200 дней на юг (СИ) - Кротов Антон Викторович - Страница 9

• Предыдущая
• 9/91
• Следующая

Вскоре вокруг дерева возникли дети-наблюдатели, для которых явление белого мистера было сродни чуду, а белый мистер, выросший вместо плода на дереве — чудо вдвойне. Когда их накопилось много, мы покинули дерево и детей и перебрались на другую позицию ещё южнее. И здесь вокруг нас скопилась изрядная тусовка ребят, а более взрослые люди, выглядывающие из ворот домов, видя "умирающих на песке" белых мистеров, организовали нам прямо на трассе еду и чай. Зазывали и в гости, но мы не пошли.

Наконец появилась машина, которая, распространяя повсюду запах тухлой гуавы (порода груши), увезла нас из этого гостеприимного местечка в очередной посёлок Хайбар. Вообще здесь, в Судане, южнее Абри, вдоль Нила с обоих сторон шли бесконечные финиковые пальмы, а параллельно им, на обеих берегах, шла непрерывная деревня глиняных прямоугольных домов, которые, то сгущаясь, то разрежаясь, тянулись до самого Хартума. И с обоих сторон вдоль Нила существовали дороги, точнее, направления в пустыне, которые то сгущались в подобия трассы, то опять рассасывались по пустыне, то превращались в некое подобие улиц очередного посёлка, который являл собой лишь сгущение домов, машин и дорог, и больше ничего.

Итак, наше очередное сгущение цивилизации называлось Хайбар. Машина с тухлым запахом сказала, что дальше она не едет, но завтра, если мы имеем 10000 фунтов, она отвезёт нас в Донголу. Мы поблагодарили за предложение и направились искать ночлег.

Поиск ночлега был здесь несложен. Стоило нам только неспешным шагом пройти несколько десятков метров вдоль вечерних домиков Хайбара, как мы были зазваны на ночлег (и не сопротивлялись). Нам вынесли кровати из двора прямо на улицу, где мы и возлегли среди пальм. На третьей кровати возлёг некий суданец, для услады нашего слуха раскопавший где-то радиоприёмник на батарейках. Суданец уснул, а радио играло пол-ночи разные иноземные песни, пока батарейки не сели и посёлок погрузился в тишину. Нарушали оную тишину лишь звуки нашего с Гришей чесания, потому что пару суток назад, в мечети города Абри, нас жестоко искусали муравьи.

2 сентября, суббота. Деньгопрос под Донголою и пятилетие АВП

Утром хозяин замолкшего радиоприёмника унёс в дом его, себя и кровать, а мы остались на улице; но когда солнце ещё чуть-чуть поднялось, и мы убежали в дом. Гриша Кубатьян некстати начал чиниться и всё утро чинил рюкзак, купленный им в Каире. Дело в том, что Гришу преследовали проблемы с рюкзаками. Выезжая из Питера, он приобрёл некий рюкзак, который ему разрекламировали, но он пришёл в негодность уже в Иордании. В Каире Гриша купил другой рюкзак, но и он, несмотря на внешне цивильный вид, начал рваться через несколько дней. Вывод простой — не берите в дальний путь новые, неопробованные вещи.

Пока Гриша был занят ремонтом, по дороге прополз утренний суданский автобус, и мы упустили его, хотя шёл он очень медленно и даже стоял в деревне некоторое время. Но вскоре за ним показался второй автобус на Донголу, и мы едва успели пересечься с ним. Жители деревни всем миром провожали нас на сей траспорт, приговаривая: без денег, no money, ля гуруш, мафи фулюс и т. п.

Пока мы ехали — а ехали мы эти сто километров часов пять, подпрыгивая на ухабах на крыше сего автобуса, опасаясь за наши помятые рюкзаки и содержимое их (бедный фотоаппарат «Зенит»! он как раз был в рюкзаке), — пока ехали, на крыше возник билетёр. Все жители деревни, провожавшие нас, говорили, что автобус будет бесплатным, но билетёр не знал о том, а сами предупреждать мы сперва поленились, а теперь уже было поздно. Итак, билетёр, не ведая о бесплатности своего автобуса, захотел с нас 10.000 фунтов (четыре доллара), не помню уже, за одного или за двоих. Мы попросили билетёра подождать, и, пока он обилечивал других пассажиров, погрузились в спор. Я предложил заплатить эти несколько долларов, а Гриша категорически отказывался.

— Мы можем потратить эти деньги на что-нибудь более полезное, — говорил он.

— А что может быть полезнее? Здесь такая добрая страна, все нас кормят, подвозят, никто денег не просил; давай просто скинемся и подарим ему по паре долларов! У нас же сейчас денег больше, чем у всех пассажиров автобуса, вместе взятых! — говорил я. — Надо подарить!

— Нет, я уже в этой поездке подарил десять долларов, — отмазывался Гриша.

Дело в том, что в Стамбуле к нему пристали люди, сказавшиеся представителями русской мафии, и предложили поделиться деньгами; так Гриша обеднел на $10.

— Ну вот, плохим людям подарил $10, а хорошим не хочешь дать и меньшей суммы, — удивился я и подготовил для билетёра 3 доллара и 150 билетов МММ. Гриша же счёл бесплатность основным принципом путешествия и уклонился от пожертвования.

…Спустя некоторое долгое, жаркое и пыльное время мы слезли с раскалённой крыши автобуса на окраине Донголы (выдав билетёру вышеуказанную сумму денег). Пошли в город; на нашем пути лежала какая-то фабрика.

Первый же человек, увиденный нами в Донголе, сторож этой фабрики, предложил нам сперва воды, затем — поесть, затем — помыться (на фабрике имелся душ, причём с прозрачной, а не чёрной нильской водой); затем вышел начальник, мистер Мохамед, и предложил нам оставаться на фабрике гостить. От последнего предложения мы отказались, но предыдущие три были очень кстати.

Когда мы пришли на городской базар, мы решили разменять СКВ, так как с самого дня въезда в Судан мы жили "в коммунизме": у нас не появлялось ни местных денег, ни необходимости в них. Однако никто не хотел менять наши 10 долларов. Нас послали в банк, который был сегодня, разумеется, закрыт, а толстый продавец всякой всячины подарил нам 3000 фунтов. На подаренные фунты мы купили пару манго и два стакана сока; затем попросили в подарок апельсин, получили и тут же где-то оставили его. Вскоре мы обнаружили другого весёлого продавца, который обменял-таки нам наши доллары по благотворительному курсу. Мы думали получить 20000 фунтов, а получили 25000, и Гриша даже удивился, какой резон продавцу было нам менять деньги по такому невыгодному для него и выгодному для нас курсу.

— Тут, понимаешь, совсем другие мысли, вовсе не так: «выгодно-невыгодно»! Мы подарили сегодня три доллара автобусному билетёру; нам тут же это вернулось с лихвой. Просто здесь не жадничают.

И точно, вскоре нас уже угощали чаем и горьким (от долгого хранения на жаре) печеньем… Ночевали мы в бедном доме на южной окраине Донголы. Там не было электричества и других удобств, но были вездесущие суданские кровати. Если суданцы несут нам кровать — это признак ожидающейся вписки. Скоро, подумали мы, и на позицию будут нам кровать приносить.

Сегодня, второго сентября, Академии вольных путешествий исполнилось пять лет. Юбилейный день завершился. Интересно, как отмечают его наши московские друзья? Не забыли ли они про сей великий праздник?

Также мне приходили в голову мысли о деньгопросе. Конечно, мир изобилен, и нельзя делать принципа из бесплатности своего путешествия, из того, чтобы потратить как можно меньше, а получить как можно больше. Только тот человек, который умеет просить и умеет давать, а не только делать что-то одно из этого, только такой человек достигнет успеха в этом великом путешествии, а также придёт к счастью в других делах своей жизни.

Над Донголой сгустилась ночь.

3 сентября 2000, воскресенье, очень жаркий день

Мы вышли из Донголы на юг и опять запутались в лабиринте дорог. К счастью, нас вскоре подобрала очередная «Тойота». Водитель, как оказалось, пару дней назад уже подвозил русского, в подтверждение чего показал нам адрес Кактуса, написанный его рукой. Человек сей привёз нас к себе домой и познакомил со своим отцом, который, вероятно, был удивлён столь зачастившими белыми мистерами. Отец был набожный человек и перед каждым телодвижением говорил «Бисмилла» ("Во имя Аллаха").

После плотного завтрака нам стало тяжело и жарко ходить. Почему-то на горизонте очень быстро, ровно и не пыля, проползали миражи машин, и мы решили, что там идёт асфальтовая дорога, хотя это и невозможно. Пока шли туда, вспомнили, что забыли набрать воды. Поскольку там, где изредка проползали машины, домов (и, соответственно, воды) не ожидалось, я оставил Гришу на возвышенном месте и вернулся в деревню, где зашёл в какой-то двор и напугал до истерики ребёнка лет пяти, который с рёвом и скоростью ракеты убежал в женскую половину дома. Женщины, вышедшие во двор, наполнили мне канистру, приняв меня, наверное, за водителя машины, у которой закипел мотор.

• Предыдущая
• 9/91
• Следующая