Через семь границ (СИ) - Кротов Антон Викторович - Страница 14

• Предыдущая
• 14/38
• Следующая

— Нечего людям проблемы устраивать! Пошли, в палатке переночуем! — и мы отошли от дороги и поставили палатку на диком поле. Рядом с дорогой

(чуть-чуть мы поднялись вверх) росли травянистые растения, уже высохшие, жёлтые, высотой по колено. Видовую принадлежность растений я не установил. Поставили палатку на этом поле. Люди нас не беспокоили.

В 6.15 утра мы уже на трассе. Стоять на развилке — неблагодарное занятие. Думаешь, что машина пойдёт направо, подготовился её стопить, а она налево. Или наоборот. Упустили «Камаз» в сторону Мартакерта. Как рассвело, местные жители — четверо крестьянского вида мужиков средних лет — скопились на этом же повороте, где стояли и мы, желая уехать куда-либо, и своими разговорами и вопросами «Коконаци?» отвлекали нас от приманивания машин (которых, впрочем, не было видно).

Наконец, некий старый «ИЖ-каблучок» с тремя человеками в кабине взял ещё шестерых в свою маленькую и тёмную гробницу-кузов. Для полноты ощущений некоторые пассажиры сразу же закурили. Машина шла в Мартакерт!

Во времена СССР Нагорно-Карабахская автономная область, населённая в большинстве своём армянами, административно подчинялась Баку.

Спустя много лет, в 1990-91 годах, когда Советский Союз затрещал по швам и в конце концов рассыпался, между Арменией и Азербайджаном началась война, которая, то затихая, то активизируясь, длится до сих пор. Кто кого притеснял в Советском Карабахе — судить не мне, но армяне в один голос утверждают, что азербайджанцы притесняли их. На сегодняшний день армяне вытеснили азербайджанцев не только из Карабаха, но и из некоторых соседних районов.

Сейчас Нагорный Карабах — чрезвычайно засолдаченная местность. Половина из всех встреченных нами людей были солдатами в разных проявлениях (зелёные пятнистые обыкновенные; ВАИшники; военные и гэбисты без специальной формы; военные водители).

Города и сёла Карабаха разрушены. Единственный город, который восстановлен, — столица, Степанакерт. Многие жители Карабаха стали беженцами: азербайджанцы в Азербайджан, армяне — в Армению. В Мартакерте из пятнадцати тысяч жителей осталось три тысячи. Пустые, пыльные улицы, почти нет ни людей, ни машин. В руинах города Шуша, Агдам, Лачин…

Нагорный Карабах не считает себя частью Армении. Сейчас это вполне самостоятельное армянское государство. Хотя деньги и паспорта армянские, но почтовые марки уже свои, карабахские, и президент свой, карабахский, и на новых картах Армении, изданных в Ереване, заголовок гласит:

АРМЕНИЯ и НАГОРНО-КАРАБАХСКАЯ РЕСПУБЛИКА

Интересно, что «исторически армянские» (или случайно подпавшие под горячую руку и завоёванные) Кельбаджар, Лачин, Агдам, Физули и другие райцентры даже на новых армянских картах отмечены как азербайджанские. Ни одной карты с текущим положением фронта в Армении мы не видели.

Итак, через полтора-два часа, пропылённые и прокуренные, мы вылезаем из ящика-кузова «каблучка» на городской площади в центре Мартакерта…

Многочисленные развалины. Мёртвое, заржавленное «Колесо обозрения».

Редкие жилые дома. В других домах — трава по пояс, цветы, торчащие из пустых окон. В центре города — памятник солдатам Отечественной войны, заросший и облупившийся. Рынок — куча арбузов. Цены втрое выше, чем в Араратской долине. Источник-фонтан, люди с вёдрами, бидонами и флягами. Почтамт — тоже пострадавшее от войны, облупленное здание. Письмо в Москву отправить можно, но сколько будет идти, никто не знает. Солдаты разъезжают в кузовах редких грузовиков.

Купили арбуз. Позавтракали. Неуютно как-то. Поехали в Агдам.

Все машины в Карабахе — старые советские. Номера, как правило, тоже старые, с буковками «НК», или армянские военные, с армянскими буквами. Ни одной импортной машины в Карабахе я не видел.

Когда мы шли по городу в сторону Агдама, нас предложил подвезти армянин с длинным носом лет сорока на старой легковой машине.

— Русские? из Москвы? — удивился он. — Давно русских не видел, все уехали отсюда, только двое во всём городе остались: моя жена и ещё одна женщина.

На посту ВАИ на выезде из города водитель высадил нас, развернулся и поехал обратно в Мартакерт, радуясь необычайной встрече: русские! туристы! в Мартакерте!

От Мартакерта до поворота на Агдам мы доехали в кузове, ароматном от навоза. Видимо, в этом грузовике недавно перевозили коров.

Агдам решили не посещать, и вскоре нас подобрала другая машина — «уазик» с двумя карабахскими офицерами.

— А вы не шпионы? Документы можно? — удивились они. Всю дорогу офицеры были обеспокоены и говорили о том, что нехорошо оказаться шпионом. Я так и не понял, всерьёз или нет.

Наконец мы прибыли в столицу Нагорно-Карабахской республики, город Степанакерт.

СТЕПАНАКЕРТ (до 1923 — с. Ханкенды) — центр Нагорно-Карабахской АО, 57 тыс. жителей. Переименован в честь С.Шаумяна. Расположен у подножия восточного склона Карабахского хребта, в долине р. Каркарчай; ж.д. станция. Электротехнический завод, мебельная фабрика, шёлковый комбинат, винзавод, молочный комбинат, асфальтобетонный завод и др. Предприятия Степанакерта производят более половины всей промышленной продукции области. Драматический театр. (Энциклопедический словарь, 1988 год).

В феврале того же самого 1988 года в Степанакерте над зданиием обкома ЦК КП Азербайджана был поднят флаг Армянской ССР. В «едином, могучем» Советском Союзе наметилась первая трещина. Прошло девять лет…

Степанакерт, как и все остальные города в Карабахе, сильно пострадал во время войны. Здесь проживает едва ли половина от предвоенного «списочного состава». Но больших разрушений мы не увидели — центральные улицы и строения, пережившие войну, подверглись косметическому ремонту. На окраине города, конечно, ещё видны следы разрухи. Но на главной улице — чисто, новые вывески (чаще на русском, чем на армянском), магазинчики и даже городской транспорт — автобусы. Нищие. Старушки продают семечки. Питьевые фонтанчики. Много солдат.

В Карабахе у нас с Олегом появилась какая-то странная болезнь. Симптомы этой болезни были такими: нежелание быстро ходить, желание спать, головная боль и проч. Болезнь проявилась у нас обоих почти одновременно, сегодня утром. Мы решили, что это следствие резкого изменения высоты и климата: после пребывания на Севане, на высоте 1900, мы поднимались вверх ещё на значительную высоту. В общем, высота тому виной или нет, — но когда мы назавтра спустились в Горис (1400), а потом и в Ереван (1000), симптомы полностью исчезли у нас обоих.

Когда мы сидели на площади в центре Степанакерта, к нам подсела обиженная временем старуха.

— Горбачёв, окаянный, весь мир перевернул! — огорчалась она.

Как выяснилось, бабка много лет работала заведующей магазином. Теперь она получала пенсию 3000 драм (6 долларов) и торговала семечками на городской площади.

Машина с трафаретной надписью:

«МИНЫ! БОМБЫ! НЕ ТРОГАТЬ!»

В Тбилиси мы когда-то встретили машину с точно такой же трафаретной надписью. Тогда я подумал: наверное, «антиугонная надпись»: захочет кто-нибудь вскрыть или угнать машину, прочтёт: мины-бомбы, испугается. Ну а здесь, возможно, и всерьёз?

Проходя мимо почты, мы решили отправить в Москву по письму. Письмо в Москву, как и открытка, здесь стоит 170 драм (из Еревана столько же). Марки же оказались свои, независимые, с надписью по-армянски и по-английски: «Republic of Mountainous Karabakh». Насчёт сроков доставки нам сказали, что каждую неделю, по пятницам, почта отвозится в Ереван. Мы отправили свои послания — они дошли до Москвы за 16 дней.

• Предыдущая
• 14/38
• Следующая