Вернись, любовь - Стил Даниэла - Страница 31

• Предыдущая
• 31/58
• Следующая

Званые обеды! Изабелла уже много месяцев не была ни на одном, и потом, она никогда не ходила на них одна. Она никогда не была просто Изабеллой, они всегда были вместе – Изабелла и Амадео.

«Мы были своего рода чудесной командой, – подумала она. – Мы двое, кем мы были, что собой представляли, как мы смотрелись вместе. Как спаржа с соусом из яичных желтков. Трудно, когда у тебя больше не может быть и того и другого. Не так пикантно, не так приятно, не так интересно... не так...»

Внезапно загрустив, Изабелла с восхищением посмотрела на Наташу – свою смелую подругу, которая без сопровождения украшала званые обеды и, казалось, всегда великолепно проводила время.

– Я без него – ничто, – прошептала она. – Все прелести жизни исчезли. Все, чем я была... чем мы были.

– Знаешь, это чепуха. Тебе, может быть, одиноко, но ты все же остаешься такой, какой была всегда. Красивой, умной, удивительной женщиной. Даже сама по себе. Вы оба были личностями, которые дополняли друг друга, но при сложении давали два с плюсом, а не две половинки, составляющие единое целое.

– Мы представляли собой нечто большее, Наташа. Мы были единым целым. Сложенными, переплетенными, смешанными, спаянными, слитыми воедино. Я никогда до конца не понимала, где кончался он и начиналась я. А теперь знаю... даже слишком хорошо. – Она уставилась на кофе в чашке, и голос у нее перешел в тихий шепот.

Наташа коснулась ее руки.

– Все забудется со временем.

Но когда Изабелла подняла взгляд, глаза у нее были сердитыми.

– Почему я должна? Почему я должна что-то забывать? Почему это должно было случиться со мной?

– Это случилось не с тобой, Изабелла. Это случилось с ним. А ты еще здесь, вместе с Алессандро, с твоим делом, с каждой своей частичкой, твоим умом, сердцем, душой, в целости и сохранности. Если только ты не позволишь горечи убивать тебя, как тебе это уже кажется.

– Разве с тобой не произошло бы то же самое?

– Может быть, у меня не хватило бы духу сделать то, что удалось тебе. Продолжать жить, взять на себя его дело, сделать его лучше, руководить работой даже отсюда. Но этого недостаточно, Изабелла. Недостаточно... о Господи, малышка, пожалуйста... не теряй себя. – Слезы заволокли ей глаза при взгляде на темноволосую красавицу, такую уставшую, такую одинокую, внезапно лишившуюся самого близкого человека. Зарываясь на весь день с головой в работу, она не чувствовала этого. Но рано или поздно рабочий день кончался, и ей приходилось возвращаться к мыслям о доме.

Изабелла тихо встала, похлопала Наташу по плечу и молча вернулась в свою комнату. Когда она вышла оттуда десять минут спустя, на ней были темные очки, норковое пальто и черная шерстяная шапочка.

Наташа резко остановилась, увидев ее.

– Куда ты, черт возьми, собралась?

– На улицу. На прогулку.

Из – за очков невозможно было разглядеть ее глаза, но Наташа тотчас же поняла, что она плакала.

Какое-то время женщины молча стояли, глядя друг на друга. Затем Наташа сдалась, охваченная горестным сочувствием к подруге.

– Ладно, я пойду с тобой, – сказала она, – но ради Бога, сними это пальто. Ты выглядишь такой же неприметной, как Грета Гарбо. Тебе не хватает только одной из ее шляп.

Изабелла устало усмехнулась, чисто по-итальянски пожав плечами.

– Это единственное пальто, которое я захватила из Италии.

– Бедная маленькая богачка. Пошли, я поищу что-нибудь для тебя.

Изабелла пошла за ней, а Наташа подошла к шкафу и вытащила красное шерстяное пальто.

– Я не могу надеть его. Я... Наташа, извини...

– Почему?

– Оно не черное.

Наташа какое-то мгновение непонимающе смотрела на нее, но потом поняла. До этого она не была уверена.

– Ты носишь траур? Изабелла кивнула.

– Поэтому ты не можешь взять красное пальто? – Идея носить черные платья, черные свитера, черные чулки в течение целого года – это было нечто новое для нее. – Я бы чувствовала себя ужасно. – Наташа вновь перевела взгляд на шкаф, а затем пробормотала через плечо: – Тебя устроит темно-синее?

Чуть-чуть поколебавшись, Изабелла кивнула и молча сняла роскошное норковое пальто. Наташа надела лисий жакет, теплые перчатки и высокую шапку из рыжей лисы. Она повернулась и увидела улыбающуюся Изабеллу.

– Ты выглядишь великолепно.

– Ты тоже.

Поразительно, но даже в простом темно-синем пальто и черной вязаной шапочке она была очень эффектной. Главным достоинством ее внешности была кожа цвета слоновой кости и глубоко посаженные миндалевидные глаза.

Подруги тихо вышли из квартиры. На улице было уже темно. Наташа устремилась вперед, когда швейцар распахнул дверь, и Изабелла поразилась, как там холодно. Ей вдруг показалось, как будто кто-то сильно ударил ее в грудь. Она на миг задохнулась и почувствовала, как хрустальная пелена заволакивает ей глаза.

– У вас всегда такая погода в феврале? Нью-Йорк почему-то запомнился мне только осенним.

– Сейчас еще, слава Богу, потеплело. Обычно бывает хуже. Ты хочешь пойти в какое-нибудь определенное место?

– Как насчет парка?

Они торопливо шли по Парк-авеню. Наташа была в шоке.

– Только если у тебя есть желание покончить жизнь самоубийством. Знаешь ли, в парке можно встретить уголовный контингент. Кажется, там совершаются тридцать девять грабежей и два убийства в час.

Изабелла засмеялась и неожиданно почувствовала, что ее тело оживает. Но ее подгоняли вперед не энергия, а напряжение, одиночество и страх. Она так устала от всего: работы, путешествия, необходимости прятаться, скучать по мужу и быть храброй. «Побудь смелой еще немного». Ей все еще слышались слова, сказанные Амадео, когда он говорил с ней в тот последний вечер.

Изабелла быстро шла по улице. Наташа старалась идти с ней в ногу, но Изабелла как будто забыла о существовании подруги. «Надо быть... смелой... смелой... смелой...» Ей показалось, что они прошли уже несколько миль, прежде чем наконец остановились.

– Где мы?

– Семьдесят девятая улица. – Они миновали восемнадцать кварталов. – Ты в неплохой форме, старушка. Может быть, пора возвращаться домой?

– Да. Но помедленнее. Как насчет того, чтобы прогуляться в какое-нибудь более интересное место? – Они проходили кварталы домов, похожих на Наташину каменную крепость, с навесами и швейцарами.

– Мы можем дойти до Мэдисон-авеню и посмотреть на витрины магазинов. – Было уже около семи часов. Мертвый час, когда люди сидели дома, придя с работы и готовясь пойти куда-нибудь. К тому же на улице было слишком холодно, чтобы многим захотелось идти вечером глазеть на витрины магазинов. Наташа посмотрела на небо. В воздухе чувствовался привычный мороз. – Думаю, может пойти снег.

– Алессандро будет в восторге. – Теперь они пошли медленнее, восстанавливая дыхание.

– Я тоже.

– Ты любишь снег? – Изабелла с удивлением посмотрела на нее.

– Нет. Но это удержит тебя дома, и мне не придется лезть из кожи вон, чтобы быть уверенной, что ты не сделаешь какую-нибудь глупость.

Изабелла засмеялась над ее тирадой, и они пошли дальше, мимо магазинов, в которых продавались изумительные вещи от Кардена, Унгаро, Пьера Д'Альби и Ива Сен-Лорана. По пути им встречались художественные галереи и салоны причесок Сассуна.

– Выясняешь возможности конкурентов? – Наташа лукаво наблюдала за ней. Изабелла впитывала все в себя, ее глаза сияли от удовольствия. Она была женщиной, любившей все грани своей работы.

– А почему бы нет? У них очень красивые вещи.

– Ваши тоже.

Изабелла слегка поклонилась, и они пошли дальше. Это было предместье Сен-Оноре Нью-Йорка – сверкающее ожерелье ярких, бесценных украшений, связанных вместе, подчеркивающих красоту друг друга, бесчисленное множество сокровищ, спрятанных в каждом квартале.

– Тебе действительно нравится?

– Что, Нью-Йорк? – удивилась Изабелла. Да, он ей нравился. Он заинтриговывал ее. Но любить... нет... пока нет... Даже прожив в нем год, она с радостью вернулась в Рим.

• Предыдущая
• 31/58
• Следующая