200 дней на юг (СИ) - Кротов Антон Викторович - Страница 87
- Предыдущая
- 87/91
- Следующая
Теперь я приеду в Луанду с уже просроченной визой, и это будет в субботу, и до понедельника вопрос решить будет невозможно. Дальше всё будет зависеть от посольщиков РФ (помогут ли они мне продлиться) и от ангольских чиновников. А дальше — или будет какой-нибудь военный или иной самолёт на Москву долларов за двести (у меня как раз осталось $220), или можно получить визу Конго-Браззавиля и попасть туда через Кабинду (из Луанды в Кабнду, как я узнал, тоже ежедневно ходят пароходы).
Когда стало светать, ко мне, дремлющему во дворе на коврике, подошли двое ангольских парней и поманили меня за собой, обещая указать путь в Лобито. Мы вышли со двора в утренний, ещё почти не проснувшийся город. Куда меня вели, я так и не понял, пока не увидел перед собой старое колониальное здание железнодорожного вокзала. Неужели здесь есть ж.д. сообщение? Мы прошли на платформу. О чудо! Здесь стоял дизель, напоминающий нашу электричку, утренние ангольцы живо садились в него со своими корзинами и детьми, а билетёры на платформе ненавязчиво предлагали билеты всем желающим.
— Сейчас пойдёт поезд до Лобито. У тебя есть 2 кванзы?
У меня было даже 55 кванз, подаренных щедрыми водителями и пассажирами. Неужели билет так дёшев? Я приобрёл его. Это оказался даже билет туда-обратно, и всего за $0.1. "Ну, обратно я точно не поеду", — подумал я, поблагодарил своих ангольских провожатых, зашёл в ещё неполный поезд и сел у окна. Так завершился мой автостоп 1-го рода по Анголе, в ходе коего я проехал более 1000 километров всего за четверо суток. Всего же я проехал по Африке (начиная с Египта) примерно 28570 км автостопом и 2000 км на поездах.
Дизель-поезд ехал среди каналов и полей. Внутри циркулировал билетёр и какие-то продавцы. На каждой остановке (а останавливались почти через каждый километр) поезд окружали торговцы, предлагающие хлеб и бананы.
Мужик напротив купил себе булку — я заметил, что стоила она 2 кванзы, и приобрёл себе тоже. Вдоль железной дороги шла узкая асфальтированная трасса, на которой многие люди голосовали, заполняли кузова проезжающих машин и ехали в Лобито. Эти два города, Бенгела и Лобито, довольно велики, находятся рядом, и люди часто ездят туда-сюда, даже дорога асфальтовая.
Вот мимо, обгоняя поезд, проехал грузовичок, в кузове оного, помимо примерно пятнадцати человек, стоял большой напольный вентилятор. И, что самое интересное, он вращался — то дорожный ветер обдувал его! На каждой станции в деревнях подсаживались тётки с корзинами на головах (вероятно, ехали на базар). Пригородный поезд ехал полтора часа, хотя здесь всего не более 50 км, и наконец вдали показались дома и заводы и портовые краны вожделенного Лобито.
Пароходы на Луанду ходили каждый день, но расписание и методы проезда остались мне неведомы. Оставалось полагаться на удачу и на всегда правильную последовательность событий. Порт был окружён высоким забором; в воротах была приоткрыта узкая щель, куда пытались просочиться сотни ангольцев с корзинами, детьми и инвалидами на руках. Восемь полицейских, побивая людей дубинками, строили эту толпу в цивилизованную очередь, попутно проверяя билеты. Билет покупался заранее неизвестно где и стоил непонятно сколько. Как читатель и я уже поняли, это и были люди, желающие попасть в Луанду.
Моего спутника, англоговорящего ангольца, ехавшего на другом грузовике с прицепом, здесь не было — возможно, он добрался до Лобито в ночь и уже уплыл в Луанду на другом пароходе. Я пристроился в хвост толпы-очереди, попутно размышляя, что мне показать вместо билета.
Пока очередь шла, я достал из рюкзака свою папку с бумагами и нашёл там два билетозаменителя: справку АВП о путешествии вокруг света и вырезку из газеты "Moscow Times" с моей фотографией. Оба этих документа были на английском языке, которого здесь никто не знал, — но иных не имелось. Я взял в руки паспорт и справку АВП, засунул в карман газету и стал дожидаться событий.
Толпа конвульсивно, рывками, всасывалась в узкую горловину ворот; люди, по которым попали резиновые дубинки полицейских, что-то кричали на непонятных мне языках; маленькие дети плакали на плечах родителей; потные руки сжимали мятые билеты, на одном из которых я уголком глаза прочитал цену — 600 кванза ($30). Толпа, уже сформировавшаяся и сзади меня и облепившая меня со всех сторон, подтолкнула меня ко входу, и я в момент замешательства одного из полицейских был пропихнут внутрь порта. Люди один за другим входили в какое-то здание (там, как оказалось, обыскивали), потом выходили из него и проходили по трапу на некий пароход. У трапа стоял представитель власти, который тоже, вероятно, что-то проверял. Я показал ему паспорт и справку, и он, увлёкшись рассматриванием сего, даже позабыл спросить билет.
Пароход был уже переполнен. Толпы ангольцев и анголянок, их дети, частью здоровые, частью какие-то хромые, пьяные солдаты, ползающие по полу инвалиды, ящики, корзины и коробки — всё это наполняло и сидяче-стоячий салон, и палубу. Чтобы не привлекать излишнее внимание, я забрался в салон и притворился изучающим Библию (на самом деле мне было не до этого, так как пот лил с меня просто ручьями, кондиционеров не было).
Через некоторое время в салоне появилось некое начальство и устремилось ко мне. Я был единственным белым человеком, и привлекал всеобщее внимание, хотя старался не делать этого.
— Покажите паспорт!
Я показал. Ангольская виза в последний день её действия удовлетворила сего иммиграционного чиновника, но он хотел видеть и билет.
— Там, на входе, такая давка, — объяснил я жестами, — что билет просто измялся и исчез!
…Вскоре пароход отошёл от лобитского причала, направляясь в столичный город Луанду.
На пароходе
Ангольский пароход был переполнен людьми. Питьевой воды не наблюдалось, равно как и туалетов. Люди отправляли свои естественные надобности за борт. Богатые ангольцы стояли в очереди за баночным пивом, пользуясь счастливой возможностью напиться всего за $1 (цена 330-граммовой баночки). Продавец пива с большой пачкой мятых кванз и долларов не успевал отсчитывать сдачу. Американские доллары принимались здесь как равноправное платёжное средство, но курс разных купюр был различен — 1 доллар стоил 15 кванза, но 100 долларов — уже 2000 кванза.
Я вышел на палубу. На ней, среди коробок и мешков, весело гоготали ангольские пьяные солдаты. Увидев меня, они захотели подружиться со мною. Минут двадцать я посвятил общению с сими молодыми людьми, не знающими никаких слов по-английски, кроме "Excuse me" ("извините"). Вокруг деловито ползали инвалиды-безногие, а также с недействующими тонкими ногами. Тонконогость почему-то часто встречается в Африке. Такие люди одевают шлёпанцы на руки, а две тонкие, безжизненные ноги впихивают в третий шлёпанец, и так перемещаются, на трёх точках. Верхняя половина тела у таких людей очень хорошо развита. Хватаясь мощными руками за предметы, они могут очень быстро с пола залезать на столы и на другие поверхности.
— Мы тоже хотим поехать в Россию! — смеялись по-португальски пьяные солдаты.
— Давайте, добивайте Униту и поезжайте к нам! — отвечал я по-русски.
Дружный гогот (слово «Унита» они понимают на всех языках.)
— Может, дашь нам 20 кванза на пиво?
— Не дам!
Опять дружный гогот.
Когда мне уже надоели пьяные солдаты и инвалиды, с верхней палубы, на которую никого не пускали, спустился негр, который оказался русскоговорящим. Оказалось, он — шкипер этого парохода — учился в далёкие годы в Одессе; да и капитан оказался тоже «русским», учился в
Баку, а звали его Тимофей.
— Теперь у вас тоже непорядок, — поделились они своим политическим мнением, — не надо было сразу всё отпускать, а постепенно, постепенно!
Как на Кубе, или вот в Северной Корее, или в Китае. Постепенно свободу надо давать, а не сразу, а то непорядок получается! Вот и у нас тоже всё, видишь как. А в России есть хорошие пароходы, вот бы сюда их, чтобы быстро — туда-сюда!
- Предыдущая
- 87/91
- Следующая
