мне узоров нету и цветы не растут». Может, женщина только сейчас заметила спящую на руках собачку? Шотар-то лишь ухом повела при встрече с Владычицей, даже тявкнуть не соизволила. Дескать, нет меня, сплю. А того, кто спит, точно не будут вытаскивать из уютного гнездышка девичьих рук, чтобы отправить на псарню. Неплохое в общем-то место, но местечко рядом с Никой привлекало хвостатую умницу гораздо больше.

Но нет, Гилиана смотрела не на собаку, а на саму Нику, вернее, на ее грудь. Противоестественных наклонностей за Владычицей, при всей любви к экспериментам, отродясь не водилось. Потому девушка все-таки сообразила: смотрят на украшение, тот самый не то кинжал, не то пламя на тонком кожаном ремешке. Тот самый, в котором Дарет заподозрил магический предмет.

• Предыдущая
• 40/96
• Следующая