Перемены - Стил Даниэла - Страница 45

• Предыдущая
• 45/80
• Следующая

— Мы бездельники.

— А почему бы и нет? Мы оба так много работаем, я не помню, был ли у меня хоть один такой выходной. — Он улыбнулся ей, и Мел засмеялась.

— Я тоже не могу припомнить. Иначе в понедельник не могла бы работать от усталости.

— Прекрасно. Возможно, мне следует утомлять тебя, чтобы ты не думала все время о своей замечательной работе.

Она удивилась такому замечанию.

— Разве я это делаю? — Она не считала, что все время думает о работе, и ее заинтересовало, что он имел в виду.

— Ну, не совсем. Но создается впечатление, что твоя жизнь сосредоточена не только на детях и доме.

— Ага. — Она начинала понимать. — Ты имеешь в виду, что я не могу быть просто домашней хозяйкой.

Ты это хотел сказать?

— Нет. — Он медленно покачал головой, размышляя об этом, пока они бесцельно шли по Лексингтон-авеню. Стоял жаркий солнечный день, и они радовались, что были вместе. — Я не возражаю. Я с уважением отношусь к твоей работе, к твоей популярности.

Но было бы совсем другое дело, если бы ты была просто… — Он улыбался, подыскивая слова и не спуская с нее глаз. — Простой смертной.

— Черт возьми. Какая разница?

— Ведь ты не можешь просто уехать со мной в Европу на шесть месяцев, верно?

— Нет, мой контракт не позволит мне этого. Но ты тоже не мог бы этого сделать.

— Я — другое дело. Я мужчина.

— О, Питер, — громко засмеялась она. — Ты — шовинист.

— Да. — Он с гордостью взглянул на нее сверху вниз. — Это так. Я с уважением отношусь к твоей работе, пока ты остаешься такой же женственной и можешь справляться со всеми женскими обязанностями.

— А что это означает? — Он внезапно удивил ее.

Если бы это исходило от любого другого, то она бы встревожилась, но он — другое дело. — Ты имеешь в виду натирать полы и печь ватрушки?

— Нет, быть хорошей матерью, иметь детей, заботиться о муже, не ставя работу на первый план. Мне нравилось, что Анна не работает, так как это означало, что она всегда оказывалась рядом со мной.

— Нельзя прилепиться друг к другу. Но если любишь кого-то, то все можно устроить. Я старалась как можно больше времени проводить с дочками.

— Я знаю. — Он это почувствовал с первого мгновения. — Но ты не хотела, чтобы с тобой рядом был мужчина.

— Да, это так. — Она честно вела себя с ним.

— А теперь? — Он выглядел обеспокоенным, задавая этот вопрос, как маленький мальчик, испугавшийся, что не найдет свою маму.

— О чем ты спрашиваешь меня, Питер?

Воцарилось молчание. Существовала опасность, которую они оба чувствовали, но которая все еще пугала их обоих, но Питер оказался смелее, указав на нее, и вдруг ему захотелось узнать, что Мел думает об этом, не запугивая ее при этом. Возможно, еще слишком рано задавать такие вопросы. Она почувствовала его беспокойство и прижалась к нему.

— Не волнуйся так.

— Просто я иногда задумываюсь, что значат для тебя наши отношения.

— Тоже самое, что и для тебя. Нечто красивое и чудесное, чего никогда не случалось со мной прежде.

Но если ты хочешь знать, к чему это приведет, то этого я сказать не могу.

Он кивнул:

— Знаю. Это беспокоит меня. Это как в операционной. Я не хочу ускорять события, но мне бы хотелось знать, куда я иду, какой следующий шаг. — Он улыбнулся ей. — Я привык планировать.

— Я тоже. Но такое невозможно планировать. — И когда она улыбнулась ему, у них стало легче на душе.

— А почему бы и нет? — Теперь он шутил, и она усмехнулась.

— Чего ты хочешь? Чтобы я подписала контракт?

— Конечно. Контракт о том, чтобы я мог в любой момент получить твое восхитительное тело.

Их руки переплелись, и Мел радостно посмотрела на него, — Я так рада, что ты остался на выходные.

— Я тоже.

Потом они направились в Центральный парк и бродили там до пяти часов, затем пошли на Пятую авеню к гостинице «Стенхоуп» и передохнули в кафе.

Прошли еще несколько кварталов и вернулись, мечтая вновь уединиться в ее уютном маленьком домике.

Они лежали в постели и занимались любовью, а в восемь часов стали любоваться закатом, потом приняли душ и пошли поужинать в ресторан «Элен». Там было множество народу, половину из которых Мел знала, несмотря на то, что большинство знакомых на выходные летом уезжали из города. Сразу же чувствовалось, что этот модный ресторан является частью ее жизни; знаменитости, знавшие ее и которых знала она; радостные приветствия и вся напряженность Нью-Йорка, казалось, вполне устраивали ее. В Лос-Анджелесе существовала подобная среда, но он не принадлежал к ней. Он был слишком занят своими делами, семьей и пациентами.

— Итак, доктор, что вы думаете о Нью-Йорке? — Они шли, держась за руки, по Второй авеню.

— Мне кажется, что ты любишь его, а он — тебя.

— Ты прав. — Она радостно улыбнулась. — Но, оказывается, я люблю еще и тебя.

— Хотя я не владелец студии, не политический деятель и не писатель?

— Ты лучше их всех, Питер. Ты — настоящий.

Он улыбнулся такому комплименту.

— Спасибо. Но ведь и они тоже настоящие.

— Они — совсем другое дело. Они лишь часть моей жизни, Питер. Существует другая область, к которой они не имеют никакого отношения. До этого я не встречала никого, кто понимал бы мою личную и профессиональную жизнь, которые одинаково важны для меня.

— Кажется, тебе удается справиться с обеими.

Она с улыбкой кивнула:

— Хотя это и не всегда легко.

— Что именно?

Он вдруг задумался о реакции своей дочери на его задержку в Нью-Йорке. Он подозревал, что она заставит его поплатиться за это. Она всегда так поступала.

Но Мел с улыбкой посмотрела на него, и они повернули на запад, на Восемьдесят первую улицу, вернулись в ее домик и, лежа в постели, проговорили до двух часов ночи.

На следующее утро они позавтракали в ресторане, а затем отправились в Гринвич-Виллидж на ярмарку.

В Нью-Йорке в летнее время почти нечего было делать, но это их не смущало. Им просто хотелось быть вместе, и они часами бродили по городу, разговаривая о прошлом, о работе, о детях, о них самих. Казалось, они не могли насладиться обществом друг друга.

В пять часов они с сожалением вернулись домой и в последний раз занялись любовью. А в семь вечера на такси отправились в аэропорт. И неожиданно время полетело слишком быстро. Не успели они зарегистрироваться, как буквально через минуту им уже надо было прощаться, и они прижались друг к другу у выхода на посадку, ловя последние мгновения.

— Мне будет не хватать тебя. — Питер посмотрел на нее, безумно радуясь, что приехал в Нью-Йорк.

Его приезд изменил всю его жизнь, но он больше не боялся этого. Он приподнял пальцем ей подбородок, привлек к себе. — Ты обещаешь приехать в Аспен?

Мел улыбнулась и справилась со слезами, подступившими к горлу.

— Мы приедем. — Но сама до сих пор не представляла, как скажет об этом двойняшкам.

— Приезжай обязательно. — Он прижал ее к себе и поцеловал в последний раз. И когда он исчез, Мел показалось, что он забрал ее сердце с собой.

Путешествие в Мартас-Винъярд в одиночестве показалось ей ужасно долгим. Она добралась домой уже за полночь, когда все давно спали. Мел обрадовалась этому. Ей не хотелось сейчас ни с кем разговаривать.

В ту ночь Мел долго сидела на веранде, овеваемая легким ветром и Прислушиваясь к умиротворяющему шуму океана. Волнение прошедшей недели постепенно улеглось. Мел сожалела, что рядом с ней нет Питера. Но пока это было даже к лучшему. Им необходимо побыть в одиночестве. Поездка в Аспен и так будет достаточным испытанием. Она до сих пор не решила, когда и как сказать об этом девочкам, но подумала, что лучше сделать это на следующее утро за завтра-" ком, чтобы дать им время свыкнуться с ее предложением. Они никогда прежде не покидали Винъярд в середине лета, и Мел знала, что это покажется им странным и даже подозрительным.

— Аспен? — Джессика с изумлением уставилась на нее. — Зачем нам ехать в Аспен?

• Предыдущая
• 45/80
• Следующая