200 дней на юг (СИ) - Кротов Антон Викторович - Страница 54

• Предыдущая
• 54/91
• Следующая

17 ноября, пятница. Уджиджи и Кигома

Утром я покинул священника и пошёл искать Мемориал Ливингстона, не найденный мною вчера. Я казался себе таким опытным танзанийцем, отмахав по Танзании аж 4276 км — это очень много, если учесть, что дороги здесь не всюду хороши и всё это пройдено впервые в истории автостопной науки. А ведь каково было Ливингстону, который был здесь за 130 лет до меня!

Стэнли, отправившийся на поиски Ливингстона, добрался с побережья океана до озера Танганьика всего за семь месяцев (невиданная тогда спешка!), а припасы его несли сто пятьдесят носильщиков. Сам Ливингстон, как уже упоминалось выше, уже много лет находился в Африке, и можно представить, что и он, и Стэнли по пути довольно сильно обтрепались. Тем не менее, в мемориальном музее фигуры Ливингстона и Стэнли (изображённые в момент их встречи в Уджиджи), сделанные из папье-маше, были очень цивильными, Стэнли был в пиджаке и в галстуке-бабочке, а Ливингстон в пиджаке и бритый, хотя известно, что он был к тому времени с седой бородой.

В музее, помимо фигур Ливингстона и Стэнли, висело по стенам пять картин следующего содержания: 1) доктор Ливингстон; 2) Стэнли сидит в Англии и думает: а где же Ливингстон? 3) он отправляется на поиски Ливингстона; 4) встреча г-од Стэнли и Ливингстона; 5) г-да Стэнли и Ливингстон вместе тусуются в Уджиджи. Кроме этих пяти картин и двух фигур, в музее была ещё краткая история г-од Ливингстона и Стэнли, написанная на двух тетрадных листах по-английски корявым детским почерком, эти потрёпанные листочки, являвшиеся, вероятно, школьным сочинением, выдавались всем посетителям миссии для прочтения, чтобы не заботить сторожа пересказом.

Снаружи, на улице, росло манговое дерево, потомок того самого дерева, под которым и произошла столь знаменательная встреча; стоял некий мемориальный камень; кроме этого, ничего занимательного в Мемориале Ливингстона не было выявлено. Я записался в огромный гроссбух — книгу посетителей (мемориал посещали представители всех стран, кроме России) и завершил осмотр миссии, уклонившись от дачи пожертвования неожиданно активизировавшемуся сторожу.

Из исторической деревни Уджиджи я направился в соседний городок Кигому. Дорога между ними была асфальтовая, и я сразу уехал на маршрутке, заплатив 100 шиллингов.

Кигома оказалась довольно длинным городом, растянутым вдоль одной главной улицы. В Кигоме был железнодорожный вокзал, построенный немцами в 1914 году и с тех пор довольно облупившийся; рельсы железной дороги и металлические шпалы, все — начала ХХ века и с тех пор не менявшиеся.

Поезд на Дар-эс-Салам обещали завтра. Рядом с ж.д. станцией был порт, порождающий гидропароходы по водам озера Танганьика в соседние страны: Замбию, Бурунди и Конго-Заир. В Кигоме были консульства Бурунди и Заира, и я даже навестил одно из них, заирское. Но ничего хорошего мне там не сообщили: на том берегу озера местность контролировали повстанцы, а посольство представляло интересы правительства.

Озеро Танганика было велико и прохладно. По глубине это второе озеро мира, после Байкала, и такое же, как Байкал, длинное и узкое. Противоположные гористые берега Конго-Заирской стороны виднелись вдали. На моей стороне была даже песчаная полоса, напоминающая пляж, но купаться я не стал, памятуя страшные рассказы врачей о заразе, живущей во всех африканских реках и озёрах.

18 ноября, суббота. Шиллинги куми, хамсини, ашрини!

Сегодня день долгожданного поезда. Я выбрался на станцию заранее, чтобы увидеть момент прибытия состава и оценить, сколь много зайцев окажется на его крыше. К прибытию поезда на станцию сбежались носильщики, помощники и продавцы; я купил у одного из них ножик взамен своего утерявшегося, сопровождавшего меня от Болгарии до Танзании. В таких путешествиях часто привязываешься к вещам, они становятся такими привычными, что их утрата огорчает (а ведь умом знаешь, что все вещи не вечны, на то и вещи, чтобы их терять). Нож из Кигомы оказался плохим и уже через несколько дней покрылся ржавчиной.

Поезд прибыл в 10.20 утра. Зайцев почему-то на крышах не было ни одного. Странно, неужели все зайцы едут внутри поезда? А может быть, здесь перед Кигомой есть тоннель с низким потолком, и все зайцы с крыши спрыгивают заранее? Всё это мне предстояло выявить сегодня.

Я сидел на перроне, писал письма и дремал. Наконец к 17 часам поезд подготовили к посадке. Сразу при входе у меня спросили билет, вместо которого я показал справку АВП и проник в поезд. Отправились в 18 часов; странно, но у всех прочих пассажиров были билеты. Зачем?

А вот и проявилось, зачем. По вагонам пошли контролёры, и они оказались принципиальные дядьки: ни справкой АВП, ни волшебной фразой "Tafadhali naomba msaada, Kusafiri" они не были удовлетворены. Билет, мол, до Додомы стоит 8600, до Морогоро 10900, до Дар-эс-Салама 12500 ($15), если нет билета, давайте платить! Я отказался, контролёры ушли и в 19.00 привели мне начальника поезда. Тот тоже оказался непреклонен.

— У меня сейчас почти нет денег, — соврал я, — но дайте мне один час, и я постараюсь собрать вам кое-что.

Начальник поезда дал мне 1 час отсрочки, и я достал свою железную кружку и начал сбор пожертвований с пассажиров поезда. Надо заметить, что уже стемнело, а поезд не был внутри освещён (только два тамбура освещались, а в вагонах — темнота); кроме того, почти никто не понимал по-английски, а я не знал языка суахили.

Я наложил в кружку некоторую сумму своих денег "на развод", и отправился по вагонам, звеня деньгами в кружке и приговаривая:

— Шиллинги куми, хамсини, ашрини! Тикет проблем! — Для тех редких людей, кто знал английский, я добавлял объяснение, что мне нужны деньги на билет.

Поначалу шло не очень хорошо. Представьте себе сами: на далёком севере, где-нибудь под Архангельском, ночью по общему вагону идёт чёрный-чёрный негр с большой железной кружкой, звенит монетами в ней и повторяет:

— Рубель пять, два, один! Тикет проблем! рубель один, два, пять!

Я был настойчив. Вскоре мне повезло: один из англоговорящих пассажиров решил стать моим помощником и объяснять всем мою сущность. Вот представьте ещё раз: идёт у нас в поезде по вагонам негр с кружкой ("рубель один, два, пять!"), а рядом идёт русский мужик и объясняет: этот человек не имеет денег на билет, дайте ему, сколько не жалко!

И процесс пошёл. Если бы было светло, я думаю, что и без помощника я бы собрал полную кружку денег, а если бы я знал суахили хотя бы в объёме арабского, то с одного вагона с лихвой хватило бы мне на билет. Но и здесь, несмотря на темноту и иные факторы, я постепенно двигался к успеху. Поезд тащился медленно, наполняясь пассажирами на каждом ночном неосвещённом полустанке, и кружка тоже наполнялась. Наконец, спустя час, я нашёл освещённый тамбур, в котором тусовались контролёры, и вывалил на пол у их ног целый килограмм денег, которых оказалось 11600 шиллингов (из них тысяч пять я подложил сначала, "на развод", а остальные 6600 были представлены в основном монетами). За 10900 шиллингов (около 400 рублей) я купил билет до Морогоро.

Читатель спросит, неужели с деньгами у меня было так плохо, что пришлось попрошайничать в поезде? Отвечу — конечно же, нет! Я легко мог бы в Кигоме обменять несколько дополнительных долларов и купить билет хоть до самого Дар-эс-Салама и вообще мог бы проехать всю Африку на недорогом платном транспорте, на автобусах, поездах, на платных грузовиках, что бы обошлось в 200–300 долларов от Каира до Кейптауна, плюс комплект соответствующих виз. Но тогда путешествие было бы совсем другим, у нас были бы совсем другие приключения, нам встретились бы совсем другие люди, и впечатление, полученное от континента, было бы тоже совсем другим.

Но и бесплатность как принцип тоже не являлась моей целью. В данном случае в поезде я поставил социальный эксперимент: а что, если… Вся поездка автостопом через Африку является большим социальным экспериментом, ответом на вопрос: а столь ли важны деньги в современном мире, а что будет, если на каком-то этапе жизни попробовать обойтись без них? Это хороший тест на сущность страны. Узнать, посмотреть: а является ли это иноземное гостеприимство других народов только лишь маской для извлечения денег с иностранцев, или мы можем надеяться встретить искреннее, бескорыстное, доброжалетельное отношение?

• Предыдущая
• 54/91
• Следующая