Дорога судьбы - Стил Даниэла - Страница 19

• Предыдущая
• 19/110
• Следующая

Орвиль Бошан отнюдь не выглядел расстроенным.

– Все равно она еще слишком молода. И я пока не хочу, чтобы вы говорили с ней.

Иеремия был потрясен.

– Я и не собирался, сэр. Мне необходимо все как следует обдумать. Мне хочется посмотреть, что произойдет, когда я вернусь к привычной жизни, в мой пустой дом, на мои рудники. – Иеремия вздохнул, внезапно ощутив себя безнадежно одиноким.

Ему вдруг показалось, что он уже не сможет прожить там без Камиллы. До сих пор он не испытывал ничего подобного... если не считать Дженни...

– Не знаю, что я чувствую к ней. Я бы мог попросить ее руки сегодня же вечером, – голос Иеремии звучал глухо и хрипло из-за охватившего его сильного волнения, – но я должен убедиться, что мой поступок пойдет на пользу нам обоим. Сколько ей сейчас лет? – Неожиданно все мысли куда-то исчезли, и перед его мысленным взором появились ее глаза, ее руки... ее губы...

– Семнадцать.

– Через полгода я вернусь и попрошу у вас ее руки, если решу, что в этом есть смысл. А если нет, я извещу вас раньше. Вы не станете возражать, если я приеду в Атланту и предложу ей выйти за меня замуж? Потом, еще через полгода, я приеду опять и увезу ее с собой.

– К чему тянуть? Вы можете увезти ее через полгода, если решите жениться на ней.

– Я хочу построить для нее приличный дом в городе, если она согласится стать моей женой. Я обязан сделать для нее хотя бы это. Насчет остального можете не беспокоиться. Бошан, если я женюсь на вашей дочери, я не пожалею сил и средств, чтобы ей жилось хорошо. – Взгляд Иеремии, казалось, подтверждал его слова, и Орвиль кивнул в знак согласия.

– В этом я не сомневаюсь. Я хотел выяснить лишь то, о чем только что спрашивал. Ей все равно не найти никого лучше вас.

– Надеюсь на это. – В глазах Иеремии появился какой-то удивительный блеск.

Ему казалось, что он сейчас заключил величайшую сделку в жизни. Девятьсот фляг ртути, о которых они договорились несколько дней назад, теперь не имели для него никакого значения. Но Камилла... Она стала воплощением его мечтаний, и он уже не сомневался, что вернется сюда через полгода. Когда они с Орвилем наконец вышли из столовой, Иеремия смотрел на девушку уже по-другому.

– О чем вы разговаривали с отцом? – шепотом спросила Камилла. – Кто-нибудь видел, как мы целовались? – Впрочем, она, похоже, не слишком из-за этого переживала, и Иеремия в который раз удивился.

Теперь ему самому хотелось сгрести ее в охапку и поцеловать прямо в губы.

– Да, – прошептал он в ответ, чтобы поддразнить Камиллу, – отец решил отдать вас в монастырь на попечение монахинь. Вы останетесь там до тех пор, пока вам не стукнет двадцать пять лет.

– Ни за что на свете! – взвизгнув от смеха, закричала девушка. – Он никогда так не сделает. Ему будет слишком скучно без меня!

Ее слова заставили Терстона подумать о том, каково придется Бошану, если он женится на Камилле и увезет ее с собой. Однако отец девушки был прав. Так будет лучше. На Юге она никогда не станет своей. В ее жилах течет кровь Бошана, чего не простят ни ей, ни ее потомкам по крайней мере еще лет сто. Брат Камиллы, похоже, относился к этому совершенно равнодушно, однако она искренне переживала. Даже мать девушки постоянно вела себя так, как будто в доме стоял дурной запах. Она вспоминала о Саванне как о навеки потерянном рае независимо от того, сколько раз в году она там бывала. Она жила здесь, словно в ссылке.

– Честно говоря, – Иеремия ощутил какое-то непонятное облегчение, казалось, совсем несвойственное человеку, только что решившему собственную судьбу, – мы с ним обсуждали еще одну сделку. Возможно, через полгода я опять приеду в Атланту, чтобы договориться с ним окончательно.

Его слова, похоже, заинтересовали Камиллу.

– Опять насчет ртути? – На лице девушки появилось удивленное выражение. – По-моему, той, что купил консорциум, вполне хватит до конца года.

Иеремия не переставал удивляться тому, как много она знала о делах и насколько в них разбиралась.

– Эта сделка будет гораздо сложнее. В другой раз я объясню вам, в чем дело. – Он бросил взгляд на часы. – Уже поздно, мне пора возвращаться в гостиницу. Надо посмотреть, собрали ли мои вещи. Утром я уезжаю, маленькая. – Неожиданно Иеремия ощутил какое-то странное чувство собственника по отношению к ней, однако ему не хотелось, чтобы она это заметила.

Обернувшись, он что-то сказал матери Камиллы, но та не обратила на него никакого внимания и удалилась.

Большие грустные глаза смотрели на него снизу вверх.

– Если я выберу время, то напишу вам до вашего возвращения.

– Вы меня очень обяжете. – Ему тоже требовалось время, чтобы все обдумать.

Девушка окинула его странным взглядом, как будто все знала...

– Папа обещал свозить меня во Францию в этом году. Вы можете не застать меня, когда приедете снова...

Но он знал, что увидит ее. Неужели он позволит Бошану продать ее какому-нибудь второстепенному графу или герцогу? Эта мысль вызвала у него омерзение. Она не вещь, чтобы ее продавать, даже ему. Она женщина, человек... ребенок... Ему вдруг более чем когда-либо раньше захотелось подумать, найдет ли она с ним счастье. У него возникло желание посмотреть на свои холмы, бросить взгляд из окна комнаты, где он привык спать, и попытаться представить ее рядом с собой.

– Отсюда так далеко до Калифорнии... – Ее голос прозвучал нежно и горестно.

Терстон слегка сжал руку девушки.

– Я вернусь, – пообещал он не столько ей, сколько себе.

Сумеет ли он выполнить это обещание? Его жизнь уже не будет такой, как прежде, однако он был твердо уверен, что она должна измениться. Посмотрев на необыкновенную девушку, стоящую рядом с ним, он произнес единственные слова, которые ей хотелось услышать:

– Я люблю вас, Камилла... Запомните это...

Он нежно поцеловал ее руку, а потом щеку, после чего, обменявшись с Орвилем Бошаном крепким рукопожатием и понимающим взглядом, вышел, осознавая, что они все теперь стали немного другими. И он сам в первую очередь.

Пароход пришел в Напу в субботу, ранним солнечным утром. Иеремия собирался нанять экипаж, чтобы ехать в Сент-Элену. Он дал телеграмму на прииски, сообщив, что появится там в понедельник утром, и рассчитывал провести выходные дома, разбирая бумаги и почту, и заодно посмотреть, как идут дела на виноградниках. Спустившись на причал, он огляделся по сторонам, с наслаждением вдыхая знакомый воздух. Дальние холмы казались более зелеными, чем три недели назад, в день отъезда из Напы. В этот момент Иеремия увидел мальчика, который отвозил его на вокзал, того самого, кого он пригласил помогать по субботам в конторе, – Дэнни Ричфилда.

– Эй, мистер Терстон! – Мальчишка помахал рукой, не слезая с козел, и Иеремия, улыбаясь, направился в его сторону. Хорошо, когда тебя кто-нибудь встречает, пусть даже едва знакомый мальчишка. По пути Терстон вдруг понял, что Дэнни всего на несколько лет младше Камиллы. С каким-то странным чувством он забросил вещи в коляску и улыбнулся Дэнни.

– Что ты здесь делаешь, сынок?

– Отец сказал, что вы сегодня приедете, и я попросил у него коляску, чтобы привезти вас домой.

Иеремия уселся на козлы рядом с маленьким кучером и всю дорогу слушал рассказы о том, что случилось в его отсутствие. Они ехали два с половиной часа, и Терстон все это время радостно осматривался по сторонам. Всякий раз, когда он возвращался в долину Напа, в нем крепла любовь к этим местам.

– Вы, кажется, довольны, что вернулись, сэр.

– Да. – Иеремия с улыбкой посмотрел на мальчика. – Ни одно место на свете не похоже на нашу долину. Не обманывай себя на этот счет. Возможно, когда-нибудь ты захочешь уехать отсюда, но нигде тебе не будет так хорошо, как здесь.

Похоже, мальчик сомневался в справедливости его слов. Были на свете места и получше. Он собирался стать банкиром, а что делать банкиру в долине Напа? То ли дело Сан-Франциско... или Сент-Луис... Чикаго... Нью-Йорк... Бостон...

• Предыдущая
• 19/110
• Следующая